Книга Река надежды - Соня Мармен

Выдержка, которую они демонстрировали, и их старания как можно скорее добраться к цели, вознаграждались с наступлением ночи, когда они устраивались на ночлег. На берегу наскоро разбивали лагерь, зажигались факелы. Несколько человек осматривали и при необходимости чинили тонкие берестяные бока лодок. Вскоре над берегом, заглушая запах пота, разносился аромат гороховой или маисовой каши, сдобренной свининой или же топленым свиным салом.

Почти не чувствуя натруженной спины, шеи и рук, Александер садился возле дерева выкурить трубку или глотнуть рома. Иногда Голландец приходил получить очередной урок чтения по-английски, однако занятия становились все короче: больше времени уходило на беседы. О спрятанном золоте в них ни разу не упоминалось. Александеру казалось, что это к лучшему. Позже вечером он с удовольствием слушал товарищей, которые по очереди описывали свои приключения или рассказывали легенды, от которых кровь стыла в жилах.

– …его черные как уголь глаза вспыхнули, когда он впился в мясо зубами!

В тишине звучал голос Призрака, к которому члены отряда относились с почти религиозным почтением.

– Да, это было страшно! Крики индейцев в ночи были похожи на вой стаи волков. Их обуяло безумие. Они танцевали, извивались, пели и развратничали! Настоящая оргия! Дьявольское видение!

– О!

Призрак оправдывал свое прозвище. Александер узнал, что Эбер Шамар пятнадцать лет путешествует по здешнему краю вояжером и как-то даже попал в плен к «хранителям огня» – индейцам онондага. Все тело у него было в шрамах от пыток.

– Настоящие демоны! Они питаются человеческой плотью! Вот, смотрите! – И он продемонстрировал слушателям правую руку, на которой недоставало двух пальцев. – Они по очереди отрубили мне пальцы, а перед этим сорвали с них ногти. Потом у меня на глазах поджарили их и отдали съесть своим детишкам. Эти дикари и детей своих кормят человеческим мясом!

Театральным жестом он снял свой железный «клюв». Мужчины охнули от ужаса. На месте носа темнела жуткого вида дыра. Чтобы закрепить успех, Призрак снял и потрепанный головной убор. Александер содрогнулся от отвращения, увидев его скальпированную макушку. В то же время нельзя было не восхититься человеком, которому удалось пережить мучения, ужаснее которых, казалось бы, и быть не могло.

Наклонившись, чтобы всем было видно, Призрак обошел сидящих. Некоторые даже нашли в себе силы прикоснуться к тонкой коже, под которой просвечивала сеточка кровеносных сосудов. Юный Шабо, у которого лицо и тело к этому времени распухло от комариных укусов, побелел как смерть и покачнулся. Жомэ заставил его пригнуться, надеясь, что недомогание пройдет. Не помогло… Юнец выдал обратно все, что съел, и у костра неприятно запахло желчью.

– Как же ты спасся?

– Одна скво избавила меня от пыток, – ухмыляясь, пояснил Призрак. – Наверное, влюбилась в меня, когда увидела мои причиндалы, – их как раз собирались отрезать и бросить в суп! – и потребовала, чтобы меня оставили в живых.

– Скво может решать, убивать пленника или нет? – удивился Джозия Корбен.

Взгляд серых глаз Призрака остановился на лице священника-гугенота.

