Книга Запретная земля - Кейт Форсит

На глазах у Брангин выступили слезы.

— А что еще мне оставалось делать? — спросила она, когда Дайд втолкнул всех троих в комнату, плотно закрыв за собой дверь. — Вы снимаетесь с якоря меньше чем через час. Я должна была прийти.

— Зачем? — резко спросил Дайд. — По-моему, уже решено, что ты останешься здесь с Ниной до тех пор, пока мы не будем далеко, и даже если ты проболтаешься, это никому не повредит.

— Я передумала, — сказала Брангин, задыхаясь. — Я хочу плыть с вами.

Финн насмешливо фыркнула и открыла рот, собираясь сказать какую-то грубость, но Дайд жестом заставил ее молчать.

— Но почему, Брангин? Ты же знаешь, что мы отправляемся не на увеселительную прогулку. Это очень опасное путешествие. Не говоря уж о том, что в морях царят Фэйрги, побережье отсюда до Брайда не зря зовется Берегом Скелетов. Оно усеяно обломками кораблей, налетевших на скалы, утопленных морскими змеями или выброшенных на берег смерчами. Даже если удастся в целости и сохранности добраться до Брайда, нам еще придется проникнуть в самую неприступную тюрьму Эйлианана и похитить самого тщательно охраняемого пленника Ярких Солдат. Тебе лучше остаться в Дан-Горме вместе с Ниной.

Брангин смертельно побледнела, но сглотнула и сказала:

— Я все это знаю и тем не менее хочу плыть.

— Но почему? — Хотя в голосе Дайда не было ничего, кроме обеспокоенного интереса, он с напряженным вниманием смотрел на Брангин, положив руку на свой пояс с кинжалами.

— Я обещала леди Гвинет, что присмотрю за Фионнгал, — ответила Брангин.

— Я не вполне убежден, леди Брангин, — негромко отозвался Дайд, — Ты призналась, что боишься и ненавидишь море. Ты знаешь, что случится, если на наш корабль нападут Фэйрги, куда лучше всех нас, потеряв родителей по их вине. На борту корабля ты будешь так же не к месту, как евнух в борделе. Кроме того, все знают, что вы с Финн на ножах. Так какова же настоящая причина?

Брангин поколебалась, потом выпалила:

— Вы все сочтете меня трусихой, если я останусь. Финн будет припоминать это мне еще многие годы…

— Если уцелею, — пробормотала Финн, но Дайд жестом велел ей замолчать, и Брангин продолжала, слегка запинаясь:

— У нее было столько приключений, а я ничего не делала, только сидела дома, следила за своими манерами да училась делать прямой шов — мне надоело вечно быть паинькой. Кроме того, я могу быть вам полезна, неужели вы сами не понимаете этого? А Нина сказала, что вы можете уехать на много месяцев, и мне придется все это время прятаться в гостинице, чтобы никто не знал, что я тут.

— Ты когда в последний раз заглядывала в зеркало, милая Брангин? — бархатным голосом спросила Финн. — Неужели может быть хоть сколько-нибудь похожа на юнгу самая избалованная жеманная банприоннса из всех, которых я когда-либо видела.

— Довольно, Финн, — внезапно оборвал ее Дональд. — Почему ты вечно цепляешься и придираешься к своей кузине? Это недостойно.

Финн покраснела.

— Но она говорит дело, Брангин, — ласково сказал Дайд. — Как видишь, мы все переоделись матросами. Только бабушка не пыталась, потому что все равно не может быть никем иным, кроме как самой собой. Если ты поплывешь с нами, тебе придется сделать то же самое, а я не думаю, что из этого что-нибудь получится. Посмотри только на свои нежные белые ручки. Они никогда в жизни не тянули снасти. Посмотри на свою прическу.

