Книга Музыкальная шкатулка - Кара Уилсон

— Конечно, садись…

Ник указал ей жестом на кожаные кресла у камина. Расправив юбку серого шерстяного платья, Клер села в одно из них, собирая все свое мужество, чтобы сказать то, что решила.

Ник сел напротив, закинув ногу на ногу, внимательно ожидая, что она скажет.

Клер облизнула губы. Приказала себе говорить спокойно.

— Я хочу расторгнуть наше соглашение, Ник.

Он оцепенел.

— Что ты хочешь сказать?

Она должна быть сильной. Она должна выдержать.

— Я хочу развода.

— Почему? — жестко спросил он. Потом в глубине голубых глаз неожиданно появились симпатия и сочувствие — Клер, я понимаю, что ты тяжело переживаешь смерть матери. Но время все лечит. Все будет хорошо, я обещаю тебе.

— То же самое ты говорил тогда, в больнице, и ошибся.

Ник весь сжался. Клер знала, что нанесла болезненный удар. Но она должна была это сделать.

— Смерть матери заставила меня взглянуть на вещи трезво, — сказала она, как можно более холодно. — Наш брак — это фикция. Мы, не любим друг друга, но пока я связана с тобой, я не имею возможности вступить в настоящий брак.

Прости, Ник. Прости, стучало у нее в голове. Но ты сможешь преодолеть это. Ведь ты не любишь меня. Это ранит твою гордость, но ты переживешь.

— Давай смотреть правде в глаза. Моя мать умерла, а я так и не смогла забеременеть. Да, да, — она горько улыбнулась, — вчера у меня начались месячные. Нет никаких оснований сохранять наш брак.

Глаза Ника стали похожи на голубые льдинки.

— Иными словами, поскольку ты больше не нуждаешься в том, чтобы я оплачивал счета твоей матери, ты хочешь уйти?

— Да. — Клер выдержала его ледяной взгляд.

Я права. Ник совсем меня не любит. Иначе он сказал бы что-то… что-нибудь другое.

— Понятно. — Его рот скривился.

Клер не предполагала, что это будет так больно для нее. Ей хотелось закричать: «Ты ничего не понял. Я люблю тебя! Я делаю это ради тебя!» Но она промолчала. Она в долгу перед Ником. Она знала, как он честен, что он никогда не бросил бы ее, что бы там ни было записано в брачном контракте. Как бы он ни хотел ребенка, он не стал бы разводиться с ней.

Поэтому она сама должна сделать первый шаг, должна нанести Нику удар, задеть его гордость, дать ему реальный повод расстаться с ней. Ей придется научиться жить без него — единственного мужчины, которого она когда-либо любила и будет любить.

Клер сама собрала свои вещи, без помощи Люсиль. Она взяла кое-что из одежды, купленной для нее Ником, но большую часть оставила. Зачем ей теперь все эти платья для коктейля и наряды для официальных приемов? Меха и украшения ей тоже больше не нужны. Тем более что она не имеет на них никакого права. Кроме того, ей надо подумать, как возместить Нику расходы на содержание Китти в течение последних месяцев.

Закончив укладывать вещи, Клер позвонила тете Сузанн.

— Я ничего не понимаю, Клер. Что случилось?

— Я расскажу тебе, когда приеду. Я действительно не стесню вас с дядей, если поживу у вас немного?

— Разумеется, нет. Можешь оставаться у нас сколько захочешь. Хоть насовсем.

Клер закрыла глаза. Пока у нее есть тетя Сузанн и дядя Дэйл она не совсем одинока.

Поговорив с тетей, Клер написала Нику записку:

Ник.

Я знаю, что не имею права на машину, но мне придется использовать ее в течение некоторого времени, Я верну «мерседес», как только найду замену.

Немного подумав, она добавила:

Спасибо за все. Мне жаль, что так получилось.

Клер.

Она оставила записку на кровати в спальне. Клер не плакала. Она сдержалась даже тогда, когда Люсиль и миссис Свифт со слезами на глазах обнимали ее. Даже тогда, когда сняла свое обручальное кольцо и положила его в шкатулку с драгоценностями. Она не уронила ни одной слезинки, когда оставила на столике в спальне ключ от входной двери и когда прошла мимо закрытой двери кабинета Ника.

Надев пальто, она вышла на улицу. Положила чемодан в багажник «мерседеса», бросила последний взгляд на дом. Посмотрела вверх, на башню, где находилась ее любимая комната. Потом на пустые окна кабинета Ника. Быть может, он наблюдает за ее отъездом? О чем он думает? Слезы навернулись на глаза Клер. Отчаянным усилием она удержала их, зная, что если начнет плакать, то уже не сможет остановиться.

Ник видел, как уезжала Клер. Он стоял у окна в каком-то холодном оцепенении, сковавшем руки, ноги, тело и подбиравшемся к сердцу. Он видел, как ее машина медленно отъехала от дома, мигнув перед выездом на дорогу янтарно-желтым сигналом левого поворота.

Он еще долго смотрел в окно. Дом был пуст и молчалив. Ник поднялся по винтовой лестнице на верхний этаж башни.

Комната Клер. За прошедшие полгода эта гостиная на верхнем этаже башни неразрывно связалась в его сознании с образом жены. Он медленно обошел вокруг. Коснулся рукой маленького диванчика, где они так часто сидели вдвоем, дотронулся до письменного стола, за которым Клер писала письма, задержал взгляд на серебряном кофейном сервизе, к которому так часто прикасались ее руки.

Легкий аромат роз стоял в воздухе. Ее аромат. Он вдруг почувствовал, что не может оставаться здесь ни минутой дольше. Ник стремительно сбежал по крутой спирали лестницы и направился в то крыло, где находилась их спальня.

Он вошел в спальню и остановился. Медленно подошел к кровати и увидел конверт. Дважды прочел записку и скомкал ее в кулаке. Гнев и боль накатились на него тяжелой душной волной. А когда его взгляд упал на музыкальную шкатулку, которую он подарил Клер на Рождество, то понял, что не может больше оставаться здесь.

Схватив кожаную куртку, Ник сбежал вниз.

— Я ухожу. Не ждите меня к ужину, — крикнул он миссис Свифт по пути к двери.

Он забрался в «мазерати», пристегнув ремень и рванул машину с места. Через полчаса он был на шоссе, ведущем на запад. Ник не знал, куда направляется. Он просто хотел уехать прочь, как можно дальше отсюда.

Найти работу оказалось нетрудно. Выжить в течение первых двух недель — невероятно сложнее.

Первой неприятностью была встреча с тетей и дядей. Запинаясь, Клер объяснила им ситуацию, включая условия их соглашения с Ником.

— Милая! — всплеснула руками тетя. — Не могу поверить в это! Я могла бы поклясться, что вы любите друг друга!

— И я тоже, — негромко добавил дядя Дэйл, глядя на Клер своими внимательными серыми глазами.

Племянница отвела взгляд.

— Нет, — сказала она. — Все это было притворством. Мы заключили договор.