– Плоховато вы знаете обычаи индейцев, святой отец! Ирокезы прислушиваются к слову женщины, если оно мудро. Женщина может решать участь убийцы своего мужа или сына… А получилось все так. Это было летом 1756 года. Вечером я с двумя приятелями-вояжерами как раз вышел из форта Прескиль[60]. В общем, индейцы на нас напали, одного моего приятеля убили и скальпировали сразу, другому удалось скрыться. Я получил удар ножом в пах, упал и притворился мертвым. Думал, что они уйдут и я уберусь восвояси. Напрасные надежды! Один схватил меня за волосы, и я заорал. Они поняли, что я живой, привязали к палке и потащили в свою деревню. Я успел убить в бою их соплеменника, а их закон требует мстить кровью за кровь. Мне предстояло пережить ужасные пытки и спеть песню смерти, чтобы моя душа могла улететь на небеса. И я пел, друзья мои! Как я пел! Попробуйте представить, как бы вы кричали, если бы к подошвам ног вам прикладывали раскаленные прутья и вгоняли в ляжку раскаленные добела клинки! Представьте запах собственного мяса, который бьет в нос так, что все нутро выворачивает наизнанку! А полуголые кровожадные бесы в это время танцуют от радости вокруг тебя, словно ты – жирная свиная туша на вертеле! Но для них, друзья, я и был такой свиньей, – мрачным голосом закончил Призрак. – Я был для них ужином…

– Но благодаря своим великолепным… э-э-э… чреслам ты стал ужином для одной-единственной скво! – хохотнул Онэ, ударив себя по ляжке. – Прекрасный конец истории!

Все засмеялись, и атмосфера у костра снова стала приподнятой.

– Тут ты прав!

Призрак с улыбкой кивнул, спрятал макушку с единственной рыжей прядью под шапку, завязал шнурок, который удерживал на месте железный нос, и поклоном поблагодарил слушателей за внимание.

С этого вечера Александер стал относиться к нему с бо́льшим уважением. Рассказ Призрака не только усилил его страх перед индейцами, но и распалил любопытство. В пути им уже довелось повстречать нескольких алгонкинов, но они не проявили и тени агрессии. Даже наоборот. Индейцы входили в воду, подплывали к лодкам и здесь же, на воде, заводили дружеский разговор, а иногда и выменивали на шкурки какую-нибудь мелочь. Оружие, порох и более крупный товар тоже предназначался для обмена, но его надо было доставить в Гран-Портаж. Туда придут индейцы оджибве, потаватоми и представители еще нескольких местных племен, которые охотились всю зиму, чтобы обеспечить себя всем необходимым. В фактории торговцы-европейцы переберут шкурки, взвесят их и обменяют, чтобы получить максимум выгоды… Все это будет, но Александеру уже стало казаться, что до Гран-Портажа добраться не проще, чем до края света.

Глава 4. Одиночество

Утром 27 мая, обогнув гряду гранитных островков и миновав пороги Дедаль в устье Френч-ривер, флотилия ван дер Меера вошла в Георгианский залив красивейшего озера Гурон. Ветер был кормовым, и по озеру шла легкая волна. «Попутный ветер!» – радостно вскричали усталые путешественники. Лучшей погоды не приходилось и желать. В каждой лодке тут же соорудили «мачту»: в специальное отверстие в поперечине судна вставили лопатообразное весло с привязанным к нему небольшим парусом. Это позволило ускорить передвижение.

Окружающий пейзаж преобразился. На смену полным пены узким ущельям пришли большие пространства. Впереди раскинулось озеро Гурон – расположенное в центре континента пресноводное море. «Значит, все, что я слышал об этих местах, правда…» – подумалось Александеру. Лодки тем временем уже скользили меж островков, прилежащих к огромному острову Манитулин. Растительности на них было немного, и те острова, на которых высилось несколько хвойных деревьев, своим видом напоминали горшки с цветами. Проплыв вдоль северного берега озера до реки Сент-Мэри, берущей начало в озере Верхнее и впадающей в Гурон, они преодолели последний волок – Сол-Сент-Мэри. В свое время в этом месте, недалеко от порогов, находилась миссия иезуитов. На ночлег остановились на берегу озера Пен, откуда отчалили, по обыкновению, еще до восхода солнца. Озеро Верхнее открылось их взорам в рамке из окутанных туманом скалистых мысов Гро-Кап и Пуан-Ирокуа. А дальше, сколько хватало глаз, была только искрящаяся на солнце водная гладь…