Книга Сквозь все преграды - Мэри Спенсер

Мэтью был прав, сравнивая Санта-Инес с земным раем. Пологие холмы с растущими на склонах дубами издали напоминали поле спелой пшеницы. Этот прекрасный пейзаж очаровывал, манил к себе, от него веяло тишиной и покоем. По вечерам Мариетта сидела в саду, вспоминая голос Мэтью, его лицо, сияющие синие глаза.

«Здесь хорошо по вечерам, особенно после жаркого дня. Ветерок приносит прохладу, и это просто здорово».

Только в эти часы Мариетта разрешала себе думать о Мэтью, о той боли и радости, которые он ей принес. Боль была свежа и нестерпимо остра, но и радость — тоже. Она закрывала глаза, воскрешая в памяти ту последнюю ночь, его нежные, почти благоговейные ласки, дрожь, которая пробегала по всему ее телу от этих ласк. Ничего более удивительного и прекрасного Мариетта не испытывала за всю свою жизнь. А Мэтью?

Ответ напрашивался сам собой. И он был не слишком приятен. Мэтью исчез не попрощавшись. Все понятно! Но Мариетта не задумывалась над этим глубоко по той простой причине, что ей удавалось побыть одной не больше десяти — пятнадцати минут в день, чему очень способствовали Джастис Двенадцать Лун и Либерти Неторопливый Медведь.

Они появлялись и исчезали внезапно, словно привидения. Мариетта не знала, где живут братья Дроганы, где спят и как им удается не отходить от нее ни на шаг. Она знала только, что они защищают ее от возможного нападения со стороны Эллиота Чемберса, и была им благодарна. Ведь Мэтью до сих пор пропадал неизвестно где.

С первого же дня Дроганы установили своего рода дежурство. По утрам они сидели на крыльце, как сторожевые собаки. Мариетта впускала их в дом и кормила. По крайней мере так было наутро после ее приезда, когда на кухне еще оставалось много хлеба, печенья и всякой другой еды, приготовленной Элизабет. Сама Мариетта стряпать не умела. Потом братья появлялись на крыльце в полдень и вечером, ожидая обеда и ужина. Стоило ей расположиться в саду, чтобы предаться мечтам о Мэтью, как кто-то один или они оба нарушали ее уединение. И Мариетте приходилось прерывать свои грустные размышления и посвящать час-другой приятной беседе с охранниками. Несмотря на свой экзотический внешний вид, братья Дроганы были людьми довольно образованными и умными. Мариетта и представить себе не могла, что Джастис, оказывается, уже шесть лет назад закончил колледж Нотр-Дам. Каждый день она приглашала их переночевать в гостиной, но они вежливо отказывались, ссылаясь на то, что предпочитают спать на свежем воздухе. В душе Мариетта была им за это благодарна: что могли подумать соседи, если бы узнали, что два длинноволосых, диковатого вида джентльмена остаются у нее на ночь? Правда, не менее интересно выяснить их мнение и по поводу пребывания упомянутых джентльменов на ее крыльце.

Что же касается Мэтью Кейгана, то Мариетта хотела только одного — поскорее забыть о нем. Пусть он не тревожит больше ее сердце и превратится в дорогое воспоминание. В старости она будет вытаскивать время от времени эти воспоминания на свет божий, как мисс Ада, наверное, вытаскивала из корзинки для шитья воспоминания о своем Марлоне Бишопе. Не важно, увидятся ли они когда-нибудь снова. Надо вырвать эту любовь с корнем, как сорняк, смотреть Мэтью в лицо и постараться ничего при этом не чувствовать. Чтобы выполнить это намерение, Мариетта поклялась себе не общаться с его семьей. Однако скоро выяснилось, что сдержать данное слово совершенно невозможно. Она еще могла вынести общение с младшим братом Мэтью — Джимми, весьма любезным молодым человеком, но с его женой… Элизабет Кейган напоминала ураган. Признаки его приближения заметны, к нему можно подготовиться, но остановить его никому не под силу.

