Книга История Кометы. Как собака спасла мне жизнь - Линетт Падва

– Ладно-ладно, положим игрушку обратно на полку. – Продавец подошел и попытался вытянуть кость из пасти борзой, но та сильнее стиснула зубы и посмотрела поверх его плеча на полку, словно намекая, что не понимает его деревенский язык.

Я решил, что пришла пора милосердия, и, рассмеявшись, произнес:

– О, мы все-таки купим эту чертову кость. Комета, пошли к кассе!

Перед следующим посещением магазина я сделал все, чтобы отучить Комету от клептомании. Решив, что ее влечение к пищащим игрушкам не столь сильно, как вызывающее обильное слюноотделение желание стянуть печеночный крекер, я положил угощение на уровне ее носа на кухонном столе. И за час борзая усвоила, что, пока она в рабочем жилете, ей нельзя брать ни съестное, ни другие предметы. Во время наших тренировочных походов я заметил, что Комета слегка меняет позу, когда кто-нибудь восклицает: «Какая ты симпатичная в этом красном жилете!» Поднимает голову на несколько дюймов и едва заметно настораживает уши – собачий вариант человеческой позы, когда люди чопорно выпячивают грудь. Постепенно у нее выработалось представление, что наряд дает ей право холодно держаться с незнакомцами. «Смотреть можешь, а касаться не смей». Подобного поведения я и ждал от Кометы, когда надевал на нее рабочий жилет. В таких случаях она должна была полностью сосредоточиваться на мне, а обращать внимание на других лишь с моего позволения. И преодолевать искушения собачьими игрушками в продуктовых магазинах.

После нескольких успешных тренировочных набегов на «Уэбер» я почувствовал себя достаточно уверенным, чтобы перейти к следующему этапу. В Седону с кратким визитом приезжала Фредди и могла мне помочь в обучении собаки. На сей раз я встречал ее в аэропорту Финикса. Надеялся, что в Финиксе найду то, что отсутствовало в зоомагазинах Седоны, – рабочую упряжь для Кометы. Все, что мне предлагали до сих пор, не подходило на непомерно большую грудь борзой, резко переходившую в деликатное брюшко, вполне достойное карликового пуделя. Я видел упряжи на боксеров – собак, похожих на Комету по конституции, но меньших по размеру. Наверное, нужная мне упряжь найдется в зоомагазинах большой торговой сети, и один из таких располагался на пути в аэропорт.

– О чем задумалась, Комета? – спросил я.

Мы с борзой остановились на пороге торгового зала. Уши собаки торчали к потолку, глаза широко раскрыты, нос принюхивался к летающим в воздухе таинственным запахам. Эти запахи, как все, что находилось перед глазами, вызывали такое восхищение, что собака подрагивала от удовольствия. В кои веки дитя попало в кондитерскую! Комета пришла в такой восторг, что не заметила других бродящих по магазину собак с хозяевами. Я решил, что подобная экскурсия необходима: пусть мозг борзой сообразуется с ее трепещущими чувствами, когда она смотрит на хомячков и змей, рыбок и рептилий и принюхивается к кормам для животных.

Мы уже углубились в магазин, когда из угла раздался полный боли пронзительный крик. Комета остановилась как вкопанная. Ее тело содрогалось с такой частотой, что я испугался, как бы не началась фибрилляция сердца. Внезапно она дернула поводок и потащила меня на звук. Через несколько секунд мы оказались перед клеткой с попугаем. За сеткой топталась и вопила птица в оранжево-зеленом оперении. Комета подняла уши, резанула взглядом, словно лазером, попугая и, готовясь к прыжку, присела на задние лапы.

– Нет! – Я потянул собаку назад. – Пук перьев ценой в тысячу долларов мне не по карману.

С тех пор всякий раз, когда мы попадали в зоомагазин, борзая обходила зал, выискивая того омерзительного крикуна.

В отделе ошейников и поводков нам повезло. Примерив Комете несколько упряжей, я остановился на черной с коричневатым оттенком и золотистыми заклепками. Борзая одобрила мой выбор. Сбруя выглядела потрясающе на ее черной в коричневую полоску груди. И я не сомневался, что собака понимала это. Она не протестовала, когда, отправившись встречать Фредди, я оставил упряжь на ней.

Уже на подъезде к аэропорту мне пришло в голову, что у Кометы может случиться психическая перегрузка, если я возьму ее с собой в терминал, но ее энтузиазм по поводу нового наряда оказался заразительным.

– Когда-то же тебе надо привыкать к аэропортам, – произнес я, пристегивая поводок. И Комета с проворством пантеры выпрыгнула из задней дверцы.

Лифт поднял нас с парковки на третий уровень. Мы завернули за угол, и перед нами во всплесках неоновых надписей и многоцветной радуге лиц и одежд открылся центральный зал аэропорта. Воздух гудел от телефонных разговоров, смеха, объявлений о прилетах и отлетах по трансляции и возбужденных голосов пассажиров. У Кометы буквально отвалилась челюсть.

Я вспомнил свое первое посещение цирка: мелькающие огни, свистящие звуки органа каллиопе, запахи сахарной ваты и арахиса, львы, слоны, коверные шуты и усыпанные блестками кружащиеся в туманной высоте воздушные гимнасты. Праздник чувств настолько потряс меня, что закружилась голова и я ощутил себя почти больным еще до того, как мой двоюродный брат предложил мне первую в жизни сигарету. Уверен, я и на вид был таким же оглушенным, каким себя чувствовал.

Вот и на морде Кометы, когда мы оказались в зале с его суетой и шумом, застыло то же выражение: пасть открыта, вытаращенные глаза шарят по сторонам. Борзая постоянно застывала в потоке людей; взгляд, охватывая панораму, скользил вправо и влево и, вобрав все, останавливался, прежде чем собака поворачивалась в другую сторону, чтобы закончить обследование этой ошеломляющей картины. То был один из немногих случаев в наших отношениях, когда Комета не сознавала, что я с ней рядом. У стойки прилета появилась Фредди, и собака скакала на поводке, словно ей не терпелось рассказать, какие нас ждут невероятные испытания, если мы хотим пробиться обратно через толпу.

– Комета, в своем новом костюме ты выглядишь очень элегантно и деловито, – похвалила борзую жена.

И мы, следуя за борзой по терминалу, захихикали, словно юнцы на первом свидании. Собака тащила нас за собой, будто являлась хозяйкой этого места и хотела показать, где вкуснее всего пахнет булочками с корицей или бургерами. Мы едва успевали приблизиться к одному месту, как Комета тянула нас в другое.

Оказавшись во внедорожнике, Фредди устроилась за рулем и произнесла:

– А я уже готовилась сказать, как ты бледен, а тут впору вести речь об улыбке, которая словно приклеилась к твоей физиономии. Не ожидала, что ты настолько соскучился по мне.

– Просто не рассказать, как все было забавно! – воскликнул я и поспешно добавил: – А улыбаюсь, конечно, потому, что ты приехала.

– Вот и отлично. – Мы немного помолчали, и наши глаза на мгновение встретились. – А то уж я вовсе забыла, как выглядит счастливый Вулф. – Фредди посмотрела в зеркальце заднего вида на борзую. – Надо подобрать Комете новый наряд. Красная жилетка под сбруей не очень ей идет.

По дороге в Седону у меня было достаточно времени рассказать о своем плане самостоятельно летать на самолете домой с борзой в качестве помощницы.

– Сначала я решил научить ее катать тележку в гастрономе, а затем и инвалидное кресло.