Книга Реванш русской истории - Егор Холмогоров

Семья – это микрокосм нации. В своей основе этнос всё равно остается социальным механизмом, обеспечивающим рождение и воспитание детей в рамках определенной культурной традиции. Успешность этноса определяется тем, что его каждое следующее поколение чуть больше предыдущего ассоциирует себя именно с этой культурой. Напротив, неудача этноса – это ситуация, когда все, кто имеет возможность из этноса «выписаться», стараются как можно скорее это сделать.

Последние десятилетия русские оказались в положении терпящего кораблекрушение этноса. А известное число представителей нашей интеллигенции, политической и бизнес-элиты – так и вовсе стало в качестве крыс первыми бежать с корабля. Все срочно начали выискивать у себя хотя бы отдаленных нерусских предков, с тем чтобы тем или иным путем перестать ассоциироваться с приписанной русским исторической и жизненной неудачей.

По счастью, эта фаза нашей этнической истории, кажется, подходит к концу – и в ближайшем будущем можно ожидать даже превышение спроса на русскость над ее предложением. Но из пережитого нами кораблекрушения следует сделать определенные выводы, чтобы не налететь снова на те же рифы.

13 ноября 2014

Идеология смерти

Российский либерализм во многом похож на российский большевизм. В обоих случаях мы имеем дело с учением политической секты, базирующемся на иностранной доктрине, органически враждебной историческому ходу русской жизни.

Но есть и отличия. Большевики хотя бы ощущали себя представителями большинства. В то время как российские либералы даже не пытаются воображать себя таковыми. Напротив, именно большинство они рассматривают как главную угрозу. Либерал апеллирует не к Народу (пусть к сколь угодно натянуто идеализированному образу народа), а к абстрактным «либеральным ценностям», иногда именуемым также «европейскими». Именно данные ценности должны восторжествовать в «этой стране» вопреки «сопротивлению материала».

Сегодня наша либеральная общественность пребывает в откровенной эйфории по поводу экономических проблем страны – санкций, падения цены на нефть, падения курса рубля, ожидаемых как следствие из всего этого падения ВВП и банковского кризиса.

Эти неприятности окрыляют большими надеждами. На форумах и в кулуарах витает большая либеральная мечта: «власти, устав крымнашить, будучи приперты к стенке санкциями, наконец-то возьмутся воплощать либеральную экономическую программу».

Когда говорится о «либеральном курсе», то его адепты обычно представляют себе три тесно связанные друг с другом вещи.

Во-первых, передачу всей полноты власти вместе с рычагами принуждения и манипуляций в руки секты. Городничий и Городовой никуда не должны исчезнуть, они просто должны слушаться либерального Хлестакова. Во-вторых, это разгром (раздел, приватизация, распродажа) крупных госкорпораций, которые были главной опорой политического режима предшествующие годы.

В-третьих, это сброс российским государством всех социальных обязательств перед бюджетниками, пенсионерами и прочими, отказ от той политики хотя бы минимальной компенсации, которую наши доморощенные тэтчеристы именуют «социальным популизмом».

Не трудно заметить, что реализация всех трех пунктов в короткой перспективе приведет к тотальному коллапсу политической системы. Сброс социальных обязательств, переход к режиму открытой чиновничье-олигархической эксплуатации масс населения на фоне инфляции, стагнации и идейного разброда – это готовое горючее для любых мятежей и восстаний. Разгром госкорпораций при его крайне сомнительной экономической эффективности приведет к резкому сокращению экономического ресурса, которым обладает центральная власть. Наконец, передача хотя бы части политического контроля в руки весьма своеобразно смотрящей на экономическую и социальную повестку в нашей стране секты – гарантия того, что в случае кризиса политическая машина будет недееспособна.

Сложившаяся на сегодняшний момент тяжелая ситуация – это последствия системных ошибок в экономической политике, совершавшихся десятилетиями: пренебрежения инфраструктурными вложениями и промышленным производством, тотальной зависимости от международных кредитно-финансовых институтов. Проводили эту политику в том числе и те, кто сегодня числится в ведущих ее критиках.

Предлагаемые сегодня «либеральным лобби» простые решения сводятся к уходу государства из экономики. По большому счету – к социально-экономическому, а затем и политическому дефолту государства. Ложна прежде всего основная посылка – экономоцентрический подход к решению идеологической, политической и социальной проблем. Государство выступает в экономике не само по себе, а как представитель общества. Функция государства, если оно функционирует нормально, состоит в том, чтобы экономические ресурсы страны обслуживали интересы нации – ее демографическую устойчивость, жизнеобеспечение, качество жизни. Ту устойчивость, которую создает социальная солидарность. Именно это, а не экономический рост сам по себе является целью. Экономический рост, результаты которого перераспределяются лишь в ограниченной группе собственников, тем более если собственники окажутся иностранными или офшорными, это не благо для нации, а зло.

Какие последствия имеет неотэтчеризм, в который свято веруют наши либералы, для солидарности общества напоминать, я думаю, не нужно.

Нашу страну в ближайшие годы ожидает тяжелейшее внешнее давление. Россия волей-неволей окажется в положении осажденной крепости. Если мы, конечно, не захотим оказаться в положении крепости, взятой на щит. Самые болтливые из представителей секты говорят вполне прямо:

«В отличие от санкций против Ирана санкции против России будут успешными, поскольку у нее нет сплачивающей идеологии, зато общество до безумия влюблено в деньги». Если насчет денег это чушь, то насчет идеологии, увы, правда. В тяжелейший внешнеполитический кризис и конфликт Россия вступает идеологически обезоруженной, основа для сплочения общества отсутствует.

События весны и лета, воссоединение Крыма и борьба в Новороссии создали небывалый в истории страны политический консенсус и патриотический подъем. Такого никогда в России прежде не было. Однако наша власть попросту испугалась этого консенсуса, связанных с ним моральных обязательств и потратила несколько месяцев на то, чтобы его ослабить, если не вовсе разрушить.

Договоренность с Западом за счет русского общества так и не состоялась. Зато само это общество было погружено в разочарование. В тот момент, когда экономическое давление Запада превратилось в испытание на прочность, у нас не оказалось связывающей общей идеологии, которая придала бы нашей нации упорство, сравнимое с упорством Ирана, сумевшего выдержать санкции и в общем-то победить.

Именно в идеологии, а не в экспериментах с экономической политикой лежал бы секрет выживания под санкциями. Но переход к либеральной экономической парадигме без нормальной политической либерализации (напомню еще раз, «власть либералов» и политическая либерализация – вещи противоположные) потребует создания чудовищных идеологических симулякров, которые будут апеллировать к патриотической сплоченности нации в условиях, когда ее экономически режут по-живому. При этом без всякой надежды на победу, поскольку цель победы заранее отклонена.