Книга Принесенный ветром - Марина Серова

Моя собеседница мгновенно забыла о своих болячках.

– Бедная Адочка, – пригорюнилась она. – И у кого только рука поднялась! Ради нескольких золотых безделушек…

Она промокнула глаза платочком. Я сочувственно кивнула и вздохнула. Марья Семеновна положила платок на стол, разгладила его ладонью, внимательно посмотрела на свою работу, после чего продолжила:

– А кто жить будет? Наверное, племянница, Валентина. Квартира-то приватизирована, значит, Вале и отойдет.

Ясно: о смерти Валентины она пока еще не знает. Я не собиралась ей об этом сообщать. Незачем выбивать пожилую даму из равновесия, мне ведь так много нужно у нее спросить. Не сегодня-завтра к ней следователь непременно явится и оповестит о том, что случилось с племянницей Белкиной. Но пока можно беседовать спокойно и без эмоций.

– У Вали своя квартира есть, – не согласилась я.

Марья Семеновна с сомнением покачала головой.

– Она же на окраине, Таня. Думаешь, ей не хочется в центр переехать?

– Так она к своей привыкла. А что, если Аделаида Амвросиевна квартиру кому-то другому отписала?

– Да ну! Не было у Адочки никого, кроме Вали. Хотя… Вот я слышала в больнице от соседки по палате, как одна дама при живых-то родственниках отдала квартиру совсем чужому человеку. Заморочил ей голову, она и переписала ее на него. Родственники в суд кинулись. Заботились о ней, а она, неблагодарная, – чужому человеку! Из ума выжила, видать! А вот еще. У моего брата в доме жила старуха, дочка которой…

Истории про старух, обижавших родню, были мне совершенно неинтересны, и, когда Марья Семеновна остановилась, чтобы перевести дух, я поспешила вернуть беседу в прежнее русло:

– А что, Аделаида Амвросиевна тоже была недовольна своей племянницей? Так сильно, что могла отдать свою квартиру чужому человеку?

– Ну, это вряд ли. Она чужих не привечала, не такой у нее характер был. Да ты же сама, Танечка, знаешь, общалась с ней.

Петрова умолкла ненадолго, а потом нерешительно, словно боялась обидеть покойницу, сказала:

– А на Валентину-то она и в самом деле сердилась. В последний раз, когда Валя к ней явилась, и вовсе разозлилась.

– Из-за чего, Марья Семеновна?

Она посмотрела на меня задумчиво, и я решила, что скрытная Белкина ничего ей не рассказала. Оказалось, ошиблась. Петрова лично присутствовала при ссоре тетки и племянницы.

С Аделаидой они мирно пили чай и болтали на кухне, обсуждая новый сериал, неделю назад запущенный Первым каналом, когда в дверь позвонила Валентина. Белкина оставила подругу на кухне и прошла с Валей в комнату.

Уже через несколько минут Марья Семеновна услышала шум внезапно разгоревшейся ссоры. Тетка говорила на повышенных тонах, племянница не отставала. В выражениях младшая родственница не стеснялась – не догадывалась о присутствии в доме постороннего. Два раза назвала тетку старой скрягой и трижды – ведьмой. Тетка в долгу не осталась и яростно набросилась на племянницу, которую обзывала дурой и проституткой. И почему-то прощелыгой, что очень удивило замершую на кухне Петрову, которая с ужасом ждала момента, когда вошедшие в раж женщины от слов перейдут к рукоприкладству, и ей придется спасать подругу от кулаков более молодой и сильной противницы.

Но драться любящие родственницы не стали, только безостановочно орали и обвиняли друг друга во всех грехах отнюдь не парламентскими выражениями. Ада припомнила племяннице украденный у нее браслетик из золота, а та напомнила тетке о своем женихе, сбежавшем из-за Аделаидиных козней.

Я слушала Марью Семеновну, затаив дыхание, стараясь не пропустить ни слова.

– А что, они раньше тоже так скандалили? – спросила я, когда Марья Ивановна прервала свой рассказ.

– Ни разу! Валентина несколько раз приходила при мне, и все было тихо и мирно.

Петрова не стала оправдывать подругу и честно призналась, что Ада, склонная к язвительности, постоянно подначивала племянницу, однако та лишь вяло отбрехивалась. А тут вдруг вожжа под хвост попала.

– Но из-за чего весь сыр-бор вышел? – осторожно поинтересовалась я, подозревая, что собеседнице это неизвестно.

Но оказалось, что Петрова знала причину бурной ссоры: Валентина просила у тетки денег.

– И Аделаида Амвросиевна отказала? – догадалась я.

– Разумеется, – подтвердила Петрова. – Любой бы на ее месте отказал. Не три тысячи просила и не пять.

– А сколько?

– Сто пятьдесят.

– Тысяч?

– Ну не рублей же, Таня, – укоризненно произнесла Марья Семеновна.

– И у Аделаиды Амвросиевны были такие деньги?

– Не знаю, – ответила Петрова и бросила на меня странный взгляд. – Пенсия у нее небогатая, и она ее тратила всю, не тряслась над каждой копейкой. Колбасу покупала, конфеты, к празднику подарки делала и мне, и племяннице, кстати, тоже. Не жадная она была, Валя зря ее скрягой обзывала.

– Но если у нее не было этих тысяч… почему Валя решила, что тетушка даст ей такую сумму?

Мария Семеновна снова бросила на меня странный взгляд, потом протяжно вздохнула и ответила:

– Знаешь, Таня, мне не раз приходила в голову мысль, что Аду убили именно из-за этого.

– Из-за чего?

Петрова помялась немного, повздыхала, пошлепала губами, а потом рассказала, что в пылу ссоры Валя потребовала, чтобы тетка поделилась с ней наследством, на которое она тоже имеет право, на что Белкина ответила: «Ты к нему никакого отношения не имеешь, так что прикуси свой поганый язык».

Валентина еще немного покричала и даже всплакнула, а потом поняла, что ни руганью, ни слезами желаемого она не добьется, и ушла, на прощанье громко хлопнув дверью. Аделаида, растрепанная и красная, как рак, проорала ей вслед: «Чтобы ноги тут твоей не было, поняла?!»

Белкина закрыла за племянницей дверь на два замка и вернулась на кухню. Щеки ее полыхали, глаза сердито сверкали. Петрова, которую ссора тетки с племянницей до смерти напугала, хотела улизнуть, но Белкина попросила ее остаться. Она была настолько взбудоражена, что ей хотелось с кем-нибудь поделиться, рассказать, какая же мерзавка у нее племянница.

– А браслет жалко, – со слезой в голосе произнесла она. – Мне его бабушка подарила, мамина мать.

Петрова спросила, уверена ли она, что браслет украла племянница. И тогда Ада неожиданно заявила:

– Может, и не она. Может, это он украл… Во всяком случае, он пропал примерно в то же время.

– В какое время? И кто он? – поразилась Петрова.

Аделаида уже остыла, и ей было совестно за разыгравшуюся в присутствии подруги ссору с племянницей. Нехотя она рассказала, что у Вальки появился хахаль, причем давно. Однажды Валентина даже привела его к Аделаиде, когда та обмолвилась, что хочет перетащить шкаф в другой конец комнаты.