Книга Марс наш! - Валерий Большаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Всеобщее Вещание», Россия:
«Кораблю «Гагарин» с группой экспертов и бригадой журналистов удалось стыковаться с ТМК «Энтерпрайз».
У американского корабля отсутствует двигательный отсек, зато на месте шесть кронштейнов, не так давно удерживавших рентгеновские лазеры с ядерной накачкой.
На борту обнаружились двое астронавтов, живой и мертвый.
Антонио Состенес, рядовой космопехоты ВКС США, застрелился примерно две недели назад.
Его однополчанин Текс Долан находится в невменяемом состоянии.
Однако есть надежда, что психологам удастся вернуть Долана из «сумеречной зоны», и он даст показания в Международном трибунале».
Кессонный купол над Нижним рудником располагался в древней промоине, примыкая к невысокому обрывчику.
Поэтому замаскировать вход в «ледовый прииск» удалось в течение пяти минут – бравые рудокопы забросали купол песком, и тот слился с пустыней, обратился еще одной дюной.
Ветерок крепчал помаленьку, закручивая «пылевые дьяволы» – небольшие вихорьки, гулявшие по пескам.
Яна встала на подножку краулера и огляделась.
Здесь, за Аудемансом, среди крайних каньонов и трогов Лабиринта Ночи, она бывала редко.
Фантасты любят описывать марсианские пустыни, наивно полагая, что те похожи на земные, и все приключения какого-нибудь робинзона, забытого на «Красной планете», сводят к унылому и скучному пути.
Едет он, значит, на марсоходе по Ацидалийской равнине.
Понятное дело – раз уж равнина, стало быть, ровно все и плоско.
Ага… Щаз-з!
Замучишься ехать!
Ацидалийская равнина густо покрыта холмами и целыми полями валунов, каждый по несколько метров в поперечнике.
Там полно расселин и трещин с крутыми скалистыми склонами – эти и вовсе не одолеешь.
Хватает частых вторичных кратеров – сплошные ямы и бугры, где и пройти-то проблема, а уж проехать и подавно.
Но именно эта «необузданность» рельефа, дикая первозданность и суровость как раз и привлекают.
Рожкова улыбнулась.
Она никому не признавалась в том, что любит Марс.
Любит его нехоженые тропы, любит запутанность его хаосов и лабиринтов, молчаливое величие гор и каньонов.
Нужно просто увидеть, разглядеть строгую красоту здешних стылых краев, прочувствовать их печаль и тоску, понять «гордое терпенье».
Стоит только согреть Марс, и он оживет.
Пески Марса скрывают под собой пласты льда и вечную мерзлоту, настоящую криолитосферу как говорят ареологи.
В недрах пустынь воды столько, что хватит на целый океан!
Согреть бы только…
И всю эту красоту у нее хотят отнять недоразвитые ковбои?
Ну, уж нет!
Яна вздохнула и скомандовала:
– Пойдемте, Лев Кузьмич.
– Пра-ально, – кивнул бригадир. – Нечего тут светиться.
– Может, «Леонов» попозже выйдет на связь? Все-таки досталось ему по полной.
– Это да, – согласился Вальцев и обернулся к связистке: – Светик, может, задержишься чуток?
– Задержусь, Лев Кузьмич! – Девушка тряхнула челкой. – Не вопрос.
«Инженериня связи» стояла на коленках, изогнув спину, и колдовала над блоками рации.
Светлане удавалось сохранить изящество фигуры даже в скафандре.
Неподалеку, присев на корточки, держал антенну Турищев, очень гордый оказанным доверием.
– Жеку я с тобой оставлю, – решил Вальцев, – а то мало ли…
– Оставляйте! Надо же кому-то эту бандуру таскать.
Яна улыбнулась и поманила бригадира за собой.
Откатив крышку широкого квадратного люка, она придержала его, пока Вальцев загонял краулер в кессон, и задвинула за собой.
Усевшись рядом с водителем, сказала:
– Гони!
Отшлюзовавшись, «ползун» с ворчанием выехал в штольню – та уходила под склон, углубляясь сквозь пласты лавы и туфа.
А дальше, вернее, глубже залегал лед.
Обнаружили его случайно – залетный метеорит шваркнул по склону разворотил кратер и, как водится, разогрел породу.
Жидкая вода пополам со льдом так и хлынула, размывая песок, устраивая оползень.
Давление на Марсе мизерное, так что разлившееся озерцо тут же забурлило, стало испаряться и возгоняться, но дело было ночью, и мороз сковал случайный водоем льдом.
Такие явления часты в здешних местах, но за те несколько лет, что существует база, подобное наблюдали впервые.
А когда гляциологи, трясясь от жадности, дорвались-таки до льда, выяснилось, что вода пролилась не простая, а тяжелая.
Экстренная радиограмма тут же ушла на Землю, и оттуда вскоре прибыл спецрейс с нужным оборудованием.
Дейтерий – это было серьезно. А много дейтерия – и того путце.
Статья экспорта, можно сказать.
И станция «Королев» в одночасье стала базой.
Яне тогда здорово полегчало в моральном плане – из вечной просительницы она превратилась в добытчицу.
Это грело душу…
…Краулер спускался по льду, основательно присыпанному песочком, а свет фар многократно отражался от ледяных стен, рождал сверкание и переливчатый блеск, тонул в прозрачной толще, то густо-синей как сапфир, то светло-топазовой.
Там, где лед был тонок или скрывал каверну, он просвечивал как хрусталь или отливал зеленью бутылочного стекла.
Спустившись на глубину третьего горизонта, «ползун» выкатился в обширную ледяную пещеру, со сводов которой опускались бугорчатые сосульки – огромные, как оплывшие колонны.
С них капала настоящая жидкая вода, набираясь в лужи – давление в выработках держалось нормальное, хотя дышать без кислородной маски было нельзя – в «воздухе» сплошная углекислота да аргон. Да водород с азотом.
Одолев туннель, пробитый в слое осадочных пород, краулер выбрался в пещеру побольше размером, где горел прожектор на мачте и рядком стояли надувные жилые модули – «палатки» – самые первые гермокупола на Марсе.
Когда выстроили купола стационарные, «палатки» свернули и убрали в загашник – вдруг пригодятся.
Пригодились.
Реактор расположился в отдельной пещерке, оттуда тянулись кольчатые кабели, гирляндой увешавшие ледяную стену, в которой торчали невесть когда вмерзшие булыганы.
В пещере было тепло, как в холодильнике – плюс пять.
Народ передвигался в горняцких спецкостюмах, но без гермошлемов, хватало и одних кислородных масок, закрывавших пол-лица.
