Книга Проклятие пражской синагоги - Лена Обухова

— Ваня, внизу кто-то есть, — одновременно громким шепотом предупредила она.

1 мая 2013 года, 16.35

Jeruzalémská synagoga, Jeruzalémská, Praha 1

Прага, Чешская Республика

— Честно говоря, даже не знаю, чем смогу вам помочь, — признался раввин, с которым Нев организовал Войтеху встречу.

Еще довольно молодой, лишь на несколько лет старше самого Войтеха, мужчина довольно высокого роста и худощавого телосложения изучал его взглядом, похожим на рентген. Он носил усы, короткую бороду и очки, был одет в обычный темный костюм, и если бы не маленькая шапочка на голове, — Войтех смутно помнил, что она называется «кипа», — то в нем трудно было бы заподозрить служителя какого-либо культа.

— Пан Ривлин, мне сказали…

Раввин тихо рассмеялся и тут же с извиняющимся видом поднял руку.

— Простите. Просто лучше «раби Давид», мне так привычнее.

— О, простите, — Войтех смутился, — я не знал…

— Ничего страшного, вы и не обязаны были знать. Так что вам сказали?

— Что вы сможете проконсультировать меня по поводу легенды о Големе.

На лице раби Давида появилось удивление. Похоже, Нев не предупредил его, о чем именно Войтех собирался расспрашивать.

— Неожиданный вопрос. Что именно вы хотели узнать о Големе?

— Желательно, о его слабых местах, — честно ответил Войтех. — И о том, как можно его… превратить обратно в глину.

Раби Давид откинулся назад в своем кресле и сложил перед собой руки «домиком». Не переставая улыбаться, он окинул Войтеха еще одним внимательным взглядом.

— Могу я спросить, почему вас это интересует?

Войтех пожал плечами. Перед встречей он успел мысленно подготовить невероятную историю о том, что пишет мистический роман о пробуждении Голема в современной Праге, по сюжету которого герою необходимо победить его, и что он, как автор, хотел бы изобразить это максимально достоверно и близко к оригинальной легенде. Однако раби Давид Ривлин с первых секунд общения произвел на него приятное впечатление. Повинуясь то ли этой симпатии, то ли внезапно проснувшейся интуиции, Войтех не стал говорить заготовленную ложь.

— Раби Давид, давайте я сделаю вид, что озвучил вам какое-то приемлемое объяснение своего интереса, а вы сделаете вид, что поверили в него. Мне просто важно сейчас это знать, но если я вам скажу почему, вы сочтете меня ненормальным. А оскорблять вас ложью, которую вы все равно раскусите, я бы не хотел.

Раввин удовлетворенно кивнул и улыбнулся еще шире.

— Мудрый ответ, — похвалил он. — Что ж, согласно легенде Голема создал раввин Лев с помощью своего зятя и его ученика. Должным образом подготовившись, — освятившись и очистившись, — они в назначенный день вылепили из земли фигуру человека, лежавшего лицом вверх. Встав у него в ногах, они принялись читать псалмы. Раби Лев велел своему зятю семь раз обойти вокруг глиняной фигуры справа налево. При этом он должен был произнести цируфим, соответствующий стихии огня.

— Цируфим? — переспросил Войтех.

— Словесная формула, что-то вроде заклинания, — коротко пояснил раби. — После этого раби Лев велел ученику сделать то же самое, но произнести формулу, соответствующую стихии воды. После этого сам раби Лев обошел вокруг фигуры семь раз, произнеся формулу стихии воздуха, и вложил в рот Голема пергамент с именем Бога. Поклонившись на все четыре стороны света, они хором произнесли заключительное заклинание, после которого существо из глины превратилось в человека. Человек этот был силен, неуязвим и полностью послушен воли своего создателя — раби Лева. Когда пришло время, они провели обратной ритуал: все делали наоборот. Они встали не в ногах, а у головы Голема, читали слова из книги Бытия в обратную сторону. В результате Голем снова обратился в глину.

— И это единственный способ? Провести обратный ритуал?

— Это легенда, — напомнил раби Давид. — И она предполагает, что тот, кто создал Голема, полностью его контролировал, и он же его уничтожил, когда надобность в нем отпала.

— И в этой легенде ничего не сказано о том, что делать, если через какое-то время Голем пробудится сам? — на всякий случай уточнил Войтех.

Раввин прищурился, глядя на него.

— Голем не может пробудиться сам, — тихо заметил он. — Голем — призванный на службу защитник, он исполнитель, не обладающий собственной волей.

— А по какой причине он может пробудиться? — Войтех спросил это только потому, что в тоне раби Давида ему послышался какой-то намек.

— Если таков был его приказ. Если его… запрограммировали на пробуждение по какой-то причине, и эта причина произошла.

— Его могли запрограммировать на убийства?

— Если только людей, угрожающих еврейской общине.

— И как именно Голем стал бы их убивать? Он мог бы… заставлять их что-то делать с собой?

Раби Давид отрицательно покачал головой.

— Голем — примитивное существо. Если уж он и должен убивать, то только простым способом с применением грубой силы.

Войтех промолчал в ответ, задумавшись над словами раввина. По всему выходило, что их единственная версия, и так трещавшая по швам, теперь разбивалась вдребезги. При этом, что делать с Големом, понятнее не становилось.

— Мне кажется, вы не там ищите, — снова тихо заметил раби Давид. — Голем не зло. Это пустой сосуд, который можно наполнить чем угодно. Он был создан для защиты от зла.

Войтех внимательно посмотрел на своего собеседника. Казалось, тот пытался ему что-то сказать, но по какой-то причине не мог сделать этого напрямую.

— От какого зла?

— Того, которое есть в каждом из нас.

Глава 9

1 мая 2013 года, 16.50

Mánesova, Vinohrady, Praha 2

Прага, Чешская Республика

Лиля видела, что представитель Пражского филиала недоволен тем, что его в выходной день, которым он наслаждался в кругу семьи, вызвали по делам. И кто — Московский филиал. Оставалось радоваться, что чувство долга у пана Млинаржа оказалось сильнее недовольства. С момента ее тревожного звонка куратору до встречи с директором Пражского филиала прошло всего около двух часов.

— Откуда вы знаете, что Коварж потерял пропуск? — поинтересовался пан Млинарж, касаясь своей карточкой магнитного замка. Входная дверь издала пронзительный писк и пропустила их обоих внутрь.

Петр Млинарж выглядел лет на сорок, хотя Лиля подозревала, что он должен быть как минимум ровесником ее куратора, которому уже перевалило за пятьдесят пять. В глубине души она всегда завидовала мужчинам, потому что им легче было с возрастом выглядеть только привлекательней, и минимальных усилий хватало, чтобы никто не смог понять, сорок тебе или уже пятьдесят. Петр Млинарж, если ему действительно уже стукнуло пятьдесят, очевидно, прикладывал гораздо больше усилий для сохранения своего внешнего вида. Либо проживание в Праге делало это за него: у него почти не наблюдалось седых волос, он сохранил спортивную форму, и даже морщины вокруг глаз выглядели не такими уж глубокими. Зато по-русски он говорил гораздо лучше, чем по-английски, и это больше, чем что-либо, выдавало его истинный возраст.