Книга Одинокие воины. Спецподразделения вермахта против партизан. 1942 - 1943 - Вальтер Хартфельд

«Я разжег костер, чтобы забить тучного теленка по случаю возвращения блудного сына. Поторопись. Мы ждем тебя».

Манфред передал письмо Яковлеву.

— Когда мы выступим навстречу нашим? — спросил гигант.

Манфред взглянул на часы и ответил спокойно:

— Через час.

Русские, ожидавшие посылку с медикаментами, завели разговор с Манфредом. Обсуждали Сталинград, и возбужденные партизаны слушали, как немецкий офицер подтверждал их скорую победу.

На Манфреде был мундир, но он надел куртку Клауса, а не ту форму СД, что носил в Гомеле. Он постоянно следил за временем и попросил попить.

Около двадцати партизан начали седлать лошадей. Их подбадривали радостные крики товарищей. Другие разжигали огромный костер, готовясь к вечернему пиру.

Оставалось еще десять минут.

В этот момент Манфред заметил Женю. Несколько секунд он смотрел на нее, потом удалился.

Потом в тишине прозвучал его повелительный голос.

— Ваши приготовления бесполезны: ваши товарищи не придут, потому что я лично отдал приказ и прибыл представить вам доказательство.

Манфред тяжело дышал, засунув руку глубоко в карман и наклонившись вперед.

А затем раздался взрыв, и его тело рухнуло в снег.

Партизанами овладела ярость. Пинками сапог, ударами прикладов, палок и лопат они превратили труп в кровавое месиво.

Яковлев выждал некоторое время, затем приказал сжечь на костре эти окровавленные останки, чтобы они исчезли навсегда.

Женя, ухватившись рукой за овчинный тулуп Ковалева, смотрела жестким взглядом, как к небу поднимаются сполохи яркого пламени.

После того как прошло полчаса с того момента, как он вернулся от партизан, Гюнтер передал Клаусу письмо Манфреда. Тот обеспокоенно распечатал его в некотором удивлении. Скользнув взглядом по первым словам, он поднялся с мертвенной бледностью на лице и продолжил чтение вслух громким голосом.

«Дорогой Клаус!

Я глубоко обдумал нашу проблему. Если мы совершим обмен, безопасность коммандос будет поставлена под вопрос. Эти тридцать партизан, которых мы выпустим, знают нас в лицо, наши приемы, наш образ жизни. Кроме того, нас не оставит тревога.

Хайнц сказал однажды, что жалость ничего не дает и что для спасения одного ставится под угрозу вся группа. Именно это и случится, если мы выполним до конца то, о чем договорились. Вот почему я решил изменить игру. Я обеспечил гарантии возвращения Гюнтера, потому что знаю, насколько он ценен для нас.

С того момента, как Гюнтер окажется среди вас, больше ничего не предпринимайте.

Братья Ленгсфельд дали мне две свои миниатюрные гранаты, и я полностью уверен, что они гарантируют мою смерть.

На войне не бывает умной смерти. Но иногда она может быть полезной. Считаю, сегодня тот самый случай.

Необходимо также, чтобы вы отказались от расстрела пленных, потому что будет прискорбно, если вам придется вновь столкнуться с той же проблемой. Не забывайте: они теперь представляют постоянную угрозу для вас всех.

Вот и все. Прощайте. Ваша дружба составляет единственную истину на этой войне.

P. S. Женя находится в лагере, куда я иду умирать. Прекрасные трагедии в замках на берегах реки Неккар… тоже абсурдны?»

Хайнц первым протянул к Клаусу руку, чтобы взять и перечитать письмо. Гюнтер плакал, бесшумно и не таясь.

Людвиг, готовивший вечерний стол, подошел к офицерам, и Клаус ввел его в курс дела.

— Ублюдки… Нам нужно отомстить им, господин капитан. А пленные — их пристрелить сразу?

— Пока не знаю. Скажи унтеру Байеру, чтобы привел коммандос в боевую готовность и удвоил караулы.

Снаружи снег падал крупными и тяжелыми хлопьями. Солдаты оделись в свои белые маскировочные комбинезоны, оставшиеся с прошлой зимы.

На следующее утро все коммандос в полной форме отдали последний долг Манфреду. Унтер-офицер Вернер установил ночью крест с надписью:

МАНФРЕД ФОН РИТМАР

(1919–1942)

Погиб в бою 25 ноября 1942 года

Глава 8

ОДИНОКИЕ ВОИНЫ

Через двадцать четыре часа прибыли три офицера СД расследовать гибель Манфреда фон Ритмара.

Они поставили в вину Клаусу содержание пленных вопреки официальному приказу ОКВ и потребовали немедленно доставить к ним захваченных партизан. Кроме того, к коммандос, согласно официальным предписаниям, был приставлен новый офицер службы безопасности СС в Брянске.

Ночью Хайнц решил позволить Гайкину бежать. Он объяснил ему, в чем дело. Русский офицер спросил, почему он его освобождает.

— Видимо, по глупости. Но кое-кто отдал жизнь за всех нас. Я передаю тебя твоим, чтобы эта смерть не оказалась полностью бесполезной. Но она будет таковой, если твои не поймут, почему теперь пленных должны казнить.

Гюнтер выдал свидетельство о смерти для оправдания исчезновения русского офицера, а офицеры СД повели на расстрел пленных, смирившихся со своей судьбой.

28 ноября среди коммандос появился лейтенант СД Вальтер Заукен. Светловолосый, довольно коренастый, с правильными чертами лица, он произвел на всех приятное впечатление, но не на Гюнтера, которого настораживали слишком извилистая линия рта вновь прибывшего, его бегающие глаза и большие дряблые руки. Заукен проявил похвальное усердие в изучении обстановки и карт района. Но он порицал расхлябанность солдат, фамильярные отношения между офицерами. А вечером, когда Клаус, Ханс Фертер и Хайнц собрались послушать московское радио, он вышел из комнаты, хлопнув дверью. Клаус вскочил и окликнул его резким тоном:

— Приказываю вам оставаться в комнате. Вот бумага и карандаш, пожалуйста, составьте донесение о советской сводке. Мы увидим, соответствует ли ваше знание русского языка заявленному уровню.

Прослушивание радио было прекрасной практикой: помимо информации, которую из него извлекали, офицеры упражнялись в знании языка. По окончании сводки в момент, когда началась передача песен для партизан, Клаус нажал кнопку выключателя и повернулся к Заукену:

— Я вас слушаю…

С едва сдерживаемой неприязнью офицер СД начал читать:

— Оборонительные бои на Дону и Чире. По периметру Сталинграда наши войска предприняли атаки на несколько оборонительных линий противника. В окруженном городе…

Заукен запнулся и бросил со злостью свой листок бумаги на пол, после того как три офицера начали смеяться.

Весь следующий день учебные стрельбы проводились особенно придирчиво. Жизнь каждого коммандос зависела от его быстроты и точности стрельбы очередями. И Клаус регулярно проводил проверку способностей своих солдат в этом жизненно важном для них деле.