Книга За всю любовь - Ирэне Као

– Главное то, что мне нужно было услышать эти слова от кого-то. То, что я люблю тебя, я понял лишь тогда.

На секунду он умолкает.

– Вернее, в тот момент я решил принять это для себя.

Линда вздрагивает. Она чувствует, как по телу пробегает дрожь. Его слова повисают в воздухе, а потом, будто образуя волну, сбивают с ног.

– Что… что ты говоришь, Але? – спрашивает она еле слышно.

Она не может подобрать слов, не знает, куда девать глаза, что думать. Может, она ослышалась или он шутит? Это вполне в его духе, он всегда любил пошутить и заставать людей врасплох.

Но Алессандро серьезен и продолжает говорить:

– Я не знаю, когда это произошло. Если подумать хорошенько, мне кажется, что я влюбился в тебя с первого взгляда, когда мы еще были детьми и твердили друг другу, что мы друзья. С того дня, как мы занимались любовью в пещерах, я решил, что ты станешь моей навсегда. Мы рассказывали друг другу все, делились всем, но была одна вещь, о которой мы никогда не решались спросить друг друга. И теперь я понял, почему: я боялся потерять тебя, будто знал, что однажды жизнь разлучит нас. Я не хотел обманывать себя, чтобы потом заново привыкать к жизни без тебя. Каждый раз, видя тебя все эти годы – не важно, где ты и с кем, – я чувствовал, что ты моя несмотря ни на что. Это означает лишь одно: я любил тебя тогда и люблю сейчас. Ты навсегда поселилась в моем сердце.

Линда понимает, что его слова – точка невозврата, и их нельзя стереть из памяти. Она в смятении и задыхается от потока неожиданных слов. Хотя, может быть, не такие они и неожиданные.

– Но почему? – шепотом спрашивает она. – Почему ты до сих пор ничего мне не говорил? Почему, черт возьми, ты молчал все эти годы и решил сказать об этом только сейчас?

Она с трудом сдерживает слезы.

– Я же говорю… боялся тебя потерять. А может быть, просто трусил. Думаю, что, вернувшись из Вьетнама, я был готов признаться в своих чувствах. Но тогда ты выбрала его, и мне оставалось только отойти в сторону. Ты была с человеком, который спас меня. Мне казалось, так будет справедливо, я думал, ты заслуживаешь его больше, чем меня, ведь он всегда с тобой, надежный, не то что я, вечно в разъездах; я не мог дать тебе того, чего хотел. Поэтому я убедил себя, что будет лучше снова исчезнуть. Я продолжал врать себе, что могу жить без тебя.

Линда растерянно смотрит на него. Она чувствует, как к горлу подступает комок, ноги подкашиваются. Надо сесть, иначе недолго свалиться на пол. Она с трудом доходит до кровати.

Алессандро пододвигает стул и садится рядом, возвращаясь к тому вечеру в Париже.

– Когда я подошел к тебе в саду, то совершенно растерялся. Ощущения, которые я пережил, опьянили меня. Я не знал, что сделаю в следующий момент. Может быть, мне хотелось просто поговорить с тобой, снять маску и сказать: «Привет, это я». Но потом, когда ты оказалась так близко и я почувствовал твой запах, такой родной и вместе с тем чувственный, во мне будто что-то щелкнуло, я не знаю, что это было… но уверен: ты тоже это почувствовала. Я хотел, чтобы ты снова стала моей. Мы поцеловались, а потом все произошло так естественно, что никто из нас не противился этому.

Линда отводит взгляд, охваченная волной воспоминаний о тех волшебных минутах, которые столько времени не давали ей покоя, и она то и дело заставляла себя выбросить все это из головы. Алессандро берет ее за подбородок и хочет, чтобы она посмотрела ему в глаза.

– Я был растерян не меньше тебя, Линда… Я не знал, что говорить, что делать, я так запутался, что мне только и оставалось бежать без оглядки. Ловушка, подстроенная Надин, сработала идеально, но попал в нее только я.

Линда не узнает своего друга детства Але, всегда готового отпустить очередную шуточку. Такого уверенного в себе, легкого, как мотылек, не загружающего себя тягостными мыслями, которые омрачили бы его мир. Сейчас он будто заблудился в лабиринте, как и Линда, смущенная и охваченная противоречивыми чувствами. Она до боли сжимает в руке гребешок. Слова Алессандро наполняют ее злостью. Но в глубине души она понимает, что больше всего ее бесит то, что она так поздно узнала, кто был незнакомцем в маске. Линда с трудом сдерживает слезы, готовая расплакаться.

– Черт, ты не имел права! Ты должен был сказать, что это ты! Ты должен был, должен… – кричит она ему в лицо.

Дамба разрушена бурным потоком.

– Поверь мне, Линда. Я хотел тебе сказать, очень хотел! С той ночи я только об этом и думал. Даже убедил себя в том, что ты узнала меня, но предпочла сделать вид, что ничего не произошло. Может быть, ты хотела оставить все как есть, потому что у тебя была своя жизнь, Томмазо, и ты хотела забыть о случившемся.

Линда обхватывает голову руками, качает ею из стороны в сторону, будто хочет прогнать неприятные мысли. Ее глаза, как два неспокойных озера, наполнены болью. Она сбрасывает полотенце и надевает все ту же мокрую майку, шмыгая носом, как маленькая беззащитная девочка.

– Я долго терзался сомнениями, но, в конце концов, решил, что ты должна все знать – иначе я сойду с ума.

Он смотрит ей в глаза, и Линде кажется, что она тонет в их бездонной черноте.

– Не поверишь, но именно в тот момент я получил твое письмо. Называй это как хочешь – телепатией или еще как-нибудь – мне показалось, что ты меня услышала. Поэтому, когда я прочел, что ты хочешь сказать мне что-то важное, у меня появилась надежда, что теперь и ты готова… Я убедил себя, что ты обо всем догадалась, а может быть, знала и сама хотела со мной поговорить. Поэтому я немедленно отправился в путь, не раздумывая, чтобы наконец встретиться с тобой и поговорить. Лицом к лицу.

Алессандро пожимает плечами.

– Остальное ты знаешь. Для меня было потрясением увидеть тебя в свадебном платье… И думаю, мне не удалось это скрыть.

Вспоминая ту сцену в гостиной с Томмазо, Алессандро становится неловко, хотя подобные переживания не в его характере.

– Может быть, было бы лучше просто уйти, ничего не сказав тебе, но я не могу. Я слишком долго ждал, и ждал напрасно, и хоть ты и помолвлена с ним, я больше не могу молчать. Ты должна знать.

Он сглатывает, делает глубокий вдох. Ему трудно говорить, но это необходимо.

– Ты должна знать, а там – делай то, что считаешь нужным. Я пытался подавить это дурацкое чувство, клянусь, старался не обращать внимания, запереть в клетку, быть благоразумным и вести себя хорошо. Но не смог.

Он обнимает Линду за руки Линды и наклоняется, упершись локтями ей в колени.

– То, что жило во мне, взорвалось. И вдруг мне все стало ясно. Я любил тебя всегда. – Он прижимается лбом к ее лбу. – Линда, я люблю тебя. И любил вчера, и год назад. И буду любить тебя всю жизнь.

Одно мгновение – и снова эта неконтролируемая сила, сметающая все на своем пути. Их губы ищут друг друга и сливаются в отчаянном поцелуе, давая небольшое облегчение, но ничего не обещая.