Книга Дурная слава - Вирджиния Хенли

– Сильвия умерла. Тебе надо отдохнуть.

– Отпусти меня! Я не могу ее оставить! Сильвия не может умереть! Она – мать будущих детей Линкса!

Джори разразилась рыданиями.

Отец Сильвии, жесткий и бесстрастный, горевал лишь о том, что не будет иметь внука. Он оставался в Хедингеме, месте последнего упокоения Сильвии, до того момента, когда управляющий прочел завещание покойной. Она оставляла все своему мужу, Линксу, за исключением драгоценностей. Их она оставляла своему первому ребенку, а если ей случится умереть бездетной, то драгоценности отходили Марджори, потому что сама Сильвия, выйдя замуж, получила эти изумруды и бриллианты от семьи де Вареннов.

Джори отправилась на поиски мужа и нашла его в конюшнях. Хэмфри собственническим жестом обнял ее за плечи.

– Здесь нам теперь нечего делать. Поедем в Мидхерст.

– Как я могу уехать? Мне надо быть здесь, когда вернется Линкс. Я буду ему нужна, чтобы утешить в таком страшном горе.

– Линкс де Варенн не приедет из Франции, пока Гасконь безвозвратно не попадет в английские руки. Смерть жены нельзя ставить выше долга перед королем и короной.

– Будь проклята эта мерзкая война – настоящий ад на земле!

Хэмфри вздохнул:

– Согласен. Война всех нас сведет в могилу.

Глаза Джори наполнились слезами.

– Пожалуйста, не говори так. Он стер слезинку с ее щеки.

– Поедем домой. Когда Линкс вернется из Франции, ты можешь опять приехать сюда.

В эту же ночь в Хедингем прибыл гонец от Гилберта де Клэра. Посыльный промерз и с ног до головы был в грязи. Он привез послание Хэмфри де Боуну, тот вскрыл письмо и прочел:

«Мятеж в Уэльсе разгорелся сильнее, чем предполагалось. Я немедленно еду в Глостер. Если мы собираемся ехать вместе, как договорились наши жены, то нельзя задерживаться. Жду вашего ответа.

Гилберт де Клэр».

Джори видела, как побелело лицо мужа и веснушки ярче проступили на его бледной коже. Она взяла из его рук письмо и прочла.

– Джоанна рассказывала мне о беспорядках в Уэльсе и предложила ехать вместе. Наши планы изменились, когда заболела Сильвия. Тогда я не решилась тебя огорчать. Как ты поступишь?

– У меня нет выбора, Марджори. Глостер не только самый могущественный граф в Англии, он еще и зять короля. Мы поедем вместе с ним в Глостер, а потом – в Херефорд. Очень жаль. Твой медовый месяц был омрачен двумя смертями, а теперь ты лишилась поездки в наш Мидхерстский замок.

– Обо мне не беспокойся, Хэмфри. Вещи уже уложены, я готова.

Ночью Хэмфри был очень возбужден, рвался к любовным играм, но эрекция его подвела. Он расстроился, вскочил с кровати и решил утопить свое разочарование в виски, однако вскоре заснул.

Джори лежала без сна. Она поняла, что поведение мужа приобретает некую систему. Страх возбуждал его тягу к совокуплению, но он же лишал его мужской силы. Сама она, будучи в трауре, не испытывала ни желания, ни потребности в постельных забавах. «Мы неподходящая пара».

На запад отправилась кавалькада не менее чем в сотню людей. Гилберт де Клэр вел с собой воинов не только из Кларкенвелла, но и из замка Хартфорд. Джори ехала в коляске Джоанны.

– Как только мы приедем, наши мужья отправятся в Уэльс.

– Мужчины всегда где-то воюют. Ни наши слова, ни поступки их не остановят. Мой отец и мой муж – оба воины. Оба уже не первой молодости, но до последнего вздоха они останутся воинами, – сказала Джоанна.

Джори подумала о Хэмфри.

– Не все мужчины любят войну.

– Мой брат ненавидит воинское искусство. Он должен наследовать отцу, но из него никогда не получится военачальник.

– Может быть, когда Эдуард станет королем, войн больше не будет?

Джоанна покатилась со смеху и даже схватилась за живот, словно бы защищая его.

– Мой высокородный брат будет не только никудышным воином, но и убогим королем. Одна мысль об этом безмерно меня веселит. Некоторые мужчины – мужчины не до конца и не способны к сражениям.

– Мне очень нравится твой муж Гилберт. – Джори наклонилась к принцессе, чтобы их не услышали: – У него всегда все получается… ну, то есть я хочу спросить… в постели?

– Только раз что-то было не так. В день похорон моей матери. А так он куда лучший любовник, чем любой молодой лорд, с которым мне приходилось ложиться в постель. Так что побереги свое сочувствие.

Джори не в первый раз задумалась над тем, спала ли Джоанна с Хэмфри. А если спала, то не может ли случиться так, что именно он – отец ребенка, которого сейчас носит Джоанна? «Не ходи по этой тропинке, – шептал ей внутренний голос. – Там только боль и отчаяние».

Несмотря на подбитый мехом плащ и волчье покрывало на сиденье, Джори содрогнулась от холода.

– Завтра поеду верхом, чтобы не мерзнуть.

– Тогда ты обязана посадить на свое место Бланш, Мод и Элеонору, чтобы их тела согревали меня.

На следующий день Джори превратилась из бледной, дрожащей страдалицы в смеющуюся нимфу с раскрасневшимися щеками и летящими по ветру волосами. Приближалось зимнее солнцестояние, и Котсвелдские холмы выглядели очень красиво: там и тут виднелись стада овец, журчали еще не замерзшие ручьи. Когда показалась река Северн, путешественники вздохнули с облегчением – Глостер лежал на ее берегах.

– Я не поверил своим ушам, – говорил Хэмфри своей жене, – но оказывается, армия Глостера готова выступить уже завтра. Начальник его отряда держит людей в постоянной готовности. Они доедут с нами до замка Гудрич, а потом я с ними отправлюсь в Уэльс, где встречусь с отцом.

На следующий день они добрались до замка Гудрич. Джори не могла поверить своим глазам. Башни-близнецы над массивными воротами охраняли вход в эту огромную древнюю крепость. Кроме того, замок стерегли три круглые башни с крутыми контрфорсами, толстая стена и вырубленный в скалах ров, заполненный водой из реки Уай.

По мере приближения к замку Хэмфри становился все более молчаливым и мрачным. Джори изо всех сил пыталась вовлечь его в общий разговор.

– Я и не знала, что замок стоит на реке Уай. Ответил ей Гилберт:

– Уай – это древняя граница между Англией и Уэльсом.

Джори бросила взгляд на мужа и увидела, как плотнее сжались его губы при упоминании об Уэльсе.

– Эта череда гор наводит на меня страх, и эта старинная крепость – тоже. Когда она была построена, Хэмфри?

– В одиннадцатом веке, – кратко отвечал тот.

– Норманны – великолепные строители. Она простояла два века и скорее всего простоит еще множество столетий, – продолжала Джори.

Веселые морщинки собрались вокруг глаз Гилберта. Он улыбнулся:

– Клянусь, она будет стоять здесь, когда мы все уже покинем эту землю.