Брангин прикусила губу, невольно взглянув в зеркало. Потом оглядела остальных, одетых в хлопчатобумажные штаны и рубахи, с коричневыми лицами. Финн ничем не отличалась от мальчишки со своими коротко стриженными волосами и загорелыми мускулистыми руками, выглядывающими из рукавов рубахи. На миг она заколебалась, потом запустила руку в свой ридикюль, достала оттуда набор швейных принадлежностей и вынула из него ножницы с перламутровыми кольцами. Она схватила себя за толстую пшеничную косу и кромсала ее до тех пор, пока тугая золотистая плеть не осталась у нее в руке. Теперь ее неровно обрезанные волосы заканчивались чуть ниже ушей.

— Ну вот, с волосами я справилась легко, — тонким прерывающимся голосом сказала она. — У кого-нибудь есть еще эта гадость, чтобы намазаться?

Финн с раскрытым ртом уставилась на кузину, не в силах вымолвить ни слова. Энит протянула прочерченную синей сеточкой вен дрожащую руку.

— У меня есть, девочка, — тепло сказала она. — Дональд даст тебе. Разведи огонь, Дайд. Надо сжечь все до последней волосинки.

Брангин посмотрела на прекрасную длинную косу, болтавшуюся у нее в руке, и инстинктивно прижала ее к себе.

— Ты должна сжечь ее, девочка, — сказала Энит. — Может возникнуть вопрос, кто и зачем здесь обстриг себе волосы, а нам это не нужно. Кроме того, опасно бросать частицы своего тела. Ты же не раз слышала песню Дайда о том, как на Лахлана наложили проклятие при помощи пера, выдернутого у него из крыла.

— Не горюй, они отрастут, — сочувственно сказал Дайд и щелкнул пальцами, разведя огонь в пустом очаге. Брангин еще мгновение постояла в нерешительности, потом швырнула косу в огонь. Та вспыхнула, рассыпавшись на пылающие нити, потом погасла, оставив после себя лишь золу.

— У нас есть еще матросская одежда? — спросила Энит. — Дональд, ягодный сок в горшочке в моей сумке у двери. Брангин, ты должна намазать им все тело. Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь заметил белые полосы. И тебе придется перевязать грудь. Финн, помоги ей.

— Мы больше не можем называть ее Брангин, — заметил Дайд. — Пожалуй, лучше звать ее просто Бранг. Как и «Финн», это скорее мальчишеское имя, чем девичье, к тому же так у нас меньше шансов оговориться.

— С ее нежными руками нам ничего не сделать, — сказала Энит. — Ей придется выдавать себя за сына землевладельца, сбежавшего в море из любопытства.

— А мои руки? — требовательно спросила Финн, вытянув их на всеобщее обозрение. Только тут все поняли, какими грубыми они кажутся по сравнению с руками Брангин — ногти обломаны, ладони загрубели от поводьев и стрельбы.

— Сойдут, — со смехом отозвался Дайд. — Давай, некогда бездельничать.

Невольно Финн почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок страха. Она переглянулась с кузиной и увидела, что ее бьет такой же озноб.

Флот покинул безопасную гавань Бертфэйна с вечерним отливом. Этому предшествовала пышная церемония с длинными речами и тостами в честь Купалы. Двадцать пять кораблей были украшены цветами и смазаны терновым вином, а когда они снялись с якорей и поплыли через бухту к шлюзам, городская колдунья Уна Белая благословила их.

Большая часть из этих кораблей Ри была захвачена у тирсолерцев в ходе Яркой Войны. Они потерпели крушение во время битвы за Дан-Горм, когда Яркие Солдаты опрометчиво взорвали ворота шлюзов и воды Бертфэйна хлынули в море. Прочие же были остатками военного флота отца Лахлана, которые провели годы правления Джаспера, тихо сгнивая на верфях. Многие из них пришлось почти полностью перестроить, и служивший камнем преткновения корабельный налог, введенный Ри, составил астрономическую сумму. Корабельный лес привезли из Рураха и Эслинна, и люди, знавшие морское дело, съехались в Дан-Горм из всех уголков Эйлианана в надежде заработать себе на жизнь. К тому же среди моряков было много тирсолерских военнопленных, принесших клятву верности Эльфриде Ник-Хильд, а через нее и Ри. В остальных областях Эйлианана осталось слишком мало опытных моряков из-за Фэйргов, столько лет осаждавших побережье.