Книга Стихия страсти - Элисон Фрейзер

Тори поняла, что его брак с Джессикой был далек от совершенства. Она решила ободрить его:

— Мне нравится такая черта характера.

Он коротко улыбнулся.

— Ирония в том, что потом я действительно разбогател, но к тому времени конфликт зашел уже слишком далеко.

— Но ты хотя бы был счастлив? — спросила Тори.

— Да, конечно, — быстро ответил он. — Но не так, как с тобой… Ты же знаешь, я люблю тебя, Тор!

Впервые он произнес слово «люблю». Снова ирония судьбы! Еще неделю назад Тори разрыдалась бы от счастья.

— Не надо, Люк! — остановила она его. Ведь он мог взять свои слова обратно через минуту. — Не надо, пока я не расскажу свою историю до конца.

— А разве ты не закончила? Ты не можешь иметь детей, — прямо заявил он. — Ну и что?

— Я объясню, — заторопилась она. — Итак, мы с Чарли обручились, а на следующий день я рассказала ему все. Я не знаю, чего ждала. Во всяком случае, он сделал свой выбор. Он должен был продолжить родословную Уэйнрайтов, а я…

Лукас заметил ее печальный взгляд и, потянувшись через стол, накрыл ее ладонь своею.

— Я не имею ничего против. Да и зачем нужны дети? — он отмахнулся.

Тори почувствовала острую боль в груди. Она не закончила свою историю, а теперь уже поздно. Продолжать не было смысла.

— Так проблема исчерпана? — сказал он, касаясь ее щеки.

Нежность его жеста едва не убила ее. Но он, конечно, прав. У нас нет проблемы, думала Тори, проблема есть только у меня.

— Да, — согласилась она.

— Все будет как прежде, — добавил он.

Внезапно Тори почувствовала приступ тошноты и поняла, что сейчас ее вырвет.

— Прости, мне надо…

Она со всех ног бросилась по коридору в сторону ванной и даже не успела закрыть за собой дверь.

Когда ее застал там Лукас, она полоскала рот холодной водой, все еще склоняясь над раковиной. Она почувствовала его присутствие и взглянула в зеркало, в котором отразилось его лицо.

— Никогда раньше женщин не тошнило от меня. — Лукас шутил, пытаясь скрыть свои истинные чувства.

— Я люблю тебя, — призналась она тихо. — Я просто почувствовала себя в западне.

— Ты лжешь, — заговорил он. — Если любишь человека, причем тут западня?

В его голосе Тори впервые услышала горькие нотки. Она их заслужила.

Из ее глаз потекли слезы. Она не смотрела на него, но услышала, как он резко вобрал в себя воздух.

— Господи, не плачь, Тор… Вот возьми, — он протянул ей салфетку из коробки на полке.

Она вытерла слезы, но они полились еще сильнее.

— Послушай, прости меня… Я знал много женщин и иногда могу угадать. Скажи прямо, что ты меня не любишь. Тогда один из нас уйдет. Мы пожмем друг другу руки и мирно расстанемся.

Он приподнял ее подбородок и заглянул в лицо. Должно быть, он прочел правду в ее глазах. Она обожала его. Она любила его до самозабвения, до отчаяния.

— Пожалуйста… — начала она умоляюще. Лукас схватил ее в объятия и крепко прижал к себе. Постепенно ее рыдания прекратились. Тори прижалась к нему, вся ее решимость растаяла без следа. Она не могла и не хотела потерять его. Особенно теперь. Может быть, завтра или еще позднее, когда станет заметно.

А пока она хотела любить его, чувствовать его любовь, принадлежать ему. Она повернула к нему лицо и губами нашла его губы.

Он целовал ее с такой же страстью. Потом поднял на руки и понес в спальню, чтобы забыться в ее теплых любящих объятиях.

Потом он лежал и смотрел на нее, в который раз любуясь ее красотой.

— Останься со мной, Тор… — тон его голоса был умоляющим. — Позволь мне еще раз попытаться завоевать тебя…

Тори закрыла ладонью его рот и в отчаянии, словно бросаясь в пропасть, выпалила:

— Я беременна.

Наступила гнетущая тишина, какая бывает после разрыва бомбы. Потрясение! Недоверие! Гнев! Все чувства разом отразились на его лице.

— Повтори, — потребовал он.

Она так же спокойно повторила:

— Я беременна.

— Не может быть, — наконец произнес он, ведь всего полчаса назад она уверяла его, что не может иметь детей. Он сел и отодвинулся в сторону, так как не мог размышлять разумно, касаясь ее. Тори тоже села, опираясь на подушки.

— Я знаю, что это невозможно, но, тем не менее, я действительно беременна. Должно быть, врачи ошиблись или мне просто повезло. Я полжизни знала, что у меня не будет детей, и вот теперь…

— Ты сохранишь его? — спросил он.

— Да. Я не планировала, но, раз так получилось, пусть он родится. Именно поэтому я хочу уехать. Я ничего не требую от тебя, Люк.

Когда-то давно они обсуждали способы контрацепции. Он предложил, что предохраняться будет он, но она сказала, что сама позаботится.

— Это не мой ребенок?

Тори не ожидала такого вопроса. Она пожала плечами:

— Считай как хочешь.

— Конечно, не мой, — он сердито повысил голос. Тори не хотела больше спорить. Она встала с постели, подняла его сброшенную рубашку и прикрылась ею.

Обнаженный, он последовал за ней, отобрал рубашку и отбросил в сторону. Потом уставился на ее живот. Тори вздрогнула, когда он осторожно приложил ладонь к тому месту, где развивался и рос ребенок.

— Теперь он мой, — погладил он поверхность ее живота.

Интимность жеста, совсем не сексуального, потряс Тори.

— Я… не понимаю, — выговорила она.

— Ты — моя, следовательно, все — мое. Все очень просто. А я — твой. Все, что было раньше, не имеет никакого значения.

Тори поняла! Он думал, что она пришла к нему уже беременная. Теперь он готов смириться с чем угодно, лишь бы она осталась с ним.

— Я люблю тебя, Лукас Райкарт, — произнесла она решительным тоном. — Но так не пойдет. Кто всего полчаса назад кричал, что дети не нужны? А?

— Ну, хорошо, кричал, — согласился он. — А чего ты хотела? Я собираюсь на ней жениться, а она заявляет мне, что не может иметь детей. Настаивать, что я хочу иметь четверых? Мне кажется, было бы неуместно.

— Жениться? — эхом отозвалась Тори.

— И чем скорее, тем лучше, как ты считаешь?

Тори все еще недоверчиво смотрела на него.

— Не слишком ли традиционно?

Он наморщил нос:

— Современные традиции таковы: мужчина делает женщине ребенка и сбегает от нее. Вот как бы он поступил.

— Кто?

— Да кто угодно.

Тори могла бы рассердиться на него, но, во-первых, он, несмотря ни на что, готов жить с ней и с ребенком, а во-вторых, она любила его до безумия.