Книга Одержимая - Фейт Хантер

Я уставилась на Эгги, не понимая, к чему она клонит. Однако я знала: старейшины редко начинают говорить, если в рассказе нет великой правды — правды, имеющей отношение к настоящему. Тихие голоса? Мне вдруг пришли в голову девочки Кейти, сидящие за обеденным столом.

— У того существа, которое ты проследила до парильни, был длинный ноготь?

Я мысленно вернулась к сцене в переулке, когда упырь держал в своих руках тело проститутки. Потом вспомнила, как он взбирается по стене.

— Нет, я не заметила.

— А ты видела его энергию? — спросила Эгги.

— Серый свет, черные пылинки. Я унюхала их в воздухе, — ответила я и тут же почувствовала себя идиоткой.

Эгги кивнула:

— Да, понятно. Ты преследуешь зло. Ты воительница, как те великие защитники прошлого. — (Я поняла, что краснею от похвалы, и от неловкости заерзала на твердом деревянном стуле.) — Я наложу защиту и зажгу палочки для окуривания, когда наступят сумерки, — пообещала она, — чтобы отвести порчу и сохранить дом от любого зла, которое может оказаться поблизости. И мы обе с мамой будем ночью наблюдать за тем, что происходит вокруг.

— С мамой? — удивленно переспросила я.

— Маме всего семьдесят четыре, и она все еще полна жизни. В прошлом году умерла моя бабушка. Что-то щелкнуло у меня в голове.

— Она похоронена на заднем дворе? У парильни? Та же самая мысль пришла и Эгги. Оживление ушло с ее лица, и я сразу увидела, сколько ей в действительности лет.

— Ты думаешь, это существо, этот выродок-вампир, которого ты выслеживаешь, охотится за останками моих предков? — спросила она тихо-тихо, словно трава прошелестела на ветру. — Или за одной из нас, чтобы получить власть над останками моих предков и магической силой, которая в них содержится?

В этом был смысл, и новое открытие все прояснило у меня в голове. В этом было гораздо больше смысла, чем в том, что думала Пантера.

— Если заполучить кости старейшины, который принадлежит к погребенной поблизости семье, то это поможет разбудить магическую силу шаманов? — спросила я. Эгги судорожно кивнула, глаза ее наполнились страхом. Чуть мягче я добавила: — Если существо, которое я выслеживаю, вампир и если оно обратит одну из нас, может ли оно потребовать у ваших предков, мах э и а еллоу, чтобы те дали ему силу?

Эгги прошептала:

— Вероятно. Зависит от того, что он знает. И какой магической энергией обладает.

— Он старый, — сказала я. — Очень, очень старый. Подозреваю, ему несколько сотен лет. Сколько поколений ваших предков похоронено на заднем дворе?

Эгги опустила взгляд на руки и сплела пальцы на столешнице.

— Моя бабушка, ее родители, моя прапрабабушка, которая сбежала с Дороги слез во время переселения и обосновалась здесь. — (Если я и прореагировала на упоминание Дороги слез, то Эгги этого не заметила, поскольку ее глаза были опущены.) — Останки моей сестры, умершей еще ребенком, лежат там. И мой дядя, и его жена, белая женщина, которая стала одной из нас после свадьбы. И брат моей бабушки, который был намного старше ее. Еще семеро членов нашего племени и один чужак, присоединившийся к народу.

— Получается целое скопление могущественных останков в одном месте, — подвела я итог.

— Я спущу собак на ночь, чтобы они охраняли двор, — сказала Эгги.

— Эгги, — осторожно возразила я, — он уже убил двух ваших собак.

Она закрыла глаза, словно пытаясь отгородиться от правды. Но когда снова их открыла, они пылали огнем ярости. Низким, резким голосом она пообещала:

— Я уничтожу его. — Ее руки, маленькие, темные и хрупкие, сцепились на столе с внушающей страх силой, демонстрирующей мощь ее намерений. — Если он явится сюда, я уничтожу его. — Она набрала воздуха, и казалось, вдох причинил ей боль. — У тебя есть мобильный телефон?

Из кармана на футболке я вытащила визитку и положила на середину стола. Эгги взяла ее и осторожно потерла, как будто проверяя фактуру бумаги, но я знала: она изучала мою энергию, скопившуюся на карточке.

— Ты решила не рассказывать мне о том, кто ты такая? — спросила она.

— Извините. — Я низко склонила голову. Я видела много лет назад, что так делал мой отец. Мой отец! Его лицо с тонким заостренным носом возникло в моем сознании. Я сморгнула слезы, набежавшие из-за новых воспоминаний, которые были одновременно старыми... Как можно официальнее я произнесла: — Благодарю за помощь. Я обеспечу вам защиту, которая будет в моих силах. А пока могу я узнать, кто владеет землей за вашим домом, в лесу и на болоте?

— Эта земля лежит на границе Национального исторического парка Жана Лафитта, поэтому большая часть является собственностью правительства. Не знаю, кому принадлежит остальное. Тут повсюду разбросаны частные владения, как, например, этот участок, которым владеет наша семья.

Парковая территория. Вот дерьмо! То есть к услугам выродка целые гектары земли для прогулки, и некому его остановить. Кроме меня. И этой суровой, хрупкой женщины.

— Спасибо за то, что потратили на меня свое время, — поблагодарила я.

— Предлагаю воспользоваться моим советом и парильней. Если ввяжешься в борьбу плохо подготовленной, то проиграешь. Я чувствую, немало времени прошло с твоего последнего омовения. Очищение и окуривание поможет тебе, соберет и позволит найти то, что ты ищешь.

Немало времени. Да, можно так сказать. Груз десятилетий давил на меня, тяжелый, наполненный болью.

— Возможно, я и последую вашему совету, — сказала я.

Эгги поджала губы:

— Ты мне лжешь. Не собираешься ты ничему следовать. Почему так? — Она нахохлилась, как птичка.— По той же причине, по которой ты не хочешь рассказывать мне, кто ты такая?

Я попятилась к двери, не сводя с нее глаз, прочно нацепив на лицо свою самую обезоруживающую улыбку. Эта женщина была чересчур уж сообразительна, мне надо срочно уматывать.

— Спасибо, старейшина, за помощь и совет.

Она издала звук, который я не слышала вечность, по который тотчас показался знакомым. Что-то между фырканьем, всхрапом и коротким отрицанием. Это звук ассоциировался с Народом точно так же, как «alors» с французами и «cool» с целыми поколениями американцев.

— Далониге'и, — сказала она, и я опешила от звука своего имени. — Это не обычное имя. Знаешь, оно значит больше, чем «желтая скала». — Я вопросительно подняла брови, и она объяснила: — Еще оно означает «золото», причину, по которой у чироки украли народность, из-за чего народ отправили по Дороге слез, чтобы белые люди могли выкапывать далониге'и из земли в Аппалачах.

На этот раз я никак не отреагировала на ее слова, но понимала: она по-прежнему видит больше, чем я хотела показать кому бы то ни было.

— Большое спасибо, — снова поблагодарила я. И вышла, пятясь назад, на крыльцо, в жару слепящего солнца.