Книга Сквозь огонь и воду - Андрей Воронин

– Я много умею, – сказал Дорогин. – Но что толку? Умение не помогло мне спасти жизнь другу.

– Зато ты спасся сам, – сузив глаза, сказал Роман. – Значит, сумеешь отомстить. Дай-ка я поеду впереди. Мало ли что, меня знают в лицо. Ты же – человек чужой.

Роман поехал впереди.

– Ты сам кто? – спросил он Дорогина. Этот вопрос застал Сергея врасплох. Ответить на него было сложно.

"В самом деле, кто я такой, чем именно занимаюсь. Положим, несегодня завтра меня убьют. И что можно будет написать на могильном камне? Кому-то напишут «актер», кому-то – «писатель». А мне? Напишут кличку «Муму»”.

– Я – Муму.

Роман не понял, пожал плечами.

– Муму – это профессия или как? Вот я, к примеру, контрабандист. Хороший контрабандист, и не стыжусь этого. Я даю людям работу, благодаря мне в деревне появляются русские деньги, появляются доллары. Люди могут кое-что купить. А ты чем занимаешься?!

– Я каскадер, в кино снимаюсь. А Муму – это у меня кличка такая, псевдоним.

– В кино? – оживился Роман. – Что-то я твоего лица не припомню.

– Я трюки делаю, поэтому и лица моего не видно. Каждому Бог свой талант дал. И если кто-то хороший актер, то это еще не значит, что у него получится с крыши пятиэтажного дома спрыгнуть. За таких я трюки и выполняю.

– Странная работа, какая-то ненастоящая, и в то же время без нее не обойтись.

– Это в прошлом, – вздохнул Дорогин, – теперь я и сам не знаю, кто я такой. Жену, детей потерял, их убили. В тюрьме отсидел. Ни в чем виноват не был. С врагами своими поквитался. Уже несколько лет не знаю, чем заняться. Деньги есть. Друга встретил, хотел детишкам в детский дом, где вырос, подарки отвезти. Не получилось.

– Все у тебя еще получится. Потому как ты человек хороший.

"Я бы этого про себя не сказал”, – подумал Муму.

Кони шли ровно, казалось, им все равно, взбираться на гору, спускаться или следовать вдоль склона. Наконец Роман свернул своего коня к руслу узкой горной речушки, и тот привычно побрел прямо по воде. Ущельем они вышли к широкой воде. Ни на том, ни на этом берегу никого не было видно.

– Все, привел я тебя. Это единственное место, где никто не спросит документов.

– Так уж и единственное?

– Есть еще парочка, – подмигнул Роман, – Но для тебя открою только это. Если захочешь, – можешь воспользоваться вновь.

– Почему здесь никого нет? Роман коротко засмеялся:

– Место прикормленное. Границы зачем существуют? Чтобы с них кормились пограничники, таможенники и контрабандисты. Значит, должны существовать и дырки, иначе бизнес теряет смысл.

Дорогин запустил руку в карман, протянул Роману 300 долларов.

– За то, что проводил, и для твоего отца.

– Здесь слишком много. – Это не много. У себя дома я на них раза два в ресторан сходить могу и один раз – если с женщиной.

– Я не за деньги тебя вел. Так что не обижай, – Роман чуть ли не силой заставил Дорогина спрятать деньги. – Тебе доллары еще пригодятся.

– Зачем?

– В ресторан с женщиной сходить, – хитро подмигнул абхазец. – Ты человек тертый.

Сергей не спешил выпускать ладонь Романа из своей.

– В силу своей профессии ты, наверное, знаешь больше, чем другие.

– Я не знаю, кто расстрелял машину.

– Не знаешь сегодня, но, возможно, что-то узнаешь завтра. Как тебя можно найти?

– Только в деревне.

– И телефона нет?

Роман замялся. Врать, если того не требовали интересы дела, он приучен не был.

– Меня долго искать будут.

– Тогда ты меня отыщи.

– Это, я думаю, получится легче.

Сергей вынул блокнотик и записал телефон.

– Спросишь Тамару Солодкину. Только ей можешь что-нибудь передать.

– Ладно, – вздохнул Роман, вырывая из своей записной книжки листок. – Если позвонишь по этому номеру, меня отыщут в течение дня. Номер сочинский. Надеюсь, мы еще увидимся.

Дорогин с благодарностью принял листок и слез с коня.

– Можешь на нем переехать реку. Он сам вернется.

– На свисток? – поинтересовался Сергей.

– Да, на специальный, ультразвуковой. Человек его не слышит, а лошадь прекрасно различает команды.

– Успехов, – Дорогин шагнул в ледяную воду.

Он перебрался через реку, замочив ноги лишь до колен, но зато основательно продрог. Помахал рукой Роману уже с русского берега.

"Мне везет на хороших людей”, – подумал он. Сбиться с пути было невозможно. Единственная тропинка вела в гору. Пройдя с километр, Дорогин внезапно для себя оказался в дачном поселке. Домики жались друг к другу. Участки террасами уходили в горы. Но день был будний. Поэтому людей в поселке оказалось не так уж много. У сложенного из пенобетонных блоков двухэтажного домика Дорогин остановился. За проволочной сеткой мужик в тельняшке, видимо бывший десантник, ворочал куском арматуры уголья в мангале.

– К автобусу как выйти? Мужик поднял голову лишь после того, как разбил арматурой все крупные угли.

– Как приехал, так и выбирайся.

– С компанией мы приехали, гульнули немного, я остался. Теперь даже не знаю, в какой стороне город остался.

– Что ж, бывает, – заметил мужик, вышел на дорогу и подробно рассказал Сергею, как выбраться к шоссе.

– Если поспешишь, успеешь. До автобуса 15 минут осталось. А не успеешь, возвращайся. У меня шашлыки будут, водка есть, пить одному не хочется. Приехал, думал, дружбана здесь встречу…

– А он не приехал? Пригласи кого-нибудь другого.

– Здесь одни уроды крутятся. Ты, конечно, не в счет, – торопливо добавил мужик.

– Надеюсь успеть, – Сергей быстро зашагал, понимая, что, если даже захочет, потом не сумеет отыскать среди множества домиков тот, где его ждут с шашлыками и водкой.

Он успел к отправлению и вскоре уже ехал, держась за поручень, в тряском городском автобусе. Публика в нем собралась разношерстная. Поэтому вскоре среди пассажиров разгорелся спор. Пенсионеру, скорее всего отставному офицеру, нравились коммунисты, а интеллигентному, надоедливому старику – демократы. Сперва они выясняли отношения спокойно, мирно, но затем перешли на крик. Их разделял проход. Любитель коммунистов не выдержал и схватил очкарика-демократа за грудки.

– Ты мне лучше скажи, что твои демократы построили? Весь Адлер и Сочи при коммунистах строились: санатории, дома, заводы… А они все разворовали.

– Правильно, – крикнул молодой парень с заднего сиденья лишь для того, чтобы подзадорить старика.