Книга Лук Будды - Сергей Таск

На полочках стояли разные безделицы. Монах с торчащим из-под сутаны членом… папа римский на троне в виде ночного горшка… коленопреклоненная монашка, к которой сзади прильнул игривый Купидон…

В ванной она сразу уснула. Глаза блаженно закрылись, лицо разгладилось. Самым большим успехом она пользовалась у тех, кто никогда не назвал бы ее красивой.

Стукнула дверь лифта. Мужчина в светлом плаще остановился перед № 23, огляделся по сторонам и быстро открыл дверь своим ключом. Бросив взгляд в сторону ванной, он прошел в спальню и, не раздумывая, рванул на себя верхний ящик бюро. Все вывалилось на ковер. Того, что он искал, ни в этом ящике, ни в следующем не оказалось. Нижний ящик был заперт. Он открыл замок английской булавкой, валявшейся рядом, но обнаружил лишь дневники и письма, а они его не интересовали. Он переворошил кровать, повыкидывал белье из шкафа, заглянул во все углы, даже в коробку с нитками – ничего.

Он остановился на пороге ванной комнаты. Женщина спала, рука свесилась через край. Он расстегнул ремень, не сводя с женщины тяжелого взгляда. Вытащив ремень из брюк, он с оттяжкой ударил женщину по голому плечу.

Женщина с криком проснулась. Она неумело уворачивалась от ударов, безуспешно попыталась выскользнуть из ванной. Ее спина, плечи, руки покрылись красными рубцами. Женщина вскрикивала, но не звала на помощь.

– Куда ты его дела, воровка? – он намотал на руку длинную мокрую прядь и повернул женщину к себе лицом. – Где пушка, спрашиваю?

– Не здесь, – выдохнула Эми. – Правда, Макс.

Он оттолкнул ее и стал заправлять ремень в брюки.

– Чтобы в пять пушка была у меня. Вместе с товаром. Ты же не хочешь, чтобы твое хорошенькое личико попортили. А, Эми?

– Нет, – сказала она.

– Не слышу?

– Нет, – повторила она громче.

– Значит, договорились.

Макс прикрутил кран и ушел, шлепая по воде.

После короткого шока ею овладело бешенство. Она влетела в разгромленную спальню и начала крушить все, что попадалось под руку, сладострастно рвать дневники, письма, записные книжки, пока не выдохлась. Тогда она нашла сигареты, закурила.

Где-то заиграли бодрый военный марш.

Эми сидела с ногами на постели, пепел падал на одеяло.

Раздался резкий свист с улицы.

– Ах ты, маленький засранец, – произнес мужской голос. – Ну погоди же!

Кто-то тяжело протопал под окнами. Эми разглядывала свои руки. Взяла с тумбочки лак, накрасила один ноготь.

Увидела на полу тетрадь. На обложке детским почерком было выведено по-польски: Эльжбета Эмилия Радович.

Эми нагнулась за тетрадью. Она листала ее, бормоча отдельные слова. Вдруг зашлась от смеха. Она откинулась на подушки и тут же скривилась от боли. Переползла на ковер и принялась что-то искать в груде бумаг. Нашла. Это была старая, с выпадающими страницами телефонная книжка. Эми раскрыла ее на букве «Р», надолго задумалась. Решившись, придвинула к себе аппарат, набрала номер.

Потянулось томительное ожидание.

– Алло? – Эми вздрогнула от собственного голоса. – Ты?.. – Ив сторону злобно: – Ну да, где ж тебе еще быть! – Потом снова в трубку: – Что ты шипишь по-польски, забыла, чему тебя в школе учили? Как отец? Когда это случилось? Я не знала. – Она все больше раздражалась. – Я ж говорю – не знала! Взрослым не задают таких вопросов. Алло? А что соседка, еще жива? Кто, я соскучилась? – у нее вырвался нервный смешок. – Скажешь тоже! Какие четки? Да? Сейчас проверю.

На полу валялась деревянная шкатулка. Эми все из нее вывалила, нашла детские янтарные четки и снова взяла трубку.

– Да, есть. Привезу. Часов в семь. Нет, вечера. Потому что ночью я работаю. Будешь много знать – скоро состаришься. Подожди, я закурю. – Она потянулась за сигаретами. – Алло?

В трубке звучали гудки отбоя.

– Вот сучка! – сказала она и стала одеваться. Приведя себя в порядок и сразу помолодев лет на десять, она выдернула из кашпо орхидею, весьма похожую на настоящую. На дне горшка лежал изящный браунинг.

Из дома она вышла как из салуна – в ковбойском кожаном костюме, села в серый «ситроен», закинула на заднее сиденье большую пластиковую сумку и резко взяла с места.

Вскоре она сидела в уютном бистро. Официант принес легкие закуски. За соседним столиком три молоденькие продавщицы бросали кости, выясняя, кому из них платить за кофе с пирожными. После третьего круга та, что набрала больше очков, выбыла из игры. Дело принимало серьезный оборот. Долетали фразы:

– Три и три. Шесть.

– У меня девять!

– Какие девять? У тебя две четверки!

– Девочки, не ссорьтесь.

Игра закончилась. Неудачница, расплатившись, направилась к выходу следом за подружками. Эми догнала ее у дверей.

– Можно вас на минуточку?

Девушка обернулась, вопросительно глядя на незнакомку. Эми протянула ей монетку.

– Позвоните, пожалуйста. Номер я вам продиктую.

– И что я должна сказать?

– Ничего. Просто послушаете, кто подойдет.

Девушка понимающе кивнула, не сомневаясь в том, что тут замешана другая женщина. Она взяла монетку, под диктовку набрала номер. Телефон не отвечал.

Эми облегченно вздохнула:

– Спасибо.

Окинув Эми беглым взглядом, девушка не сумела скрыть своего восторга:

– По-моему, вы можете не волноваться.

– Да?

– Если он, конечно, не слепой.

Девушка вышла из кафе, довольная собственной проницательностью.

Эми сделала шаг к своему столику, но затем вернулась к телефону-автомату и быстро набрала тот же номер. В трубке тотчас раздался детский голос, как будто на том конце провода ее звонка ждали.

– Алло? Я слушаю! – в голосе Эльжбеты звучал сильный акцент. – Алло? Это ты?

Рука с зажатой трубкой бессильно упала. Эми словно одеревенела.

– Эми? – долетало из трубки. – Почему ты молчишь? Я знаю, что это ты. Эми?..

Серый «ситроен» попал в пробку. Ей удалось прижаться к обочине. Выйдя из машины, она увидела пестрое шествие – летний парад лесбиянок и гомосексуалистов.

Эми протиснулась вперед. В глаза бросился самодельный плакатик: «Кто не любит президента Республики?»

Манифестанты скандировали популярные лозунги, требуя мест в парламенте. Солидный господин с выщипанными бровями громко настаивал на «голубом портфеле» в новом кабинете.

Шли в обнимку два прелестных юных существа предположительно мужского пола.

Девица в костюме амазонки посылала толпе воздушные поцелуи. Толстяк с торжественно серьезным лицом приветственно снимал парик, обнаруживая под ним голый череп.