Книга Последняя цивилизация. Политэкономия XXI века - Василий Галин

С переходом на американскую модель корабль «Корпорации» Japan, Inc черпнул воду бортом — темпы роста экономики с почти 6 % в 1987 г. к 1993 г. рухнули почти до нуля. Попытка Банка Японии стимулировать рост за счет снижения процентных ставок привела лишь к взрывному буму на рынках акций и недвижимости [584]. В 1990 г. раздувшийся финансовый пузырь лопнул, и правительство Японии было вынуждено приступить к бюджетному стимулированию экономики, что к 1996 г. привело к появлению дефицита бюджета. Борьба с новым злом поставила экономику на грань «клинической смерти» конца 1990-х — начала 2000-х гг. Оказавшись на грани сваливания в петлю дефляции, Япония первой применила политику «количественного смягчения». Но, опасаясь роста инфляции, использовала ее в ограниченных масштабах.

Основным средством стимулирования экономики Японии стало бюджетное стимулирование, приведшее к стремительному росту пирамиды ее государственного долга: с 1984 г. по 2012 г. он вырос в 3,5 раза — с 67 % до 236 % ВВП. «Чистый долг» — за вычетом резервов — достиг 130 %. Но и этого после 2008 г. оказалось уже недостаточно. Мировой кризис нанес сокрушительный удар по экономике Японии — всего за три последующих года йена укрепилась почти на 60 %. Это привело к очередному экономическому и политическому кризису, в результате которого либерал-демократы вернулись к власти. Новый премьер-министр С. Абэ под угрозой потери независимости Центробанком Японии потребовал от него массированного эмиссионного ослабления йены, для достижения уровня инфляции не ниже 2 %.

Проблема в том, что уже в среднесрочной перспективе, следствием подобного ослабления станет рост процента по госдолгу, проблема которого для Японии обострится с приближающимся исчерпанием внутренних накоплений. При существующем уровне госдолга повышение процента даже на уровень инфляции способно поставить Японию на грань банкротства: все ее налоговые поступления пойдут только на выплату процентов. Не случайно, крупнейший в мире государственный пенсионный фонд — японский GPIF, владеющий 67 % внутренних облигаций Японии, уже начал их распродажу [585]. Все надежды С. Абэ полагаются только на достижение опережающих темпов экономического роста, однако попытка залить стагнирующую экономику деньгами скорее приведет к потопу, чем напитает иссохшую почву: деньги пойду на спекулятивные рынки, а не в реальный сектор, об этом уже свидетельствует стремительный взлет индекса NIKKEI в начале 2013 г.

Ослабление валюты одной из крупнейших экономик мира, не может не вызвать и международных проблем. И сегодня многие эксперты уже расценивают меры японского правительства по ослаблению йены, как развязывание мировой валютной войны [586].

Европа

Европейцы, очевидно, учли опыт Японии и решили не искушать судьбу: сразу после падения Берлинской стены и объединения Германии они пошли дальше и на основании Маастрихтских соглашений 1991 г. создали Европейский Союз.

…

Беспокойство европейцев можно понять, ведь европейское экономическое чудо, также как и японское, возникло не на пустом месте: после Второй мировой войны, в отличие от Первой, Америка оказалась не просто благосклонна, а неслыханная щедра к побежденным [587]. Откуда взялась эта щедрость, указывал документ Объединенного комитета начальника штабов от 9 апреля 1947 г.: «Необходимо приобретать надежных друзей в районах, которые в случае войны с нашими идеологическими противниками могут иметь стратегическое значение для Соединенных Штатов…» [588] По мнению бывшего вице-канцлера Третьего рейха Ф. Папена, Вашингтон достиг своей цели: «План Маршалла и мероприятия, ставшие его продолжением, были разработаны для того, чтобы помочь Старому Свету физически и морально вновь встать на ноги и подготовиться к началу великой идеологической баталии. столь величественные жесты в политике можно видеть крайне редко, однако в результате европейцы становились не просто благодарны америке, но делались ее активными помощниками» [589] .

По плану Маршалла, европейским странам было выделено для восстановления 12,6 млрд долларов (более 9 % ВВП США) [590]. Но это была далеко не самая важная часть помощи. В рамках плана Маршалла Америка пошла на беспрецедентный шаг, который невозможно представить себе относительно России 1990-х, она наложила мораторий на иностранные инвестиции, чтобы пострадавшим от войны немецким компаниям не пришлось вступать в соревнование, пока они не восстановятся. За этим, по мнению С. Айзенберг, стоял вовсе не альтруизм: «Экономика была в кризисе, в Германии было много левых, так что им (Западу) нужно было как можно быстрее завоевать доверие немецкого народа» [591]. Но главная помощь Германии заключалась не в деньгах и даже не в «воздержании», а в открытии Америкой своих рынков для европейских товаров.

Создание Европейского Союза диктовалось, прежде всего, необходимостью решения возникшей геополитической проблемы: Европейское единство, утверждал канцлер Г. Коль, вопрос жизни и смерти; от этого зависит, будет ли в XXI веке мир или война [592]. В документе ХДС/ХСС под названием «Размышления о Европе от 1994 г.» разъяснялось: «Единственную возможность предотвратить возврат к нестабильной довоенной системе, где Германия оказывается на границе между Востоком и Западом, дает интеграция центрально— и восточно-европейских соседей Германии в европейскую послевоенную систему и налаживание широкомасштабного сотрудничества с Россией… Если европейская интеграция не будет развиваться, соображения собственной безопасности могут вынудить или подтолкнуть Германию к самостоятельной стабилизации Восточной Европы традиционным путем » [593].

Но главную угрозу безопасности Германии (и Европы) представляли не геополитические, как это можно подумать, а экономические проблемы. Они были сходны с теми, которые угрожали и Японии. И не случайно. По своей экономической и ментальной модели Германия и Япония очень близки, отмечал немецкий дипломат Г. фон Дирксен еще в 1930-х гг.: для обеих стран «любой сбой в регулярном потоке импорта — экспорта неизменно угрожал самому существованию государства» [594].

…

«В фундаментальных проблемах отношений личности и государства и немцы, и японцы по разным причинам пришли к одному и тому же выводу. Согласно их философии, государство должно быть институтом высшим и первичным, которому подчинены все личные интересы и желания индивидуума. Лишь работая на благо общества и граждан, объединенных в государство, индивидуум может выполнить высочайшую обязанность, возложенную на него богом, а именно: способствовать дальнейшему повышению благосостояния соотечественников…», — Г. Дирксен [595].

Ключевой проблемой Германии в конце ХХ в., так же как и Японии, стал устойчивый профицит торгового баланса, что вело к усилению национальной валюты и торможению экономики. Кроме этого, у немцев, как и у японцев, все чаще возникали подозрения относительно добросовестности их заокеанского партнера.

…

Например, К. Меритц из Deutsche Bank увидел в падении доллара 1995 г. «сознательную политическую стратегию со стороны американцев», направленную на удешевление собственной продукции на зарубежных рынках.