Книга Верность - Рейнбоу Рауэлл

Где-то в Колорадо Линкольн принялся за письмо Сэм. «Не верю, что ты меня обманывала, – писал он. – И даже если это так, то все равно. Я люблю тебя, несмотря ни на что».

Ив встречала его на автовокзале.

– Вид у тебя жутковатый, – сразу же сказала она. – Что, бродягой заделался?

– Можно мимо дома Сэм проехать?

– Ну конечно.

Когда они оказались рядом, Линкольн попросил Ив не сразу выезжать на шоссе. Комната Сэм была как раз над гаражом. Там горел свет. Линкольн хотел было подойти к двери, но передумал и опустил письмо в почтовый ящик. Он очень надеялся, что Ив не станет приставать к нему с расспросами.

Глава 36

Линкольн звонил Сэм на следующее утро и на следующее. Ее мать всякий раз отвечала, что дочери нет дома. Сэм перезвонила ему только перед самым Новым годом.

– Прочитала твое письмо, – сказала она. – Встретимся в парке?

– Сейчас? – спросил он.

– Сейчас.

Линкольн попросил машину у сестры и подъехал к маленькой детской площадке у дома Сэм. Именно здесь они встречались, когда не было денег или бензина. Пока никого не было, так что он уселся на карусель и стал ждать. Рождество выдалось не снежным – земля была голая, коричневая, – но и не теплым. Линкольн оттолкнулся ногой от земли и медленно вертел карусель, пока вдали, чуть ли не за квартал от него, показалась Сэм. На губах у нее была ярко-розовая помада, поверх термобелья – мини-платье в цветочек. Ни куртки, ни пальто.

Линкольн ждал, что Сэм сядет рядом.

Она села. От нее пахло гардениями. Ему хотелось дотронуться до нее, да что там дотронуться – прыгнуть. Схватить, как ручную гранату.

Сэм начала без сантиментов, деловито:

– Я думала, мне нужно объяснить…

– Не нужно, – ответил Линкольн, покачивая головой.

Она подоткнула юбку под ноги.

– Замерзла? – спросил он.

– Хочу, чтобы ты знал: мне жалко, что так все вышло, – сказала она.

– Надень мою куртку.

– Линкольн, послушай меня… – Сэм обернулась так, чтобы смотреть ему прямо в лицо. Линкольн приказал себе не отворачиваться. – Мне жаль… Но, по-моему, все, что случилось, случилось не просто так. Теперь все вышло наружу.

– Что – все?

– Все, что между нами, – ответила Сэм, явно теряя терпение. – Наши отношения.

– Я же тебе сказал: не нужно говорить об этом.

– Нет. Ты увидел меня с другим. И что же, думаешь, об этом не нужно говорить?

Вот как оказывается… «Другой». Почему она сказала именно так?

– Линкольн… – начала она.

Он покачал головой, оттолкнулся ногой, они снова завертелись на карусели.

– Я не хотела, чтобы так случилось, – произнесла она после двух-трех кругов. – Я познакомилась с Марлоном, когда мы «Соломинку» репетировали. Постоянно были вместе, вот так все и вышло…

– Но пьеса же шла в сентябре, – вспомнил Линкольн.

Еще одно расстройство!

– Ну да.

– Мы тогда только приехали в Калифорнию.

– Надо было раньше тебе рассказать.

– Нет, – ответил Линкольн, – не надо… не надо было этого делать.

Несколько секунд оба молчали. Линкольн все отталкивался ногой, чтобы карусель крутилась быстрее, пока Сэм не схватила его за руку.

– Хватит, – попросила она, – а то у меня голова начинает кружиться.

Он уперся каблуками в холодную твердую землю и схватился за металлическую ручку.

– Ты представлял себе, как закончатся наши отношения? – спросила Сэм, когда они остановились. Теперь у нее был сердитый вид. – Вот только не говори, что ты не думал, что они закончатся. Не до такой же степени ты наивный.

До такой.

– Это всегда кончается, – сказала она. – Всегда. По первой любви никто не женится. Первая любовь – это так… Первая, и больше ничего. Первая – значит будут и другие.

– Вот уж никогда бы не подумал, что ты против «Ромео и Джульетты», – проговорил он.

– Если бы они жили и дальше, то разбежались бы, точно.

– Я тебя люблю, – сказал Линкольн чуть ли не со всхлипом. – Скажи, что ты меня не любишь.

– Не скажу, – ответила Сэм с холодным лицом.

– Тогда скажи, что любишь.

– Я всегда буду любить тебя, – ровно, без выражения произнесла она, не глядя на него.

– Всегда… – повторил он. – А сейчас – нет.

– Если бы мне суждено было быть с тобой, я никогда не влюбилась бы в Марлона.

Когда-то в детстве Линкольн раз играл с сестрой в крокет, и Ив совершенно случайно угодила молотком прямо ему в темя. За секунду до того, как повалиться на землю, он подумал: «Капут. Вот и все…» Точно так же он ощутил себя, когда Сэм призналась, что любит Марлона.

– Ты так это все обставляешь, будто это с тобой стряслось, – сказал он. – Типа ты тут ни при чем. Тебя послушать, так измена – это фигня, плюнуть и растереть. У тебя ведь был выбор.

– Измена? – Сэм закатила глаза. – Прекрасно! Тогда я, значит, изменщица. И ты, зная это, все-таки хочешь быть со мной?

– Да.

Сэм с презрением отшатнулась.

Линкольн придвинулся к ней. Между ними была холодная стальная труба – как раз такая, которую так и тянет лизнуть.

– Почему же ты хотела, чтобы я поехал с тобой в Калифорнию? – спросил он. – Если уже заранее знала, что у нас все расползется?

– Я не так это планировала, – ответила она. Сэм уже не была такой сердитой, а, пожалуй, даже смущалась. – Я не знала точно, когда мы расстанемся.

– Я и не думал, что мы вообще будем расставаться, – ответил он. – Если бы ты сказала мне, что давно уже пришла к такому выводу, я бы не потащился за тобой через всю страну…

Линкольн замолчал и посмотрел на нее. Даже в темноте, даже в январе, даже разбивая ему сердце, Сэм была свежа и прямо светилась. Она напоминала ему цветущий розовый куст.

– Или нет… – протянул он. – Знаешь что? Наверное, все-таки потащился бы.

Они снова погрузились в молчание. Линкольн не мог разрешить себе высказаться. Все, что он хотел сказать, было не то и только еще больше отдалило бы ее от него.

– Я хотела, чтобы ты поехал со мной, – сказала все-таки Сэм, – потому что боялась ехать одна. И говорила себе: ничего, ничего страшного, пусть он тоже едет… Ведь ты тоже этого хотел. И у тебя не было никаких других планов. А еще… еще мне кажется, тогда я была не готова сказать тебе «до свидания».

Оба снова надолго замолчали.

– Не то чтобы я тебя разлюбила, – проговорила Сэм. – Просто я не та, что была, когда влюблялась в тебя.