Книга Сокровище семи звезд - Брэм Стокер

— Теперь расскажите все о себе!

Это походило на некий намек, и я почувствовал, что краснею. Мистер Трелони не сводил с меня глаз, спокойных и вопрошающих, его взгляд проникал в душу. На его губах появилась легкая улыбка, и это усилило мое замешательство, хотя и принесло некоторое облегчение. Я не люблю витиеватых речей, привык прямо излагать свои мысли и потому твердым голосом произнес:

— Меня зовут, как я уже сказал, Росс, Малькольм Росс. По профессии я — барристер и был назначен на должность королевского адвоката в последний год правления королевы.[20]

— Да, я знаю. Слышал о вас лишь хорошие отзывы. Где и когда вы познакомились с Маргарет?

— Первый раз мы увиделись на балу десять дней назад. Затем на пикнике, который устраивала леди Стратконнел на реке. Мы проплыли от Виндзора до Кукхема. Map… мисс Трелони оказалась в одной лодке со мною. Я немного занимаюсь греблей, и в Виндзоре у меня есть своя лодка. Мы о многом беседовали… Естественно…

— Естественно! — В голосе его промелькнули насмешливые нотки.

Что ж, поскольку я нахожусь в обществе сильного человека, мне следует показать и свою силу. Мои друзья, а иногда и противники признают за мной это качество. В данном случае демонстрация слабости означала проявление скрытности. Я оказался в трудном положении, мне постоянно нужно было следить за своей речью, чтобы неосторожными словами не усложнить отношения дочери и отца. Я продолжал:

— Место, время дня и окружающая природа настолько располагали к доверию между нами, что разговор дал мне возможность ознакомиться с ее внутренней жизнью.

Лицо мистера Трелони помрачнело, но он промолчал. Теперь я должен был придерживаться определенной линии разговора, прикладывая к этому максимальные усилия. Ситуация могла обернуться серьезными последствиями также и для меня.

— Я не мог не заметить, что она чувствует себя одинокой. Думаю, я понял ее состояние, тем более что побуждал ее говорить со мной откровенно и счастлив был преуспеть в этом. Между нами возникло взаимопонимание.

Изменившееся выражение его лица заставило меня быстро добавить:

— Сэр, она не говорила ни о чем, что могло бы показать ее с дурной стороны. Мисс Трелони лишь рассказала о своем желании быть ближе к отцу, которого она любит и понимает, о стремлении больше ему довериться и разделить круг его интересов. Поверьте мне, сэр, о таких чувствах может лишь мечтать сердце отца. Она — ваша достойная дочь и поделилась со мною своими сокровенными мыслями, очевидно, потому, что сочла меня человеком, которому можно довериться…

Я помолчал. Продолжать было не просто, я боялся навредить Маргарет. Абель Трелони сам облегчил мне задачу:

— Ну а вы?

— Сэр, мисс Трелони очень мила и красива. Она молода, и ее разум можно сравнить с горным хрусталем. Что касается меня, то я еще не стар и ни к кому не привязан. До сих пор мне не приходилось испытывать подобных чувств, могу сказать это вам, хотя вы и являетесь ее отцом!

Здесь я невольно опустил глаза. Подняв же их, увидел, что мистер Трелони по-прежнему внимательно рассматривает меня. Казалось, лицо его осветилось искренней добротой, когда он с улыбкой протянул мне руку и сказал:

— Малькольм Росс, я слышал о вас как о человеке бесстрашном и благородном. Рад, что у моей дочери такой друг. Продолжайте!

Сердце мое дрогнуло. Первый шаг к завоеванию отца Маргарет был сделан. Кстати, я заметил за собой, что, продолжая рассказ, стал более словоохотлив и манеры мои также оживились.

— С годами мы приобретаем опыт, позволяющий пользоваться своим возрастом благоразумно. Могу утверждать, у меня большой жизненный и профессиональный опыт. Я отважился попросить мисс Трелони считать меня своим другом и в случае необходимости согласиться на мою помощь. Она пообещала мне это. У меня даже в мыслях не было, что возможность проявить себя в качестве ее друга не заставит себя ждать. Когда с вами случилось несчастье, ваша дочь послала за мной!

Я замолчал, чувствуя его проницательный взгляд, но спустя мгновение продолжил:

— Когда было обнаружено ваше письмо с инструкциями, я предложил ей свои услуги. Вы знаете, что они были приняты.

— И что вы чувствовали в эти дни?

Интонация его вопроса поразила меня, напомнив о Маргарет и вновь заставив почувствовать себя мужчиной, защитником. Я заговорил более уверенным тоном:

— Эти дни, сэр, несмотря на тревогу и боль, которые я испытывал, видя страдания девушки, любимой мною с каждым часом все сильнее, были самыми счастливыми в моей жизни!

После этих слов мистер Трелони так долго молчал, что я уже забеспокоился, не слишком ли смелыми были мои слова. Наконец он прервал затянувшуюся паузу:

— Ваши слова могли бы обрадовать сердце ее бедной матери. — По лицу его скользнула тень, и он заговорил быстрее: — Вы определенно уверены в этом?

— Я знаю свое сердце, сэр. По крайней мере, думаю, что знаю.

Он покачал головой:

— Нет-нет! Я имею в виду не вас. Здесь все понятно. Но вы говорили о чувствах Маргарет ко мне… она жила здесь, в моем доме, целый год… и жаловалась вам на одиночество. А я за весь год, — грустно сознаться в этом, но это правда, — не заметил ни одного знака ее привязанности ко мне! — Голос его дрогнул, и Абель Трелони смолк, погрузившись в раздумья.

— Так значит, сэр, мне выпала честь за несколько дней увидеть больше, чем вам за весь год!

Мои слова вывели его из задумчивости, и он с удивлением заметил:

— Я не догадывался об этом, мне казалось, что Маргарет ко мне безразлична. По-моему, это наказание за мое пренебрежение к ней, за то, что я полагал ее созданием с холодным сердцем. Как радостно сознавать, что плоть от плоти моей Дженни… — Он в волнении откинулся на подушки.

Как, должно быть, он любил ее мать! Сейчас его воодушевляла скорее любовь к человеку, в котором он видел воплощение своей жены и даже не воспринимал как собственную дочь. Волна симпатии к Абелю Трелони прокатилась по моему сердцу. Я начал постигать чувства этих молчаливых и замкнутых натур, успешно скрывавших горячую жажду любви друг к другу! Меня не удивило, когда он вполголоса пробормотал:

— Маргарет, дитя мое! Нежная, ласковая, сильная и правдивая! Как она похожа на свою мать!

До самых глубин своего сердца я был рад, что говорил с отцом Маргарет искренно.

— Четыре дня! — задумчиво произнес мистер Трелони. — Шестнадцатого! Так значит, сегодня двадцатое июля?

Я кивнул, и он продолжал:

— Итак, я четыре дня пролежал в трансе. Это не первый случай, однажды я провел в трансе три дня при необычных обстоятельствах и даже не подозревал этого, пока мне не сказали. Как-нибудь я вам об этом расскажу, если вам интересно.