Книга Найди свое счастье - Лора Мэрфи

— Жаль, что ты так думаешь. Потеря Грега причинила мне боль, даже большую, чем я могла себе вообразить. Но ты… Если бы это случилось с тобой, я не знаю, как смогла бы все выдержать…

Женщина остановила на нем свой взгляд. Печальные у него глаза — точь-в-точь как на фотокарточке его сестры. И ей отчаянно захотелось сказать ему что-то, от чего бы он улыбнулся, что пробудило бы в нем надежду.

Ей захотелось сказать о его дочери.

Дорис сделала глубокий вдох, судорожно соображая, с чего начать, как его подготовить, как объяснить. Но какие бы слова ни подбирала, они ни на что не годились, и она бросилась, как в омут.

— Тед…

И не сладила с собой. Можно было выбрать какое угодно начало: Тед, мне нужно поговорить с тобой о Кэтрин… Тед, помнишь ту ночь, когда мы занимались любовью, не заботясь о последствиях?.. А ты знаешь, Кэт не дочь Грега… Тед, у тебя есть дочь…

Так много простых и понятных слов, и так трудно произнести всего несколько.

Она не может рисковать добрыми отношениями с Тедом. Трудно даже представить, что их дружба, всколыхнувшиеся чувства увянут и умрут, так и не успев расцвести.

Она не должна допустить, чтобы его доверие и расположение к ней обратились в ненависть.

Невыносима даже мысль, что, открыв правду, уже навсегда потеряет его, только начав любить по-настоящему.

Спохватившись, что не уделяет гостю должного внимания, она смущенно улыбнулась.

— Как насчет чая, который предлагала нам мать и от которого я так неблагодарно отказалась? — Не дожидаясь его ответа, Дорис поднялась и поспешила на кухню.

Я скажу ему, пообещала она себе, беря из шкафчика два стакана и наполняя их льдом. Я скажу ему все и сделаю это очень скоро.

Во вторник вечером Тед ждал у развязки свой очереди влиться в бесконечный поток машин, спешащих в Уэст-Пирс. Несмотря на жару, он опустил стекла, чтобы вдыхать неодолимые выхлопными газами тонкие ароматы садов, раскинувшихся вдоль шоссе.

В обычный день он сидел бы закупоренный в машине, включив кондиционер и настроив радиоприемник и вовсе не сгорая от нетерпения поскорее вырваться из дорожных пробок, чтобы попасть в свою пустую квартиру, где его ждал бы долгий и одинокий вечер. Но сегодня он пригласил на обед в ресторан Дорис с дочерью, вернувшейся от бабушки с дедушкой. Сама мысль, что кто-то ждет эту встречу и проведет с ним несколько часов, притупляла ощущение одиночества. Ему предстоял слишком приятный вечер, чтобы начинать его с обычной дорожной меланхолии.

Вообще, все связанное с Дорис доставляло все большую радость. В воскресенье он провел с ней полдня. Они смотрели телевизор, болтали о том, о сем. Она рассказывала всякие истории про Кэт, о своем учительствовании, отношениях с родителями, а он — о последних годах своей жизни, о местах, где ему довелось побывать, о службе на Филиппинах и в Гуантанамо[4]. Милое и неторопливое времяпрепровождение, этакое новое познавание друг друга после десяти лет отчуждения.

Ему не удастся увидеть ее до конца недели — завтра их батальон отправляется на полевые учения, которые продлятся до пятницы включительно. И вчера они не виделись — ее мать привезла Кэт и осталась на обед, несомненно, пытаясь использовать еще один шанс наставить Дорис на путь истинный. Главной задачей миссис Джеймсон было — он может поспорить на что угодно — исключить его из жизни дочери.

Поэтому он уж расстарается, чтобы женщина не добилась своего.

Тед продвинулся на пару футов в очереди машин и ругнулся, промокая бумажной салфеткой пот, выступивший на шее. Недаром это местечко во Флориде называют "турецкой баней". База не очень-то нравилась ему своим климатом: мягкие осень и зима, но весной бывало жарковато, а лето порою казалось невыносимым. И дело не в температуре, как обычно говорят, а в жутком сочетании капризов природы. Девяносто градусов жары по Фаренгейту и девяносто процентов влажности не каждому привычны.

Из приемника послышалась знакомая песня, отвлекшая его от погоды. Мелодия навеяла воспоминания десятилетней давности. Они отправились в местный клуб — он, Дорис и Грег. Она желала танцевать, а Грег хотел присесть за столик с друзьями и предложил:

"Потанцуй с ней, Тед". Проводив их на танцевальную площадку, он буквально толкнул ее в его объятия. Девушка было запротестовала, но ухажер уже удалился, и Тед… Черт, не мог же он упустить такую счастливую возможность пообнимать ее.

Вот под эту песню — медленную, печальную — они и танцевали. Площадка была переполнена, и он прижимал ее к себе сильнее, чем она могла допустить. На протяжении всего танца партнерша вела себя как испуганная маленькая птичка, вдруг оказавшаяся в лапах огромного плотоядного кота. Мелодия кончилась, и, прежде чем он успел сказать что-нибудь, девушка вырвалась и поспешила к Грегу.

Тед остался на танцплощадке, наблюдая, как она удаляется, и вдруг почувствовал, что так или иначе, но Дорис разобьет его сердце.

И оказался прав.

Слушая песню, он невольно подумал, не готовит ли себя, встречаясь с ней снова, к новым подвигам.

Нет, он дал обещание Грегу.

Он был верен своему слову десять лет, но в последнее время его одолевают сомнения. Насколько обязательным остается обещание, данное человеку, который не просил и даже никогда не слышал о нем? Нужна ли его клятва мертвому, принесенная в покаяние перед живым?

Встречаясь с Дорис, он нарушал свое слово. С самого начала он убеждал себя, что это естественно, что он не позволит себе увлечься ею. Просто проявляет внимание и добрые чувства к вдове и дочери Грега. Разве не ожидал бы он этого от своего лучшего друга?

Но это лишь слова для самоуспокоения. Он-таки позволяет себе увлечься. Он не просто внимателен к женщине и ее дочурке, а пытается занять место Грега в их жизни, хочет сделать его семью своей. Так что его рассуждения не так уж бескорыстны и искренни. Они просто чертовски эгоистичны.

А эгоистичность — недостаточное основание для нарушения своего обещания, для принесения в жертву своей чести.

Значит, я не благородный человек, мрачно признал он. Привязанность к Дорис заботит меня больше, нежели верность своему слову…

Наконец машина вырвалась из дорожных заторов. Проехав предместья, Тед свернул на бульвар Медоу, а затем и на свою улицу. Добравшись в конце концов до дома, он принял душ и надел джинсы и трикотажную рубашку, Дорис сказала ему, что будет дома около пяти тридцати. Он был готов ехать в пять пятнадцать и поспешил к машине. Покажусь слишком нетерпеливым? Ну и пусть! Она должна уже знать, как жаждет он каждой встречи с ней и Кэт. Жаждет отчаянно и, кажется, небезнадежно.

Отдавшись ему однажды, Дорис оставалась для него недоступной. Будучи неотторжимой частью его повседневной жизни, она как бы жила в другом мире. И он был не в силах дотянуться до нее, тронуть ее. На этот раз он оказался не в состоянии сдержать себя.