Книга Госпожа Кофе - Анна Данилова

– На днях. У меня остался месяц. Но за этот месяц ничего не изменится. Ничего. И деньги на голову не упадут. За этот месяц мне надо уладить все свои дела, объясниться с Альмирой. Я даже не буду возражать, если она выйдет замуж за Рената, моего брата. Он давно любит ее.

Я не в силах был дальше продолжать этот тягостный разговор, сказал, что мы обсудим все позже.

А потом не стало Сергея Минкина. Путь был расчищен. Мне хотелось напиться жизненных наслаждений прежде, чем я покину этот мир. Мне хотелось провести несколько последних месяцев в теплой, солнечной и совершенно незнакомой стране вместе с Валентиной. Там я и скажу ей всю правду. Обо всем. Думаю, там же мы и простимся.

Альмира… Механизм сравнения. Он помог мне осмыслить свой брак и свои отношения с женой, чтобы разорвать эти самые отношения безболезненно для обоих. Альмира хорошая хозяйка, но скупа до болезненности. Любит только себя и дочь. На меня ей наплевать. Она ни разу не сказала простые слова, которых я ждал от нее все эти годы вынужденного вранья о долгах: Тимур, как ты, имея такие долги, можешь так спокойно покупать мне дорогие вещи, золото, брильянты, меха? Неужели она думала, что долги – сами по себе, а ее сытая и роскошная жизнь – сама по себе? Или ей казалось, что долги мужа не должны никоим образом касаться благосостояния жены? Что я должен постоянно выкручиваться, лишь бы только она ни в чем не нуждалась? А если бы я на самом деле был должен большие деньги, а не придумал все это, чтобы раскрутить свой бизнес? Возможно, всему виной я сам? Но мне всегда казалось, что я ответственен за свою семью и что мои жена и дочь находятся в зависимости от меня, а потому я должен сделать все возможное, чтобы оградить их от нищеты. Нищета. Да только слепой не заметит, что не может человек, запутавшийся в долгах, жить на такую широкую ногу, как жили мы с Альмирой. А получилось как? Существовала группа людей, вроде бы моих друзей или приятелей, каждый из которых думал, что я должен кому-то другому, они потому и молчали, что мой образ жизни лично их не касался – ведь я никому из них не был должен уже ничего! Разве что Минкину. А вот он-то как раз и собирался отправить меня на тот свет за долги и за то, что я отнял у него Валентину. Но не успел. Сам отправился в ад.

Господи, прости меня за все, прости! За все.

Валентина легко пережила смерть Минкина. Думаю, и она постоянно твердила молитвы и просила Бога о прощении за то, что получила свободу и что теперь ей незачем было скрываться, обманывать. Теперь перед ней стояла одна ясная цель – помочь мне выпутаться из долгов, чтобы мы с ней смогли пожениться.

– Тимур. Сколько тебе нужно денег? – просто спросила она меня по телефону.

– Два миллиона, – сказал я, умирая от стыда. Я предполагал, что ее дом в Пристанном примерно столько и стоит.

– Я продам дом, я говорила. Вот только приведу его в порядок, почищу.

Святая женщина! Механизм сравнения снова заработал: Альмира не способна была расстаться ни с одним своим кольцом или сережками, чтобы помочь мне выплатить долг. Она была выше этого. Главное, чтобы ей было хорошо и комфортно. Да и Ренат всегда рядом, что еще надо?

– Тимур… Самое главное… Надо же! Оказывается, Сергей все про нас знал. Я нашла тут папку – отчеты частного детектива. За нами следили. Здесь такие жуткие фотографии, где мы вместе. Представляешь, что он испытывал, когда видел все это?!

Я молчал. Ну вот, теперь она все знает. Вернее, почти все.

– Алло?! Ты слышишь меня?! – Голос ее дрожал, она нервничала, она сходила с ума без меня там, в Пристанном.

– Слышу. – Я разговаривал с ней вполголоса, чтобы не услышала находящаяся в соседней комнате Альмира.

– Ты знал об этом?

