Книга Какого цвета ночь? - Светлана Успенская

— Вах, вах, вах, — зацокал Реваз языком, покачал головой. — Какая бэда… Слюшай, как это так сгорел, не понимаю!

Негромко стукнула входная дверь. Оба мужчины за стойкой разом оглянулись. В кафе вошла незнакомая девушка в спортивной куртке, джинсах и берете с помпоном.

Сухоручко вопросительно посмотрел на хозяина кафе. Тот молча пожал плечами. Явление незнакомой девицы на подвластной ему территории удивило лейтенанта. Как он мог проворонить такое событие?

Между тем Реваз негромко включил музыку — раз в кафе есть хотя бы один посетитель, то он должен за свои деньги наслаждаться уютом по полной программе. Девушка подошла к стойке.

— Ореховый коржик и чашечку кофе, пожалуйста, — очень вежливо попросила она и стрельнула глазами в сторону милиционера.

— Пожалуйста, — произнес Реваз, выкладывая на стойку кофе и тарелку с сиротливым коржиком.

Пока девушка за своим столом наслаждалась едой, милиционер задумчиво заметил:

— Кто такая, почему не знаю?

— У заместителя райисполкома во дворе ее видел, — негромко поведал Реваз и принялся с ожесточением полировать тряпкой деревянную стойку бара, кассу и охладитель для сока. — Может, подруга дочки?

Чтобы придать себе более солидный, официальный вид, Сухоручко напялил на затылок фуражку, одернул китель и подошел к столику.

— Не занято? — дипломатично начал разговор лейтенант и без разрешения присел на соседний стул. — Приятного аппетита!

— Спасибо. — Девушка смерила его от кончика фуражки до форменных ботинок любопытным взглядом и вновь уставилась в окно.

— А кем Виталию Васильевичу приходитесь? — спросил Сухоручко. В голосе его звучало едва ощутимое почтение, ведь упомянутый товарищ принадлежал к той незначительной части человечества, которая стояла над милиционером, а не под ним.

Глаза девушки округлились.

— Вообще-то никем, — пробормотала она. — А вы откуда…

— Служба такая, — по-приятельски улыбнулся Сухоручко. — Приехали погостить? Надолго? Откуда прибыли? В регистрации нуждаетесь?

— Нет, — ответила девица и, струной вытянувшись на стуле, ехидно осведомилась: — Разрешите доложить? Прибыла из столицы нашей родины города-героя Москвы, в настоящее время проживаю по адресу Парковая, сорок три, под судом и следствием не состою, оружие не ношу, наркотики не употребляю… Еще будут вопросы?

— Вольно. — Закинув ногу на ногу, милиционер развалился на стуле и начал разминать пальцами сигарету. — А вопросы все же имеются. Во-первых, как вас зовут?

В ответ на блестящий жирными разводами полированный стол молча лег паспорт в красной корочке. Милиционер раскрыл его и, пролистав несколько страничек, важно кивнул:

— Очень приятно познакомиться, Татьяна Юрьевна Усик, в браке не состоящая, детей не имеющая… Второй вопросик будет следующий: что вы делаете сегодня вечером?

— По всей видимости, буду умирать со скуки. — Девушка пожала плечами.

— Не надо, — попросил Сухоручко. — В нашем прекрасном городе мы никому не позволим умереть от скуки. Приходите на дискотеку в клуб. У нас бывает очень весело.

— На дискотеку? В незнакомом городе? — Девушка отрицательно помотала головой. — Кажется, это не менее опасно для жизни, чем скука.

— Да бросьте вы! — Как истинный патриот родного города, призванный охранять правопорядок, Сухоручко возмутился. — У нас тут тихо. Бандитов нет. Ну, почти… Хулиганов тоже нет. Почти совсем… У нас никогда ничего не случается!

— Никогда и ничего? Тишь да гладь да Божья благодать, значит?

— Да, вроде того.

— А наркоманы у вас есть?

— Нет, — незамедлительно послышался уверенный ответ. За ним последовало неуверенное: — Почти нет.

— А наркотики можно где-нибудь купить? — внезапно спросила девушка. — Это я так, не подумайте, из чистого любопытства…

— Н-не знаю… — ошеломленно промычал милиционер. — А зачем вам? А какие наркотики? Вы что, наркоманка?

— Я — нет! Просто спросила.

Сухоручко окинул собеседницу внимательным взглядом. На наркоманку вроде не похожа. Кроме того, кто из них в здравом уме и твердой памяти будет интересоваться такими вещами у милиции?

— Что значит «просто»! Просто так не бывает. Ишь, просто… Смотрите у меня, у нас такая статистика в городе, мы ее портить не позволим. У нас нет наркоманов! Ни одного! Алкоголики есть, наркоманов нет.

— А может быть, вы просто не знаете?

— Как это — я не знаю! Я здесь каждую собаку знаю!

— Охотно верю… — Девушка поднялась со стула и принялась натягивать куртку. — Собаку — очень, очень возможно…

Положив на стойку деньги, она вышла из кафе.

Сидя возле окна, Сухоручко наблюдал, как его новая знакомая вышла на улицу, немного постояла, как бы подумав, куда бы ей направиться, поглазела немного на стаю ворон, взвившуюся в белесое небо над монастырской колокольней, и направилась в сторону, противоположную той, куда эта особа должна была, по Толиковым расчетам, пойти.

«Очень подозрительная девица, — решил тот, прокрутив в уме недавний разговор. — Наркотиками интересуется… Очень подозрительная девица! А может быть, это проверка из области?» Обеспокоенный такой тревожной мыслью, Сухоручко поспешил в отделение, чтобы сообщить о своих подозрениях вышестоящему начальству.

Ведь у них никогда ничего не случается!

Мать пациента приехала, как только ей сообщили о возможности свидания с сыном. Это была щуплая немолодая женщина в очках с толстыми стеклами, с благообразной сединой на висках, в бедном платьице со следами аккуратной штопки на локтях и в войлочных ботинках с проржавевшей «молнией» впереди. В руках она сжимала небольшую передачку, в которой угадывались округлые контуры яблок, выглядывали ножки курицы, завернутой в промасленную бумагу. Она неслышно вошла в холл четвертого отделения и, боязливо оглядываясь, встала в дверях.

Толстая нянечка с грохотом захлопнула за ней обитую облезлым дерматином дверь и бросила посетительнице:

— Посидите здесь, сейчас лечащего позову…

Трахиров не заставил долго себя ждать. Он появился в белом несвежем халате, с трехдневной щетиной на щеках.

— Сейчас тихий час, — заявил он, оглядывая женщину так пристально, как будто она была одной из его пациенток и тоже хотела закосить «по шизе». — Пойдемте, мы с вами пока побеседуем.

Беседа продолжалась добрых полтора часа. По коридору мимо кабинета давно уже слышались шаркающие звуки тапочек, и мать с замиранием сердца ждала, что вот-вот распахнется крашенная белой краской дверь кабинета и в комнату войдет ее бедный осунувшийся сынок.

«Похудел, наверное», — думала она, автоматически отвечая на вопросы доктора. Так же автоматически несколько лет назад она отвечала сначала на вопросы следователя, а потом на вопросы комиссии в столичном институте. И эти вопросы ей были давно знакомы, ответы на них были выучены наизусть, и, разбуди ее хоть ночью, всегда последовала бы стереотипная фраза: