Книга Очарование страсти - Джейн Арбор

— Боже мой, какой болтушкой ты меня, наверное, считаешь! Деннис всегда говорит, что я неисправима и вечно суюсь в дела других, хотя думает, что это, наверное, профессиональная болезнь всех пасторских жен. Но неужели это имеет такое большое значение — то, что я сказала Бельмонту, ведь я тогда искренне так думала?

— Но он ведь почти совершенно незнаком тебе! — сказала уклончиво Лин.

Огорченное лицо Мэри немного просветлело.

— Да, ну конечно, меня это не оправдывает за болтовню, но для тебя это не так неловко. В самом деле, Лин, я думаю, что я потому так безбожно разболталась, что его манеры создали у меня такое впечатление, что ему настолько все безразлично, что… Хотя, когда я сказала, что мне кажется, что Том тебе нравится и что ты могла бы выйти за него замуж, у мистера Бельмонта хватило бесцеремонности спросить: разве в таком случае ты не считаешь, что обязана любить Тома?

Милая Мэри!.. С каждым старательным объяснением она как будто снова и снова тыкала Лин ножом в сердце. Девушке пришлось выдавить из себя улыбку, спросив:

— Ну а тут что ты сказала ему в ответ?

— Ну, я возмутилась. Я сказала, что ты, конечно, не выйдешь замуж, если не полюбишь. Но кажется, в это время ты вошла в комнату, так что больше ничего не говорилось об этом.

Вот оно, значит, как. Теперь Лин поняла. Гора улик росла и росла: Уорнер слушал рассказ Мэри, видел невинный любящий жест Тома во время танцев, видел Тома, державшего ее за плечи у нее в кабинете в тот день, и слышал, как Том назвал ее «милой». Все это теперь объясняло его холодно-загадочные слова; может быть, она теперь даже должна быть рада тому, что он поверит в то, что ее любит другой и ценит ее собственную любовь. На момент, из-за гордости, у нее даже возникло искушение использовать Тома, даже несколько афишировать его любовь к ней. Но нет, конечно, она не может так поступить. Это будет нечестно по отношению к Тому, а главное… Уорнеру будет безразлично. Именно это незримой нитью проходило через все — она ничего не значила для него.

Он убедил ее вернуться в Бродфилд, потому что считал ее хорошей сестрой, которую больнице невыгодно терять; он успокаивал ее насчет Пэтси, потому что должен был это сделать, видя ее тревогу. Он даже перевел к ней Джонни Бейнера, зная ее хорошие руки и еще потому, что быстрое выздоровление мальчика удовлетворит его профессиональную гордость, впрочем и ее тоже. Да, все, что она до сих пор прокручивала в своей памяти и так и сяк, чтобы создать картину ласковых и интимных отношений между ними, на самом деле ничего не значило. Странно, как совмещается то, что ты совершенно точно знаешь умом и все-таки сохраняешь отчаянную надежду в сердце… Но теперь все это в прошлом…

Она так долго молчала, что Мэри, наконец, робко сказала:

— Вот так все было, Лин. Это важно, да?

— Да совсем это не важно. — Она заставит себя так смотреть на это. — Если бы я все это время знала, что ты обсуждала меня с мистером Бельмонтом, мне, наверное, было бы неловко работать с ним рядом в операционной. А теперь, когда мне поручена палата Принстон, я его вижу редко. Во всяком случае, я не думаю, что он помнит все то, о чем вы говорили тогда.

— Я тоже так думаю. — Эта мысль снова вернула Мэри жизнерадостность. — Но тогда как же ты узнала обо всем этом, если не от него?

— От него, — призналась Лин. — Он спрашивал о тебе и сказал что-то такое, что я не могла понять, — насчет того, что ты теперь испытываешь облегчение и счастлива за меня. Кажется, он принял все, что ты ему рассказывала о Томе, за чистую монету и… по какой-то причине стал считать, что ты оказалась права. Но пожалуй, кончим этот разговор. В общем-то все это не имеет значения. Я просто захотела точно узнать об этом, вот и все.

Когда через некоторое время Лин и Мэри ушли, острые глаза Норы Фейерс следили за ними. Она посмотрела из-под ресниц на Еву Адлер, сидящую напротив.

— Эти двое, что только сию минуту вышли, — вы узнали одну из них, Ева?

— Нет. А почему я должна ее узнать? — Тон Евы был лишен всякого интереса.

Нора пожала плечами:

— Вы сегодня совсем потусторонняя почему-то. Иначе вы могли бы почуять совершенно определенный запах соперничества, который от меня не ускользнул!

Ева развела руками с удивленным и слегка раздраженным видом:

— Соперничества? Боюсь, что ничего не понимаю.

— Я и не думаю, что это должно вас беспокоить. Мне кажется, привязанность Уорнера к вам настолько безгранична, что его отвлечения по мелочам не должны вас занимать.

— Уорнер? А что насчет Уорнера? — Наконец у Евы пробудился какой-то живой интерес.

— Да я просто думаю, что он обращает внимание на девушку, которая сейчас прошла мимо нашего стола, — младшая из двоих, в сером пальто. Да вы ее и сами встречали. Уорнер подводил ее к вам, когда мы были на благотворительном балу, а потом она потащила его к своей подруге, у которой приключился аппендицит, и они поехали в больницу.

— Ах, та? Я думала, что она просто младшая медсестра, работающая с ним в операционной. Довольно обыкновенная, как мне показалось.

Нора сказала небрежно:

— Тогда так и было, хотя теперь ее повысили до ранга старшей сестры и дали ей собственную палату после Рождества. Это может ничего не значить, конечно, но вы помните ведь, да? — что он ее пригласил, очень подчеркнуто, пойти слушать рождественскую службу и гимны вместе с ним?

— Значит, он все-таки…

Тон Евы стал задумчивым.

Нора поспешила добавить:

— Да, конечно, и с тех пор они даже переписываются друг с другом.

— Но зачем им это надо? Вы сказали, что они вместе работают?

Нора пожала плечами:

— Да, вместе. Я только могу предположить, что у них в операционной недостаточно возможности для разговора на личные темы, которые их интересуют. Я знаю только, что я видела его письмо к ней.

— Но может быть, это что-то служебное, по работе? А может быть, ответ на глупое письмо, которое эта девица написала Уорнеру без всяких поводов с его стороны? Я знаю, что раньше у него бывали такие случаи…

Нора презрительно сказала:

— Милая Ева, спуститесь на землю! Хирурги-консультанты не обращаются с записками к каким-то там сестрам. Они отдают приказы и ожидают их бесприкословного выполнения. К тому же, повторяю, письмо, которое я видела, — чисто случайно, разумеется, — было не от Лин Эсолл к Уорнеру, а от него к ней. И это было личное письмо, которое он сам отнес, оно пришло не по почте.

Лицо Евы стало еще бледнее. Минута молчания казалась очень долгой. Потом Ева прошептала с чувством:

— Что ж, это меняет дело. Я больше не буду этого делать ни за что!

Нервно и сердито она погасила сигарету, растирая ее в серый пепел тонкими изящными пальцами, и сказала, не глядя на свою собеседницу: