Книга Ниро Вульф и Лига перепуганных мужчин - Рекс Стаут

– Достаточно десятков. Видели ли вы, чтобы ею пользовался Поль Чапин?

– Трудно сказать… Впрочем, однажды… Да, припоминаю, как он сидел на маленьком стульчике перед машинкой, подсунув искалеченную ногу под стол. Да. Точно.

– Ну, а кого-нибудь из своих друзей, членов Лиги?

– Честное слово, не могу сказать.

– Есть ли в этой комнатке другие машинки?

– Есть еще одна, но она принадлежит общественному стенографисту. Она закрыта. Что касается первой, то ее когда-то пожертвовал клубу один из членов. Поначалу машинка находилась в библиотеке, но специалисты по печатанью одним пальцем так на ней грохотали, что ее выдворили.

– Олл райт.

Я поднялся.

– Могу ли я сказать Вульфу, когда вы вернетесь? Вдруг вы еще будете нужны ему?

Фарелл ответил, что завтра подготовит чертежи, чтобы показать их мистеру Олленби.

Я поблагодарил его, сам не знаю за что, и вышел, чтобы вдохнуть свежего воздуха и поискать такси, которое доставит меня на вокзал.

В душном вагоне сигарный дым смешивался с углекислотой, выдыхаемой сотней легких, и образовывал среду, в которой за час погибли бы все орхидеи Вульфа. Это не способствовало хорошему настроению. Мы приехали в полночь, и я отправился домой. В кабинете было темно: Вульф лег спать. На моем столе записки не было, так что ничего экстраординарного не случилось. Я достал из холодильника кружку молока и пошел наверх.

Комната Вульфа находилась на том же этаже, что и моя. Я подумал, что, возможно, он еще не заснул и захочет услышать приятную весть. Я прошел в самый конец коридора посмотреть, не выбивается ли свет из-под его двери. Близко я не подходил, потому что, когда Вульф ложился в кровать, он включал сигнальную систему. Если кто-то приближался к его двери менее чем на восемь футов, в моей комнате раздавался звонок, который мог кого угодно отправить на тот свет. Щель под его дверью была темной, так что я со спокойной совестью начал укладываться, одновременно расправляясь с молоком.

В пятницу утром после завтрака раздался звонок. Это Вульф звонил из спальни. Он спросил меня, доставило ли мне удовольствие путешествие. Я ответил, что если бы я ездил в компании Доры Чапин, тогда это было бы нечто сказочное. После этого он осведомился, припомнил ли мистер Фарелл, какой машинкой он пользовался, чтобы напечатать свою записку?

– Она находится в Гарвард-клубе, в маленькой комнатушке рядом с курилкой. Похоже, что члены клуба выстукивают на ней разные мелодии, когда у них появляется охота музицировать. Это здорово сузит круг наших действий: мы можем исключить всех людей из Йеля и прочую мелкоту. Совершенно очевидно, что Чапин стремился всячески облегчить нашу задачу.

Вульф тихонько пробормотал:

– Превосходно!

– Да, это один из тех фактов, которые вам так нужны. Отлично!

– Нет, Арчи, я не шучу. Меня это вполне устраивает. Я же тебе говорил: в этом деле на нас будут работать факты, но мы должны обезопасить себя от всяких случайностей. Разыщи какого-нибудь члена Гарвард-клуба, только не из числа наших клиентов, который окажет нам услугу. Попроси его пойти сегодня в клуб и взять тебя с собой в качестве гостя. Договорись с ним, приобрети новую машинку, причем хорошую. Возьми ее в клуб. Забери ту, что там находится, оставив вместо нее новую. Введи в курс дела своего поручителя, чтобы не подвести его и чтобы позднее он смог опознать ту машинку, которую ты унесешь из клуба.

– Новая машинка стоит сто долларов.

– Знаю.

– О’кей.

