Книга Чудовище и красавица - Анастасия Комарова

— Давай!

— Только сначала чего-нибудь перекусим, а? От волнения что-то есть захотелось…

Ножа у них с собой, естественно, не было, поэтому они отломили себе по шматку хлеба от мягкой буханки, а колбасу решили кусать прямо от батона. Как отец Федор. На воздухе все это пошло — лучше не придумаешь!

Медленно, по шажочку, пробирались они между чужими железяками, согнувшись в три погибели, хрипя от сдерживаемого смеха и умудряясь еще при этом дожевывать колбасу. И было это настолько здорово само по себе, что обе они уже давно и думать забыли о том, с какими намерениями и мыслями сюда собирались.

Вскоре им удалось приблизиться к заветному участку. Поминутно прикладывая палец к губам и грозя друг другу кулаком, они осторожно заглянули за ограду.

Зрелище им открылось не очень интересное, как таковое, зато оставляющее простор для воображения. В углу маленькой полянки скособочилась совсем уж малюсенькая сараюшка, скорее напоминающая большой деревянный ящик. На земле валялись в беспорядке рассыпанные разнокалиберные дрова. Посередине же были импровизированный столик, состоящий из чурки, накрытой куском картона, и стулья — то есть два толстых полена, лежащие по обе стороны от стола. На столе стояла начатая бутылка дешевого вина. Неподалеку тлел небольшой, аккуратный костерок.

— Ну точно, бомжи, — прошептала Катька.

— Были… — громко сказала Дашка и тут же испугалась.

— Тише ты! — зашипела на нее Симонова. — Они, наверное, не далеко ушли. Костер-то еще горит!

Они посмотрели друг на друга, и вдруг у Дашки, что называется, волосы на голове встали дыбом. Взгляд до предела расширившихся Катькиных глаз был устремлен ей за спину, и во взгляде этом застыло выражение такого ужаса, что Дашка, мгновенно решившая, что оборачиваться ей не стоит, сиганула на два метра в направлении, противоположном этому взгляду. И с совершенно не свойственной ей скоростью понеслась зигзагами к дороге, оглашая окрестности громким испуганным визгом. Обдирая коленки, она бежала, не оглядываясь, подгоняемая время от времени не менее отчаянными Катькиными воплями. Лишь домчавшись до дороги, она остановилась, и зря, так как на нее тут же налетела не успевшая затормозить Симонова. Субтильная Мухина не выдержала неожиданного толчка, и обе повалились на пыльную трассу, сажая себе синяки и ссадины для комплекта теперь и на локти.

Давясь от смеха, они лежали на теплом асфальте, пытаясь что-нибудь сказать, пока не захлебывались в очередной волне смеха.

Наконец, одной из них удалось выдавить из себя, правда, не очень внятно:

— Ты… ты… ты чего бежала?

— А ты чего орала?

— Так ты же первая заорала, а я уже за тобой!

— А кого ты за моей спиной увидела?

— Я?!

— Ну да, ты мне за спину уставилась, как будто там…

— Никуда я не уставилась, что ты врешь?

— Нет, уставилась! Что я, по-твоему, совсем, что ли?!

— А что, нет?

— Ну, ты даешь! Сама смотрит, как будто сто чертей увидела, а я, значит, совсем, да?!

Тут они обе издали по короткому пронзительному визгу и быстро вскочили, потому что услышали невдалеке чей-то уже вполне реальный топот.

С той стороны, откуда они приехали, по направлению к ним ровным галопом приближались Сашка Ильин и Генка Семгин. Лица у них были какие-то странные. Вроде как испуганные.

Девчонки посмотрели друг на друга и опять, не удержавшись, прыснули от смеха. Вид у них был как в лучшие времена! Грязные, пыльные, на ногах жуткие ссадины, на руках тоже, в голове какой-то мусор… В общем, здорово! При этом обе крепко сжимали намертво приросшие к рукам не первой свежести пакеты.

— Вы чего орете?!

— Где вас носит?

— Сколько вообще можно ехать?!

Ребята говорили одновременно и выглядели одинаково ошалело, как какие-нибудь Бобчинский и Добчинский. Но кричали почему-то вполне серьезно и сердито.

— Это вас где носит?!! Тоже мне: «встретим!», «близко!», — мгновенно перешла в нападение Сима.

— Да мы думали, вас тут убивают…

Тут заговорили все одновременно, поэтому, когда все так же одновременно замолчали, Генка повторил свой вопрос:

— Вы чего орали как резаные? Так ведь и инфаркт можно получить!

Инфаркт ему в будущем явно грозил — при его тучности и склонности к покраснению лицевого кожного покрова, но Симонова в гневе не отличалась милосердием.

— Чего надо, то и орали. Может, это мы вас так звали. Вон же, сразу примчались! Ты мне лучше скажи, где у тебя тут большой круглый камень, а?

Наступила тишина, все посмотрели на Генку, который почему-то смутился. Немного потоптавшись на месте, Толстый Генка взъерошил смоляные курчавые волосы и сказал:

— Вот он.

Посмотрев в указанном направлении, девчонки увидели ту самую бетонную плиту, на которой курили несколько минут назад.

— Это?

— Ага…

Оглушительно загудел серебряный самолет и белой биссектрисой поделил начерченный над ними голубой угол.

— Ребят, знаете, что это такое? — осведомилась Катька, подходя к плите и поставив на нее ногу, как охотник на добычу. — Не знаете? А я знаю. Это Большой Круглый Камень!

— Ну, понимаете, я здесь был-то всего один раз, и давно, и у меня в голове почему-то отложилось, что она круглая, вот я и… — загундел Генка.

— Да, с геометрией у тебя еще хуже, чем мы думали… Как сдавать-то будешь, а, дэбыл? Бедная Коцюба!

Генка все оправдывался, но никто его уже не слушал. Все продолжали покатываться со смеху, а Дашка приговаривала, периодически переводя дыхание: «Так я и знала… Так я и знала…»

— Ладно, пошли, — деловито распорядился Ильин, — время-то идет.

По дороге они шумно делились впечатлениями. Выяснилось, что ребята, которые успели за полтора часа разжечь костер, поджарить на нем принесенные сосиски и съесть их, запив бутылкой вина, уже начали слегка волноваться и решили выйти на дорогу, чтобы встретить одноклассниц. Никого не обнаружив, решили было вернуться и подождать еще, благо вино оставалось, как вдруг услышали душераздирающие крики, от которых кровь леденела в жилах. Презрев опасность, они бросились на помощь горе-компаньонкам. И вскоре увидели этих самых компаньонок, с безумным хохотом валяющихся в придорожной пыли.

В результате они пришли на тот самый участок, который юные искательницы приключений приняли за обиталище бомжей. Девчонки уселись на бревна и принялись изучать свои раны, залепляя особенно страшные растущими здесь в изобилии сочными подорожниками. Тем временем ребята притащили из маленькой сараюшки еще стаканов и старый, но довольно громко хрипящий магнитофон «Весна».

Дальнейшие события не так четко сохранились в Дашкиной памяти. Сказалось волнение, вызванное пережитыми бурными эмоциями, а также будоражащее присутствие блистательного, как никогда, Сашки Ильина. А во-вторых, потому, что и событий-то никаких особенных не было, так, одни ощущения…