Книга Эрта. Время сирот - Николай Побережник

Единственным сообщением с другими городами теперь была железная дорога, и то не всегда. Пути порой переметало так, что из депо выходил паровоз с закрепленным впереди отвалом и расчищал пути. Еще можно было проехать лесной дорогой до торгового тракта севернее, через перевал, но смельчаков было мало, четыре дня на санях и условия пути суровы — заносы да и зверь пошаливал, а также была возможность напороться на банду кочевников, зимой они наглели и бывало что даже лагерем вставали у дороги. Дукэ рассказывал, что после таких стоянок, по весне частенько находили трупы. Иногда с рудника жандармы выезжали на патрулирование, но это капля в море, для такой территории.

Перед тем, как замерзла бухта, часть людей на пароходах отбыла из Конинга, так как приезжали сюда только на сезон. А местное население Конинга разделилось на тех, кто весь сезон упорно работал и теперь в питейных заведениях городка спускал монеты, и тех, кто вообще работать не привык и бездельничал круглый год. А еще были те, кто поменял вид деятельности и взялся за сезонный заработок — лесной промысел. В лес уходили целыми артелями, снарядив обоз с запасами на пару месяцев. Были одиночки, это те, кто не желал делиться добычей с другими, с ними случалось по–разному. Кто–то за зиму мог неплохо обогатится на шкурах и жире, а кто–то, войдя в лес больше оттуда и не выходил никогда, никто их не искал, только спустя время, случайный охотник мог напороться на обглоданные кости, да так и не выстрелившее по дикому зверю ружье. Так что вырезанное на прикладе имя охотника — одиночки было не блажью, а необходимостью, продиктованной местными реалиями и положенное на стол нотариусу в ратуше такое ружье и горсть костей, были основанием для оформления наследства в пользу близких и родных. Порой ружье и было единственным наследством. Женщины в Конинге почти не работали, занимались домом, детьми и хозяйством. К слову вдов в городке хватало.

Кинт бежал по лесу задыхаясь и петляя меж уходящих в небо ровных стволов сосен, бежал уже давно, иногда останавливался чтобы перевести дух да плеснуть на снег крови. Крови оленя, половину которого они с Дукэ завялили а половину уже почти доели… По доносящемуся завыванию вожака стаи было понятно, что зверь уже пошел кровяному следу, и он близко…

«Волчий промысел», как его называли тут, оказался не таким уж легким занятием. Кинт и Дукэ находились в лесу уже месяц. Сначала был трехдневный путь на санях, которые оставили на лесной заимке, у одного из приятелей Дукэ — добрый старик, живущий недалеко от лесной дороги. Летом он держал пасеку, а зимой раньше тоже промышлял охотой, теперь же брал по несколько монет с охотников за сохранность лошадей и имущества, да и пара домиков для путников имелась. От заимки еще три дня шли пешком, волоча за собой припасы и снаряжение на небольших санях. Передвигались на лыжах, с которыми отдельная история…

Кинт вырос на юге, где снег был очень большой редкостью, а если и случалось, что выпадет, то очень быстро таял. Школа сирот хоть и располагалась гораздо севернее столицы, но и там зимы были не суровы и бесснежны. Одним словом, Кинту пришлось на потеху местным пьянчугам и дворнягам, в течение пары недель осваивать широкие охотничьи лыжи под чутким руководством Дукэ. После первых трехчасовых прогулок, Кинт уже хотел было бросить эту затею, но потом как–то приноровился, да еще и уязвленная гордость… В общем, спустя пару недель, Кинт вполне сносно мог ходить на лыжах.

Белой Лентой называлась широкая, в пару сотен шагов река скованная толстым льдом и засыпанная снегом, действительно, посреди густого хвойного леса река была похожа на широкую белую ленту, которая изгибаясь по предгорьям спускалась к морю. Преодолевали реку не сразу, а тихо, полдня наблюдали за округой, и только потом, быстро перебрались на противоположный берег, все время озираясь и держа наготове оружие… бывали случаи, когда вот так, на чистом и хорошо просматриваемом и простреливаемом месте кочевники расстреливали охотников, редко, но и такое случалось. Потом еще двухдневный переход, и наконец добрались до крошечного охотничьего домика и встали лагерем.

Кстати Кинт ощутимо потратился, собираясь на промысел. Пришлось покупать овчинный полушубок, шапку потеплее, стеганые штаны, утепленные мехом сапоги, рукавицы… да много чего, что можно было купить осенью, когда еще не поднялись цены по сезону, этот момент Кинт откровенно прохлопал, за что и поплатился лишней сотней кестов серебром. Но оно того стоило, ночами мороз придавливал, да и днем нос пощипывало…

… Через сотню шагов Кинт пролил еще «кровавую дорожку» себе под ноги и снова побежал, до ловушки уже рукой подать.

— Ты чего так долго? — В пяти метрах над землей, на дереве удобно расположился Дукэ.

— Заплутал немного, — виновато ответил Кинт, швырнул флягу с остатками крови в центр ловушки и полез на другое дерево, где также была приготовлена удобная засидка, — ждать не долго, я слышал как вожак воет.

— Хорошо, — Дукэ перехватил ружье, — эту стаю возьмем, разделаем и можно возвращаться, удачный был промысел.

Ловушка представляла собой некое подобие загона для скота, вход в который закрывался щитом из жердей с помощью длинной веревки. Забор ловушки городили почти неделю, активно работая топором и пилой… иначе никак, можно заманить стаю, успеть подстрелить двух — трех черных волков и все, остальная стая уйдет. Эта была уже четвертая ловушка, предыдущие устраивались на расстоянии от охотничьего домика в световой день пути, в разных местах, недалеко от волчьих троп.

Стая была большой — две дюжины огромных, черных и клыкастых тварей втянулась в ловушку, хищно скалясь и выдыхая пар… Кинт сделал первый выстрел как только Дукэ закрыл вход, дернув за веревку, а спустя десять минут дело было сделано. Варварский способ конечно, но в этих местах волков слишком много, облавы на них устраивают редко, в основном только фермеры и только летом, а летом шкура у волков как сказал Дукэ, не переставляет товарной ценности. Зато, после разделки, в разобранной ловушке останется много пищи для других хищников, поменьше, волки своих сородичей не едят как выяснилось, случаев каннибализма среди них не наблюдалось.

— Ну что, берись за нож, — довольно сказал Дукэ, спускаясь с дерева.

Разделка дело нудное, долгое и в данном случае требующее внимательности и аккуратности. Кинт еще помнил те бранные тирады в свой адрес от Дукэ, когда он по неопытности попортил несколько шкур. Разделывали по очереди, один стоял, держа наготове оружие, осматривался, второй собственно разделывал, потом менялись, так как очень сильно мерзли руки, пальцы переставали слушаться и был риск испортить предмет промысла, да и рысь на запах вполне могла заглянуть. Ее шкура тоже ценна, но упаси боже встретиться с этой «кошкой», попасть в нее сложно, если не издалека и пока она тебя не учуяла, а если решит атаковать, будучи раненой, то пиши — пропало, располосует в мочалку. Очень умный хищник, в прошлый раз ходила кругами вокруг ловушки шагов за триста, и только когда охотники уложили шкуры на сани и ушли на значительное расстояние, она пришла на ужин.

Напарники управились со снятием шкур уже ближе к вечеру, нагрузили сани и покатили к охотничьему домику, до темноты нужно было успеть, начинало вьюжить, крепчал мороз.