Еда, приготовленная Элизабет, закончилась через два дня. На следующее утро братья Дроганы, сгорая от нетерпения, ждали завтрака на крыльце, а Мариетта орудовала на кухне, пытаясь справиться с печкой. Она поставила на нее сковороду с яичницей и кусочками хлеба, поднесла зажженную спичку к поленьям, и в этот момент в парадную дверь громко постучали.

Рассердившись на весь свет, Мариетта пошла открывать.

— Если вы хотите завтракать, — крикнула она, распахнув входную дверь, — боюсь, придется немного потерпеть.

На пороге стояла молодая женщина и в упор смотрела на нее. Мариетта онемела от неожиданности.

— О, простите, — выдавила она наконец из себя и выглянула на улицу.

Либерти и Джастис сидели на крыльце и с жадностью поедали печенье из корзинки, которая была чуть поменьше той, что держала в руках молодая женщина. Два белокурых мальчика (один — совсем крошка) стояли рядом и требовали, чтобы взрослые обратили на них внимание.

— Полагаю, что извиняться надо мне, миссис Колл, — сказала темноволосая и черноглазая незнакомка. В ее речи отчетливо слышался очаровательный южный акцент. — Я хотела прийти позже, но подумала, что у вас, наверное, ничего нет на завтрак. Я знаю, какой аппетит у мистера Двенадцать Лун и мистера Неторопливого Медведя, а потому уверена, что они уже опустошили все полки на вашей кухне. — Она протянула руку. — Я Элизабет Кейган, золовка Мэтью.

— О!.. — Мариетта ответила на крепкое рукопожатие. Она не ожидала, что Элизабет Кейган так молода. — Рада познакомиться с вами, миссис Кейган. Мэтью… маршал Кейган много о вас рассказывал. Проходите, пожалуйста.

— Спасибо. — Элизабет взглянула на детей. — Джентльмены, будьте добры, — обратилась она к Джастису и Либерти, — присмотрите за Джорджем Робертом и Джозефом. Я скоро вернусь.

Джастис, у которого рот был набит до отказа, молча кивнул. Повернувшись к Мариетте, Элизабет Кейган приподняла юбку и сказала, переступая через порог:

— Благодарю вас, миссис Колл. Я зайду. Оказавшись в гостиной, Элизабет оглядела ее и одобрила.

— Мило. Я никогда не была у мисс Ады и мисс. Алисы, но внешне мне всегда очень нравился их дом. Да и сад здесь прекрасный.

— Да, — согласилась Мариетта, с любопытством глядя на молодую женщину, которая стала женой брата Мэтью. Для жены богатого владельца ранчо она была одета слишком просто. Во всем ее облике чувствовалось что-то спартанское: от темного платья и строгой прически до сурового выражения лица. Она напоминала женщин из секты менонитов, которых Мариетта однажды видела в Нью-Йорке. — Мне тоже очень нравится этот дом.

— Как вы устроились? — Расхаживая по комнате, Элизабет Кейган провела пальчиком по какому-то предмету обстановки и нахмурилась. — Пыль, — сказала она с отвращением. — В сухом климате с ней надо вести постоянную борьбу. В Теннесси жуки и грязь. В Калифорнии — пыль… — Закончив осмотр, она добавила: — Вам что-нибудь нужно?

— Думаю, что нет, — ответила Мариетта.

В ее душе начало закипать раздражение. Да, она ничего не знает о пыли и способах борьбы с ней. Ну и что? Этими проблемами раньше всегда занимались в ее доме горничные.

— Но, конечно, я еще только осваиваюсь.

— Разумеется. — ответила Элизабет. Ее тон ясно показывал, что это не оправдание для пыли. Она посмотрела на Мариетту своими большими черными глазами. — Буду с вами совершенно откровенна, миссис Колл. Я лично не люблю, когда кто-то указывает мне, как надо вести хозяйство. Но я обещала Мэтью…