Книга Герой - Александр Мазин

— Всё понял?

— Всё, батька!

— Тогда бегом исполняй!

И сотник бросился исполнять. Бегом, позабыв о солидности.

Артём покончил с зайчатиной и почувствовал себя значительно бодрее. И мысли в голове забегали проворней.

— Слышь, воевода, а сколько у тебя лодий? — спросил он.

— Шесть больших и две дюжины малых.

— А холста белого локтей триста найдется?

— Можно поискать. А зачем тебе?

— А краски есть?

— С этим труднее. Но могу послать отрока в соседний городок. Что ты задумал, сотник?

Артём загадочно улыбнулся.

— Вот доставят краски и холст — тогда увидишь. А пока отбери из своих пяти сотен двести молодцов видом погрознее. И еще знаешь что, пошли-ка ты гонцов в Смоленск и иные ближние города. Пусть собирают воинов...

— Ты, Серегеич, никак меня совсем за дурня держишь, — оборвал Артёма Претич. — Гонцы уже в пути.

— Прости, — извинился Артём.

— Прощаю, — кивнул Претич. — А теперь говори, что задумал. Нечего тут со мной в догадайки играть.

Артём не стал спорить и выложил свой план.

— Хитро... — пробормотал воевода, выслушав. — И опасно. Ну как догадаются копченые? Тогда что делать?

— Тогда умрем с честью, — ответил Артём. — Есть другие предложения?

— Нету, — вздохнул Претич. — Делаем, как ты придумал.

Глава четвертая

Военный совет в Доростоле

Большой, персидской работы, шатер воеводы Серегея стоял посреди учебного лагеря примерно в пяти километрах от стен Доростола. Духарев мог бы, как сам князь и прочие воеводы, обосноваться в городе, но предпочел свежий воздух жаре, духоте и вони. В булгарских городах, как, впрочем, и в большинстве здешних цивилизованных поселений, канализация была «ливневого типа». То есть — в канаву под окном или прямо на улицу. Смывало нечистоты дождиком. А если не было дождика, то... не смывало.

Конечно, Духарев мог бы поселиться в здешнем дворце кесаря или даже в резиденции патриарха (тот был бы не против), но предпочел поле. Воздух почище, и к дружине поближе. Сергей бы и без шатра обошелся, но положение обязывало.

Ранним и свежим июньским утром к Духареву прибежал гонец от князя.

Запыхался гонец. Быстро бежал. Гонца приняли гридни Стемида, выслушали сообщение, налили гонцу чашку «межицкого красного» — горло промочить — и отправили восвояси. Будить заспавшегося воеводу Стемид отправился сам.

Воевода, впрочем, уже не спал.

— Ну чего? — спросил он, закрыв за спиной двери в спальню.

— Святослав зовет. Собирает ближников на совет.

— Угу, — Духарев зевнул, потянулся. — Сейчас позавтракаем и поедем.

— Князь ждет, — напомнил Стемид.

— Гонец как сказал: с дружиной мне идти или одному? — уточнил Духарев.

— Про дружину ничего не говорил.

— Значит, не драться зовет, а думать. А думать, Стемид, надо не спеша. Так что сначала позавтракаем. Тем более я на голодный желудок соображаю плохо.

Царский дворец в Доростоле невелик, поменьше патриаршьего. Но обустроен по всем правилам. Вокруг стена, за стеной — парк, казармы, площадь... Словом, все необходимое. Тронный зал, царские покои, трапезная на полтысячи мест...

Велев охранной полусотне ждать его внизу, в парке, Духарев беспрепятственно миновал оба кордона и поднялся наверх, в «Зал совета».

Князь уже был там. И большинство княжьих ближников. Но Духарев пришел не последним. Не было еще Тотоша. Не было Свенельда и Бранеслава полоцкого. Зато приехал из Преславы воевода Щенкель — из смоленских варягов. И бывший свейский ярл, а ныне Святославов тысячник Гуннар Волк. Гуннара великий князь весьма ценил за ум и личную преданность, Духарев, напротив, недолюбливал — за хитрость и чрезмерную даже для свея кровожадность. Тем не менее Сергей вынужден был признать, что Гуннар отменно храбр и о своей дружине заботится, как о себе.

Обстановка в зале была неофициальная. Байки травили. Рассказывал Гуннар.

— ... Вот, значит, идет этот трель на голос и видит: яма. Заглянул он в яму, а там его, треля, хозяин, хирдман Елдер Волосатый. Как он в яму попал, непонятно, но самому не выбраться.

«Ты что тут делаешь? — кричит снизу Елдер. — Почему не работаешь?»

Трель молчит. Смотрит.

«Чего выпучился? — орет Елдер. — Бросай мне веревку. Ух и отхожу я тебя палкой, скотина ленивая, когда вылезу!»

Трель смотрит, как внизу хозяин ярится, и думает: а зачем мне его вытаскивать? Чтоб он меня побил?

Поворачивается и уходит.

А Елдар из ямы ему вслед ревет, страшными карами грозит.

Трель подумал еще и решил: а ведь ничего ему хозяин из ямы сделать не сможет. Только глотку попусту рвать. Нет, нельзя такой случай упустить. Вернулся трель к яме и высказал Елдеру все, что накопилось. А накопилось у треля много.

Елдер от такой наглости даже замолчал ненадолго. А потом еще пуще заорал — аж шишки с сосен посыпались.

Трель понял — хозяина не переорать, и пошел было прочь, но подумал: а ведь такое раз в жизни бывает. Нет, нельзя просто так уйти, надо еще что-нибудь сделать.

Вернулся он, значит, во второй раз, штаны спустил и на Елдера сверху помочился.

От такого паскудства Волосатый и вовсе озверел. Но яма глубокая. Как ни ярись, а наверх не выбраться.

Трель на него сверху поглядел, повеселился — и пошел прочь.

Но опять далеко не ушел. Когда, думает, у него еще раз такая возможность будет — над самим Елдером Волосатым поизгаляться. Вернулся трель, значит, в третий раз, встал у края ямы, думает: что бы еще такое сделать? А тут край осыпался — и наш трель прямо в яму к Елдеру и свалился. Тот его — хвать, а трель как завопит:

— Не убивай меня, господин! Хошь верь, хошь не верь, а я повиниться пришел!

Все захохотали.

— А вот такая история была, — сказал Лют, когда все отсмеялись. — Приходит один черниговец по имени Мал к князю и жалуется: я, говорит, двух печенегов в бою зарубил, но никто не называет меня: «Мал — губитель печенегов»; я сад посадил — лучший в деревне, но никто не называет меня: «Мал-садовник»; и дом у меня в деревне самый лучший, но никто не называет меня: «Мал-строитель».

Но стоило мне один-единственный раз спьяну поиметь козу...

— А вот я такую историю знаю... — начал Икмор, но в это время в зал вошли сразу четверо: Калокир, Бранеслав с Устахом и Свенельд. Святослав негромко хлопнул ладонью по подлокотнику, и Икмор умолк.

«Все в сборе, — сообразил Духарев. — Можно начинать».