Книга Слуги Государевы - Алексей Шкваров

14 мая 1702 года, без боя шведы вошли в Варшаву. На город была наложена контрибуция в 100 000 талеров. Август бежал в Краков, где собрал 24 твсячи поляков и саксонцев. В поисках мира примас[12]Польши Михаил Радзеевский отправился к Карлу XII.

Аудиенция была краткой. Всего пятнадцать минут. Король был категоричен:

— Я не заключу мира до тех пор, пока поляки не выберут себе другого короля! — подумав, добавил, — И мне должны выдать изменника Паткуля.

В июле две армии сошлись под Краковым, у городка Клишев. В самом начале сражения ядром был убит лучший друг Карла — герцог Голштинский, Фридрих. Тот самый участник юношеских забав в Стокгольме, за которого Карл отдал замуж свою любимую сестру. После его гибели, и потом и смерти самой Хедвиги-Софии, вся любовь Карла XII обратиться на племянника Карла Фридриха[13].

Взбешенный Карл сам повел конницу в атаку. Саксонцы упорно защищались, но поляки, стоявшие на правом фланге, дрогнули и побежали. Шведы одержали полную победу.

Август бежал сначала в Краков, а затем и в Саксонию. Краков занял Карл XII и потребовал от поляков проведения сейма. Его личным выдвиженцом на трон Польши должен был стать Яков Собесский, сыном знаменитого польского короля Яна Собесского, некогда освободившего Вену от турок. После смерти короля Польши в 1696 году было три претендента на престол — собственно его сын, Август Саксонский сын, и принц Конти, двоюродный брат французского Людовика XIV. Тогда все решили деньги Вены и саксонские солдаты.

Сейчас сейму были предъявлены письма Августа, где он насмехался над пьянством, тупостью и скандальностью польской шляхты. Недовольство усилилось, когда паны прознали, что по приказу Августа двух братьев Собесских — Якова и Константина захватили во время охоты и заключили в подземелья неприступного замка Кенигштайн, в Саксонии. Обозленный сейм заявил:

— Курфюрст саксонский Авгус не способен носить польскую корону!

Советник Пипер предложил Карлу:

— А вы не хотите, ваше величество, примерить польскую корону?

— По законам Польши, их королем должен быть католик. — ответил Карл XII.

— Но когда-то протестант Генрих Наваррский сказал, что Париж стоит мессы. — осторожно напомнил советник.

— Варшава, не Париж. — отрезал король. — А впрочем, из-за Парижа истинный лютеранин также не должен отступать от принципов и своего благочестия.

— А что если ввести в Польше лютеранство, как это сделал Густав Ваза в Швеции. И навсегда оторвать поляков от Святого Престола в Ватикане?

Карл надолго задумался. После все-таки у него хватило ума отказаться:

— Учитывая религиозный фанатизм поляков это будет непростой задачей. Выиграть сражение с солдатами мне по силам. Но воевать против веры, особенно если она такая искренняя, как мы видим в Польше… мне кажется бессмысленным. И так Англия и Голландия недовольны, что мы скинули этого ломаку Августа. Тогда мы будем иметь еще против себя все католические государства Европы. Нет!

Ничего мы состряпаем еще одного короля полякам!

Карл предложил корону еще одному брату, самому младшему Собесскому — Александру. Но тот проявил благоразумие и отказался. Тогда взгляд Карла обратился на познаньского воеводу Станислава Лещинского. Тем более, что и французский двор был за него.

— Почему бы не сделать приятное моему брату Людовику?

Паны обиделись, что выбрали кого-то из худосочных шляхтичей. Примас Радзеевский умолял изменить решение короля и предлагал кого-нибудь из родственников коронного гетмана Любомирского.

— А что вы можете возразить против Лещинского, ваше высокопреосвященство? — спросил король.

— Он слишком молод! — горячо воскликнул архиепископ. Это было опрометчиво. Напомнить юному королю об этом…

Ответ прозвучал весьма сухо:

— Он приблизительно одного возраста со мной! — Карл XII отдал приказ в течении пяти дней избрать нового короля.

Шведы сожгли вокруг Варшавы все поместья сторонников Августа, на заседании сейма присутствовали три шведских генерала, а триста всадников и пятьсот пехотинцев стояли на площади. Их хорошо было видно в окна.

Паны до хрипоты ругались шесть часов подряд, пока не избрали нового короля. Им стал Станислав Лещинский. Карл XII своего добился. Теперь на очереди была Саксония.

* * *

Красив замок Альбрехтсбург в Мейсене, близ Дрездена, столицы курфюрства Саксонского. Высится громадой каменной над полноводной и тягучей Эльбой. Сколько мастеров здесь руки свои приложили. От архитектора знаменитого Арнольда Вестфальского, что построил замок, до многих других, известных и безымянных. Гобелены фламандские, стекла венецианские, мебель французская, скульптуры итальянские, фарфор свой — мейсенский. Замок просто утопал в роскоши. Но центром вселенной для Августа была его спальня. Сколько дам здесь перебывало даря свою любовь обожаемому монарху. Нет, Август в долгу не оставался. Он тоже любил и одаривал. В основном драгоценностями, или должностями при своем дворе всем родственникам тех, кто посетил его спальню. Наслаждение — вот девиз жизни короля, вот ее смысл. И он наслаждался. Король выходил из себя, если ему не удавалось затащить в постель очередную графиню (до этого, правда, она могла и не быть ее). Но такое случалось редко. Или вообще не случалось.

Но сегодня король проснулся в дурном настроении. Причина ее была серьезной. Он вдруг ощутил, что корона на его голове сидит отнюдь не прочно. Вернее та, последняя, что осталась. С польской он уже простился, а теперь на очереди была и саксонская.

— Проклятый, Карл! — Амурчики, развратные пастушки и похотливые сатиры на потолке вызывали раздражение короля. Стало жарко вдруг под пуховым одеялом.

— Проклятый, Карл! — Август повторил про себя имя того, кто угрожает сейчас ему. — Нужно заключать с ним мир. — король пришел к умозаключению. — А как? — Скосил глаза на право. Рядом на шелковой подушке покоилась очаровательная головка Авроры. Графиня еще сладко спала.

— Разлеглась тут! — подумал неприязненно. — Надоела уже. Да, нет уже той страсти, что раньше! — остыл, остыл Август к красавице. Насытился. Вспомнил, как вчера на балу заприметил свеженькое женское личико. Незнакомка! Нет, не в смысле имени. Это король узнал тут же, лишь наклонившись к камердинеру и не показывая предмет интереса, спросил тихо:

— Кто такая?

Лакей опытный ответил сразу:

— Графиня Коссель!

Король похотливо разглядывал возможную претендентку на ночь в его спальне. Лицо, как у греческой статуи, профиль, очаровательный прямой носик, грациозная шея, тонкоочерченная линия чувственных губ, а кожа… о, мрамор. Чистейший мрамор. Густые локоны волос, черных, как грива его любимого жеребца. Грудь… о как она соблазнительно высока, как стесняет ее этот корсаж, но как он и подчеркивает ее. То, что расположено ниже, король даже не сомневался, должно было быть превосходным. Но…Аврора. Хороша, конечно. Иначе и быть не могло. Король ценит только красоту. Но все в прошлом. Все проходит. Пора! Пора избавляться от Авроры. Хочется ту! Король даже потянулся в истоме сладкой, представляя незнакомое обнаженное тело, как ее, этой графини Коссель.