Книга Охранитель! - Виталий Иванов

Что же до помилования, то трудно на него рассчитывать, когда поклоны Путину сочетаются с заявлениями, что в России произошел «антидемократический переворот». У нас можно свободно критиковать «власть», «режим» и «бюрократию». Можно критиковать Кремль и «Единую Россию». Но нельзя повторять любимые формулировки отмороженных зарубежных «демократизаторов» и доморощенных бузотеров вроде Каспарова или Касьянова и ждать, что с тобой потом будут разговаривать. Тем более что Рогозин пострадал как раз в первую очередь за явно «оранжевые» призывы, за то, что фактически начал изображать из себя «русского Саакашвили».

Еще одной причиной показательной расправы с Рогозиным, как все помнят, стали его заигрывания с «фашизмом», а точнее, попытки консолидировать национал-экстремистские настроения. Само по себе это некритично, но в сочетании с «революционным» настроем получается крайне опасная смесь. И здесь он тоже до конца урок не усвоил. Так, например, он рассуждает о том, что к «основным задачам русского национального движения» относится возвращение русским власти как политической («Парламент и иные федеральные и региональные органы власти страны должны формироваться на основе национально-пропорционального представительства»), так и экономической («Итоги грабительской приватизации должны быть пересмотрены, собственность, незаконно изъятая у народа, — возвращена государству»). Красно-коричневые идеологи фантазируют на подобные темы уже как минимум 15 лет. Но Рогозину такое заявлять в его нынешнем положении — только дразнить.

(В одном месте Рогозин откровенно подставился. В главе первой, названной «Моя борьба», он возмущается тем, что в ходе антиродинской кампании его посмели сравнивать с Гитлером. Тут тот случай, когда надо или плавки надеть, или крестик снять. Если так не нравится аналогия, — в самом деле натянутая, — то к чему играться и провоцировать? Даже дети знают, кто написал «Mein Kampf».)

И наконец, трудно не отметить тот факт, что Дмитрий Олегович, проклиная олигархов, довольно мягко, если не сказать больше, высказался о Ходорковском. По его мнению, в тюрьму Михаила Борисовича привело незнание, с кем деньгами можно делиться, а с кем — нет. Это любимый тезис «ходорофилов», мол «самого человечного человека» посадили за финансовую поддержку оппозиции. Вряд ли нужно пояснять, что это легко можно истолковать в том ключе, что Рогозин не исключает для себя финансового сотрудничества с людьми Ходорковского и на всякий случай послал сигнал и им. Не забыл, видать, как в прошлом году в одной из подписанных Ходорковским статей рекомендовалось объединять левых и либералов в единый антипутинский фронт.

Получается, что старался Дмитрий Олегович не выйти за флажки, но все равно вышел.

3

Любой нормальный человек себя уважает и любит, но. Вот несколько типичных пассажей из «Врага народа».

«Выступая перед сверстниками и учителями, я осваивал науку публичного выступления, изобретал приемы аргументации своей позиции перед большой аудиторией, совершенствовал устную речь и учился великому искусству владения Словом», — это, если кто не понял, о школьных годах героя.

А вот о временах работы в комитете молодежных организаций: «…Я рассмотрел все плюсы и изъяны западной модели демократии, расшифровал коды холодной войны, понял, почему мы ее проигрываем». Не больше и не меньше.

20 августа 1991 года. Рогозину случайно довелось выступить с балкона Белого дома перед огромной толпой, собравшейся защищать «демократию» от «путчистов». Описание этого события достойно того, чтобы привести его полностью.

«Мне казалось, что я всю жизнь готовился к этой минуте, я ждал и искал ее. Все переживания за мою огромную и несчастную Родину, за ее будущее, скрытое плотным туманом, за судьбу Союзного договора, который необходимо защитить, несмотря на провокацию ГКЧП и мятежи национал-сепаратистов, все эти важные для меня слова срывались с моих губ и падали в волны народного океана. Океан чувств подхватывал их, и мне казалось тогда, что сотни тысяч людей, собравшихся в тот день на площади у Верховного Совета России, сплотились в единую нацию. В этот день во мне рождался политик».

И еще одна цитата, на этот раз о совсем недавнем эпизоде: «25 марта 2006 года на съезде «Родины» я сделал заявление о добровольной отставке со всех постов в партии. Делегаты съезда стоя прощались со своим лидером. Это была сильная и одновременно трогательная сцена, показавшая единство партии и неразрывную связь ее актива с лидером «Родины». На фоне недавней презентации грядущего присоединения родинцев к мироновским «пажам» это очень уместное воспоминание, ничего не скажешь.

Слов нет, читатель должен усвоить, что Рогозин человек необыкновенный, без его участия не обходилось ни одно важное историческое событие в новейшей истории. Никто и ничто не перечеркнет его величия. Но края-то видеть надо.

4

Помимо себялюбивого пафоса, заставляющего заподозрить автора в мании величия, невероятно раздражает то бесстыдство, с каким Рогозин отредактировал свою биографию, исключив из нее все, что плохо вписывается в сусальный образ «выдающегося политического и государственного деятеля» (многочисленные фактические ошибки и неточности не в счет). Вероятно, он держит всех за дураков, которые ничего не знают и не помнят.

Так, довольно подробно рассказывая о своем первом политическом опыте, приобретенном в микробиологической Конституционно-демократической партии — Партии народной свободы (КДП-ПНС) Астафьева, он ничего не говорит о том, как и почему ушел из нее. Формальной причиной тогда назывался дрейф КДП-ПНС в сторону коммунистов, но фактически, по-видимому, проблема была в полной бесперспективности сотрудничества с Астафьевым — Рогозин рвался делать карьеру, а тот не мог предложить ничего, кроме маргинальных посиделок. Вину за поражение на думских выборах 1995 года своего детища — блока «Конгресс русских общин» (КРО) — Рогозин аккуратно сваливает на всех подряд, начиная от Скокова, возглавлявшего список, и кончая политтехнологами Заполем, Гельманом и Павловским. Выглядит это довольно сомнительно. Мол, я — д’Артаньян, а остальные известно кто. Ответственность там общая, и не надо увиливать.

Не упоминает Рогозин и о своей долгой работе на Лужкова. Хотя довольно широко известно, что, к примеру, в 1998 году он по лужковскому поручению занимался организацией «черной» кампании против своего бывшего товарища Лебедя на губернаторских выборах в Красноярском крае (столичный мэр тогда считал генерала опасным соперником). Ссора с Лужковым накануне выборов 1999 года подана Рогозиным как сугубо политический конфликт, никак не прокомментированы популярные версии о том, что его элементарно оттерли от процесса формирования блока «Отечество — Вся Россия» и параллельно у него активизировались контакты с Кремлем, в то время жестко конфликтовавшим с мэром. Дмитрий Олегович даже не упоминает о том, что был в 2001–2003 годах зампредом Народной партии. От «народников» он немедленно сбежал, когда возникла тема с генсоветом единороссов. О том, что ему тогда выписали «медвежий» партбилет, тоже ни слова не сказано.

История создания блока «Родина», кампании 2003 года, последующих событий, включая нещадную порку Глазьева за самовыдвижение в президенты, переименование в «Родину» одной из трех блокообразующих партий (Партии российских регионов) в обход остальных, прошлогоднего «бунта на коленках» и прочего изложены настолько лживо, что просто тошнит. Это даже комментировать не хочется.