Книга Могила - Фрэнсис Пол Вилсон

— Ты был близок к этому, но я воскресила тебя.

— В Индии это так называется?

Они пришли в его квартиру после прогулки из закусочной. Когда Калабати вошла в квартиру Джека, глаза ее расширились, она была просто ошеломлена. Обычная реакция. Одних поражали старинные вещи и киноафиши на стенах, других викторианская мебель с пышной резьбой и волнистой структурой золотого дуба, из которого она была сделана.

— Твоя мебель, — сказала Калабати, склоняясь к Джеку, — она такая... интересная.

— Я собираю вещи... вещи. Что же касается мебели, то многие считают ее ужасной, и, возможно, они правы. Вся эта резьба и все такое — вне всякого стиля. Но мне нравится мебель ручной работы, даже если у людей, которые ее делали, идиотский вкус.

Джек остро почувствовал тело Калабати. Ее аромат — единственный и неповторимый — не напоминал ни одни известные ему духи. Он вообще сомневался, что это духи. Скорее ароматическое масло. Она посмотрела на него снизу вверх, и он безумно захотел ее. В глазах Калабати Джек прочитал, что и она хочет его.

Калабати отстранилась и начала снимать платье.

В прошлом Джек, занимаясь любовью, всегда контролировал себя. Это было неосознанно, но он сам определял темп и выбирал позиции. Но только не сегодня. С Калабати все было по-другому. Из них двоих она была более требовательна, более настойчива и, хотя была моложе его, более опытна. Так что в их совместной пьесе она стала режиссером, а Джек — актером.

А это действительно была пьеса: страстная, прерываемая смехом. Она была искусна в любви, но в ее любовной игре не было ничего механического. Она наслаждалась ощущениями, хихикала, даже временами смеялась. Она была великолепна. Калабати знала, где дотронуться до него, как дотронуться, она поднимала его на такой уровень ощущений, о котором он и не подозревал. И он знал, что тоже заставил ее подняться на вершину наслаждения, но она была ненасытна. Маленькая лампочка в углу комнаты бросала мягкий свет на ее великолепную матовую кожу. Ее грудь была совершенна, таких темных сосков ему еще не доводилось видеть. Она улыбнулась с закрытыми глазами и медленным томным движением прижалась к его бедру. Ее рука скользнула по его груди, опустилась вниз до самого его лона. Он почувствовал, как напряглись мышцы на его животе.

— Это несправедливо по отношению к умирающему.

— Где есть жизнь, есть и надежда.

— Так ты благодаришь меня за найденное ожерелье? — Он надеялся, что это не так. К тому же ему уже заплатили.

Она приоткрыла глаза.

— И да... и нет. Ты самый удивительный мужчина в этом мире, мастер Джек. Я много путешествовала, встречала много людей. Ты на голову выше всех. Когда-то мой брат был таким же, но он сильно изменился. И ты остался один.

— Только не в данный момент.

Она тряхнула головой.

— Все люди чести одиноки.

Честь. За этот вечер она уже второй раз упомянула о чести. Первый раз в «Аллее Пикок», а сейчас здесь в его постели. Странно, что женщина об этом думает. Считается, что это мужская епархия, хотя в наши дни это слово редко слетает с губ представителей обоих полов. Но уж когда слетает, то в мужском разговоре.

Да, возможно, он ошибается, но он еще не встретил женщины, способной его переубедить.

Разве может мужчина, который лжет, обманывает, крадет, а иногда прибегает к насилию, быть мужчиной чести?

Калабати посмотрела ему в глаза:

Может, если он лжец лжецам, обманывает обман-щиков, крадет у воров и прибегает к насилию по отношению к насильникам.

— Думаешь?

— Я знаю это.

Человек чести. Ему нравилось, как это звучит. Ему нравилось значение этих слов. В качестве мастера Джека он вел себя как человек чести, хотя и не осознавал этого. Как можно большая независимость от внешних обстоятельств жизни — вот его кредо! Но честь... Это уже внутренние узы. Он никогда не задумывался, какую роль играет честь в его жизни.

Рука Калабати снова погрузила его в волны удовольствия, вытеснив все мысли о чести. До чего же это здорово!

С тех пор как Джия оставила его, Джек вел монашескую жизнь. Не то чтобы он сознательно избегал секса. Просто перестал об этом думать. Прошли недели, прежде чем он заметил, что с ним произошло. Джек читал, что подобное состояние — характерный признак депрессии. Может быть. Как бы то ни было, сегодняшняя ночь компенсировала долгий период воздержания, каким бы длительным оно ни было.

Ее рука оживила то, что уже казалось ему высохшим колодцем. Он прижался к ней и тут вдруг уловил какой-то запах.

«Что это такое, черт возьми?»

Похоже, голубь застрял в кондиционере и отложил в нем тухлое яйцо. Или вовсе сдох.

Калабати неожиданно напряглась. Джек так и не понял: почувствовала ли она тот же запах или что-то другое напугало ее. Ему показалось, что она произнесла напряженным шепотом что-то вроде: «Ракшас!» — и вцепилась в него, как тонущий матрос в спасательный пояс.

Атмосфера непонятного страха окутала Джека. Что-то было не так, но что именно, он не знал. Он услышал какое-то иностранное слово, значение которого до него не дошло. А может, Калабати и вовсе ничего не говорила, просто кондиционеры во всех трех комнатах гудят на разные голоса. Джек потянулся к «смит-и-вессону» 38-го калибра, который всегда держал под матрасом, но Калабати еще крепче прижалась к нему.

— Не двигайся, — еле слышно прошептала она. — Просто лежи подо мной и молчи.

Джек открыл было рот, чтобы заговорить, но она прижалась к нему своими губами. Ее обнаженная грудь, губы на его губах, прикосновение ее ожерелья к его горлу, нежность ее рук — все, чтобы уничтожить дурной запах.

Но было во всем этом какое-то отчаяние, которое мешало Джеку полностью отдаться чувствам. Его взгляд метался по комнате, скользил к окну, к двери, к темному холлу, который вел из комнаты, где стоял телевизор, к темной гостиной, затем снова к окну. Какая-то, самая малая, часть Джека ожидала, что кто-то или что-то человек или животное — вот-вот войдет в дверь. Он знал, что это невозможно — дверь заперта, квартира на третьем этаже. Сумасшествие. Но это чувство не отпускало его.

И не отпускает.

Он не знал, сколько времени пролежал под Калабати, напряженный, застывший, испытывая огромное желание почувствовать в своей руке привычное оружие. Ему казалось, так прошла половина ночи.

Ничего не произошло. Запах постепенно стал исчезать. И вместе с ним и ощущение присутствия постороннего. Джек почувствовал, что снова расслабляется, он наконец начал реагировать на Калабати.

Но у той неожиданно возникли другие планы. Она выскочила из кровати и проскользнула в гостиную за одеждой.

Джек последовал за ней, наблюдая, как она проворно, почти неистово, натягивает на себя белье.