Вот так и случилось, что в десять часов утра я сидел в курительной комнате Гарвард-клуба вместе с Альбертом Брайтом, заместителем председателя «Истерн-электрик». Возле моих ног на полу поблескивал футляр новехонькой пишущей машинки. Брайт оказался удивительно покладистым. Впрочем, ничего иного я от него и не ожидал, поскольку он был обязан Вульфу совсем немногим: тот спас его честное имя, семью и жену! Правда, Брайт уплатил по счету – и немало, но вы сами понимаете!..

Так или иначе, но он отнесся к просьбе Вульфа весьма внимательно и, не изводя меня расспросами, сделал так, как я просил.

Я сказал:

– Так вот. Сейчас в этом красивом футляре находится та самая машинка, под номером которой вы оставили свою пометку. Она необходима мистеру Вульфу.

Брайт приподнял брови, а я продолжал:

– Причина заключается в том, что Вульф – преданный поклонник культуры, и ему неприятно, что члены такого уважаемого клуба используют для печатания своих трудов какую-то развалюху. Я принес новейшую модель фирмы «Ундервуд», купленную полчаса назад. Я оставлю ее здесь вместо этого старого хлама, который заберу с собой. Если меня кто-то заметит, это меня не волнует. Я всего лишь озорник, любитель невинных шуток. Клуб получит то, что ему необходимо, а мистер Вульф – то, чего хочет он.

Брайт, улыбаясь, потягивал свой вермут.

– Ну, что ж, мне надо возвращаться в свой офис. Заканчивайте свою шуточку.

Все это было до смешного просто. Я поставил «Ундервуд» на столик, где прежде находилась старая машинка. Общественный стенографист находился в каких-то десяти футах от меня, смазывая свою машинку, но я был настолько занят, что у меня не нашлось ни одной секунды, чтобы посмотреть в его сторону. Накрыв блестящую машинку прежним футляром, я вышел из комнатки.

На улице Брайт пожал мне руку и произнес:

– Передайте, пожалуйста, Вульфу мои лучшие пожелания и скажите, что я не переменю к нему отношения, даже если меня с позором выставят из Гарвард-клуба за похищение машинки.

Я отнес свою добычу к месту, где стояла моя машина, и поехал к дому. Соседство машинки благотворно действовало на мое настроение, и мне уже стало казаться, что мы сдвинулись с мертвой точки.

Я вернулся домой около одиннадцати часов, поставил машинку на тумбочку в холле и стал раздеваться. На вешалке висели чьи-то пальто и шляпа. Они не принадлежали Фареллу и показались мне незнакомыми. Я взял машинку и пошел в кабинет. Не успев перешагнуть порог, я буквально замер на месте: там со скучающим видом сидел Поль Чапин, листая книгу. Его трость была прислонена к стене.

Со мной такое редко случается, но на этот раз я потерял дар речи. По-видимому, все дело в том, что у меня в руках была та самая пишущая машинка, на которой он напечатал свои стихи, хотя, разумеется, он не мог ее узнать в новом блестящем футляре. Но он должен был сразу понять, что это пишущая машинка. Я стоял и с дурацким видом пялил на Чапина глаза. Он поднял голову и вежливо сообщил:

– Я жду мистера Вульфа.

– Он знает, что вы здесь?

– Да, ему сообщили об этом сразу же, как я пришел. Я тут уже… – он глянул на часы, – тридцать пять минут.

Вроде бы он не обратил внимания на то, что я принес. Я подошел к своему столу и поставил футляр с машинкой на дальний край, после чего подошел к столу Вульфа и просмотрел конверты утренней почты, уголком глаза все время наблюдая за посетителем. В душе я ругал себя за то, что придумываю предлоги, чтобы не идти на свое место: в этом случае мне придется сидеть спиной к Чапину. Пересилив внутреннее сопротивление, я все-таки сел к себе за стол, достал из ящика совершенно ненужный мне каталог растений и стал его изучать. Чувствовал я себя весьма странно. Сам не знаю, что в этом калеке так меня взвинчивало.