Книга Спрятанная красота - Лилиан Пик

Весь день они с Берил трудились, готовя дом к приему гостей. Дело шло к вечеру, и Лоррен чувствовала себя все хуже и хуже. Однако она скрыла это от матери и продолжала помогать ей. Наконец все было готово: индюшка нафарширована и отправлена запекаться, подарки сложены под маленькой елкой.

— Мне что-то нехорошо, — вздохнула Лоррен, тяжело опускаясь в кресло. — Я преподнесу подарки и отправлюсь в постель.

— Думаю, ты весь день не была в добром здравии, — с тревогой посмотрела на нее мать. — Ты выглядишь совсем больной, дорогая. Иди, ложись сейчас, Лорри. Завтра тебе наверняка будет лучше.

Но на следующее утро Лоррен почувствовала себя еще хуже. У нее не было сил не то что подняться, а даже спустить ноги с кровати.

— Должно быть, это простуда, дорогая, — сказала Берил. — Оставайся в постели.

— Но как ты одна со всем справишься?

Берил прекрасно справилась, но не одна. На помощь пришел Джеймс. Засучив рукава и надев фартук, он весь день провел вместе с ней на кухне.

— Твой отец просто прелесть, — сказала Лоррен Мэттью, когда он, держа ее за руку, сидел рядом с ней на кровати. — Он будет прекрасным мужем моей матери, — добавила она.

— Его сын выставлен на рынке женихов и продается за гроши, — попытался пошутить он. — Есть предложения?

Но Лоррен не прореагировала на эту шутку и отвернулась к стене. Мэттью понял намек.

— Увидимся позже, дорогая, — сказал он и вышел на цыпочках.

Почти весь день Лоррен спала, не притронувшись к рождественскому угощению, которое принесла ей мать. Вечером все собрались в ее комнате с подарками и решимостью открыть их только вместе с Лоррен.

Мэттью подарил ей двойную нитку жемчуга.

— Твоя мать, — сказал он, лукаво подмигнув, — уже устала одалживать тебе свой и убедила меня купить тебе вот это.

— Это неправда! — засмеялась Берил. — Он сделал это по собственному желанию.

Мэттью открыл подарок Лоррен и прижал к сердцу перчатки, которые она ему купила.

Джеймс преподнес ей свитер, прекрасно сочетающийся с юбкой, подарком матери.

— Да, Лорри… — Берил вышла из комнаты и вскоре вернулась с еще одним подарком. Это был именно тот, которого Лоррен ждала больше всего. — Я нашла его в комнате Алана. Здесь написано: «Цветку, который отказался расти в моем саду. От садовника»: Это для тебя? Если да, то, надеюсь, ты знаешь, о чем он хотел сказать.

Не вдаваясь в детали, Лоррен объяснила, о чем эта надпись, и сняла оберточную бумагу. Увидев пластинку в красивом конверте, девушка даже не стала скрывать своих слез. Это была Девятая симфония Дворжака «Из Нового Света».

— Он не учел одну вещь, — проговорила сквозь слезы девушка, — у меня нет проигрывателя.

— Наверное, он собирается подарить его тебе на следующее Рождество, — пошутил Мэттью, и все рассмеялись.

Рождественские праздники подходили к концу. Лоррен все еще была слишком слаба и даже не могла читать журналы, лежащие на столике у ее кровати. Повернувшись к стене, она плыла куда-то в полудреме, когда зазвонил телефон. Сначала она испугалась, но затем услышала, что говорит мать, и затрепетала от радости.

— Привет, Алан, — доносился до нее голос матери. — Ты хорошо провел Рождество? Да, спасибо, очень спокойно, не считая того, что Лоррен лежит в кровати, она не совсем здорова… Мы думаем, что это простуда… Да, я скажу ей это, обязательно… И это тоже скажу. Может быть, твои слова ее ободрят. Твоя мама там?.. О! Привет, Нэнси! Как дела? — И беседа началась.

Лоррен перестала прислушиваться: разговор ее матери с Нэнси был ей малоинтересен. Но звонок Алана произвел на девушку магическое действие: кровь быстрее побежала по венам, щеки порозовели, и все вокруг нее приобрело смысл и обещало нечто невероятное.

— Это были Алан и Нэнси, — сказала Берил, входя к ней в спальню. — Они оба приедут завтра вечером.

Глаза Лоррен широко открылись от удивления.

— Но Алан не собирался вернуться так рано!

— Знаю, но у него есть на то какая-то причина. И его мать едет с ним. Алан был очень огорчен, когда услышал о твоей болезни, и выразил надежду, что простуду ты подхватила не в тот вечер, когда вы с ним прогуливались. Тогда, как он сказал, было очень холодно.

Лоррен кивнула, но не стала ничего объяснять, только спросила:

— Что он еще сказал?

— Что посылает тебе свою любовь.

В эту ночь Лоррен впервые со времени болезни хорошо спала и на следующее утро выглядела такой оживленной, что Мэттью даже пошутил:

— Я начинаю думать, что ты просто обманщица и болезнь твоя — психологическая. А лекарством послужил кое-какой телефонный звонок…

Когда приехали Алан и Нэнси, Лоррен в новом розовом пеньюаре матери сидела на кровати, обложенная подушками.

— Ты выглядишь изможденной, — заметила Берил перед их приходом. — Нэнси видела тебя очень давно. Жаль, что ты такая бледная и измученная болезнью.

В ожидании прихода Алана и его матери сердце Лоррен трепетало, как крылья пойманной птицы. Первой вошла Нэнси Дерби. Она была среднего роста, с хрупкой, как у Берил, фигурой и седыми волосами. Рядом со своим высоким сыном она казалась совсем маленькой. Глаза у нее были такие же проницательные, как у Алана, но улыбка искренней и теплой.

— Боже мой! — Нэнси обняла Лоррен и заглянула ей в лицо. — Как же ты выросла! Это сколько же… дай подумать… десять лет прошло с тех пор, как я видела тебя в последний раз, правда, Берил?

— А где был тогда Алан? — спросила Лоррен, не глядя на него.

— О, как всегда, где-то бегал. Вы виделись с ним, когда были совсем детьми.

— Получается, что мы знакомы уже давно, — раздался голос Алана из-за плеча Нэнси.

— Ну, если это можно назвать знакомством, — засмеялась его мать. — Если говорить точно, Лоррен тогда было всего два года, а тебе — двенадцать.

— Правильно, — подтвердила Берил. — Она еще надоедала Алану — все хотела посидеть у него на коленях, а он не пускал ее.

Алан расхохотался, а когда он услышал продолжение этой истории, его смех стал еще громче.

— Помнишь, Берил, — говорила она, — Лоррен цеплялась за его ноги, пытаясь вскарабкаться на колени, а он читал. Она очень долго старалась и так ему надоела, что Алан отложил книгу, дал ей хорошего шлепка и посадил на пол, а потом опять уткнулся в книжку.

— А Лоррен заревела, и мне пришлось ее успокаивать, — добавила Берил. — Я так хорошо все это помню!

— Я сделал, что хотел, — заметил Алан. — Я уже тогда знал, как следует обращаться с женщинами.

— А что бы ты с ней сделал, сын, — спросила Нэнси, повернувшись к нему, — если бы Лоррен сейчас попыталась сесть к тебе на колени?