– Как я мог знать, что ты такое говоришь?! – вдруг начал орать я, явно переигрывая и забыв на время, что могу разбудить Альмиру с Кариной. – Ты думаешь, я все это знал и продолжал приходить к тебе? Ты в своем уме?

– Ладно, успокойся. Главное то, что он так и не успел ничего предпринять.

– А что он должен был предпринять?

– Уж во всяком случае, разобраться со мной. Лишить меня всего.

– А со мной?

– Думаю, и с тобой у него был бы разговор.

– Разговор?! Да ты, оказывается, совершенно не знала своего Минкина.

– Тимур! Ты говоришь со мной таким тоном. Словно я в чем-то провинилась.

– Нет, просто я подумал, что мы ходили с тобой по лезвию, ты не находишь?

– Нахожу, конечно. Просто я еще не осознала до конца, что могло произойти через некоторое время.

На пороге возникла Альмира. В ночной рубашке. Она смотрела на меня укоризненно: мол, чего кричишь, ребенок же спит. Я согласился с ней, прикрыв глаза. Мол, понял, извини. Она кивнула головой и вышла из кухни.

– Я не могу больше говорить, – едва слышно сказал я в трубку.

– Тимур, я подготовлю дом, а ты найди покупателя, слышишь?

– В крайнем случае я возьму кредит под твой дом, – выдохнул я очередную порцию лжи. Потом поправился: – Вернее, ты возьмешь кредит, а я расплачусь. Потом мы поженимся и уедем, все. Целую.

Валентина, она готовилась к продаже дома. Она собиралась принести его в жертву. У меня было желание помчаться в Пристанное и обо всем ей рассказать, чтобы она поняла, что я не такой подлец, каким представал перед ней в последнее время. Что я вынужден был так поступать, чтобы привести в порядок перед смертью не только свои дела, но и ее. Я заботился о ней, но со стороны все это выглядело довольно-таки мерзко. Однако я нашел в себе силы не расклеиться и продолжать жить так, словно я здоров и полон планов на будущее.

Правильно ли я поступаю, обманывая Валентину и всех окружающих? Думаю, да. Зачем им расстраиваться и переживать, думать, как им выжить без моей поддержки (имею в виду, конечно, эгоистку Альмиру), если они еще какое-то время могут прожить в счастливом неведении? А то, что каждая из моих женщин после моего ухода оценит мою сдержанность и нежелание быть объектом жалости, в этом я уверен.

Валентина… Мысли мои вновь и вновь возвращаются к ней. И сердце мое ноет и болит при мысли о том, что ей предстоит пережить, когда я умру.

Она была единственным человеком, с которым я чувствовал себя по-настоящему счастливым, любимым, и это не простые слова. Такой ласковой и нежной женщины я еще не встречал, я понял это в нашу первую встречу. Она не сразу поняла, зачем я к ней пришел, да и вообще, она думала, что я пришел к Минкину. И только когда я начал говорить ей о своей любви (сочинял на ходу, не испытывая ни малейших угрызений совести), то вдруг почувствовал исходящее от нее тепло. Она слушала меня молча, пронизывая меня задумчивым и каким-то отстраненным взглядом своих зеленых прозрачных глаз, и порой мне казалось, что она раскусила меня, поняла, что я неискренен с ней, что я пришел к ней просто как вор, охотник, соблазнитель. Быть может, и она тогда распахнула мне свои объятья, запутавшись в собственной лжи. Ей хотелось быть любимой, как хотелось острого жгучего наслаждения, и мы, обманывая друг друга, провели вместе несколько часов, буквально не отрываясь друг от друга. Мне понравилась эта игра, и я стал приходить к ней каждый вечер. Сначала мы даже не говорили, а просто лежали обнявшись, словно все друг о друге знали. Хотя на самом деле мы были совершенно чужими людьми. Наши тела познакомились быстрее, чем наши души, сердца. И тогда я понял, что если и можно заморочить друг другу голову, то тело не обманешь. Меня тянуло к Валентине, мне было куда приятнее обнимать ее, чем жену Альмиру, мои чувства к Валентине были новыми, яркими, они давали мне надежду на выздоровление – мне как никогда хотелось жить.