Книга Кабаре - Лили Прайор

Оркестр собрался и заиграл вариацию на тему песни «Умоляю, верь мне». Несколько пар, включая и полицейских, отложивших свои резиновые дубинки, вышли на середину зала и стали танцевать. Официантка Беата Фреска сбилась с ног, выполняя заказы на спиртное. Всем нужно было успокоиться и освежиться. Я с удивлением обнаружила, что мое бедро, укушенное змеей, покрылось волосами. Интересно, почему? Никогда не слышала, чтобы такое случалось после змеиного укуса. При более внимательном осмотре выяснилось, что Сыщик использовал свой парик в качестве жгута. Рана была открытая, с багровыми краями.

— Не волнуйся, — успокоил Сыщик, словно прочитав мои мысли, — это была безобидная змейка. Рана быстро заживет.

Подошел Мормиле.

— Как насчет того, чтобы спеть песенку, Фреда? Поднять всем настроение. Что скажешь?

По лбу у него шла глубокая красная вмятина.

Я сказала «нет» и почувствовала себя очень сильной, хотя мое физическое состояние оставалось весьма плачевным.

Сыщик все это время не спускал с меня глаз, словно ждал каких-то слов. Жаль было его разочаровывать, но я понятия не имела, чего именно он хочет.

Оркестр заиграл новую мелодию, и на сцену поднялся сам Мормиле, решивший спеть «Пришла любовь». Для начинающего певца у него оказался неплохой голос.

— Потанцуем? — спросил Сыщик.

Я кивнула, хотя не могла даже стоять. Он снова поднял меня своими сильными руками, и мы стали танцевать. Постепенно остальные пары куда-то исчезли, оставив нас наедине в трепещущем мире, наполненном мужским ароматом моего партнера, согретым теплом его тела, прижатого к моему. И все это под задорное пение Мормиле.

Когда губы Сыщика прикоснулись к моим губам, я позволила себе закрыть глаза и погрузиться в состояние, которое могу описать одним словом: наслаждение.

Глава 11

Открыв глаза в следующий раз, я не могла вспомнить, где нахожусь и что со мной стряслось. Свет был тусклый, я почти ничего не видела, но явно лежала в постели. Вокруг хрустящее постельное белье и запах антисептика. Где-то поблизости раздавался приглушенный плач и чьи-то стоны. Когда глаза привыкли в темноте, мне показалось, что место знакомое. Если не ошибаюсь, это была та же палата, в которой я лежала после аварии.

С обеих сторон от меня и возле противоположной стены стояли кровати, на них спали какие-то люди. Рядом была тумбочка, на ней миска с фруктами и ваза с гвоздиками. Еще стояла капельница, из которой мне в вену вливалась некая бесцветная жидкость.

И тут я начала припоминать. Ну да, меня же в кабаре укусила змея, я упала со сцены и наглоталась дыма. Я попробовала пошевелиться, но когда-то сломанная, а теперь укушенная нога вела себя как мертвая. Она отяжелела и не хотела подниматься. Я откинула простыню, приподняла подол больничного халата и пришла в ужас моя нога стала зеленой! Цвета зеленого горошка. А бедро, в которое пришелся укус, было туго замотано бинтами.

— Вы только посмотрите, какого она цвета! — раздался чей-то голос. Это сказала моя соседка слева, которая не отказала себе в удовольствии насладиться зрелищем. У женщины были забинтованы обе руки, а волосы на голове местами выбриты.

— У-у! — не унималась она. — Ужас-то какой! Как будто из пруда выудили. Эй, Нерисса, иди-ка посмотри на ногу синьоры Капур.

Нерисса, занимавшая кровать напротив, изо всех сил старалась подняться. Она была закована в гипсовый воротник, одна нога забинтована. Медленно, превозмогая боль, она пересекла палату. На то, чтобы сделать десяток шагов, ей потребовалась целая вечность.

Несколько минут она молча изучала мою ногу, потом повернулась и отправилась в обратный путь.

— Бедняжка, — вздохнула моя соседка, наблюдая за медленным шествием Нериссы, — попала в аварию и откусила собственный язык. Доктора пытались его пришить — не прижился. Пришлось перевернуть другой стороной. Но говорить она уже не сможет.

Настроение у меня быстро портилось.

— Кстати, меня зовут Валерия, — продолжала соседка. — Ты пять дней провалялась без сознания. Мне очень понравилось, как ты выступила в клубе. От него теперь ничего не осталось, сровняли с землей. Ужас какой-то. Теперь все так — сегодня есть, завтра нет.

Я закрыла глаза и притворилась спящей. На мое счастье, Валерия куда-то ушла, оставив меня в покое. Иногда я чувствовала, как ее пальцы трогают мою ногу, но старалась не обращать внимания и снова погружалась в сон.

Пока я спала, приходил доктор с регулярным осмотром. Он был такой высокий, что ему приходилось нагибаться, чтобы не удариться головой о свисающие с потолка лампы. На нем была зеленая хирургическая шапочка, а лицо почти полностью закрыто марлевой повязкой. Он осмотрел Нериссу и как-то слишком ловко засунул пальцы ей в рот. Нерисса не сдержалась и прикусила их.

Потом доктор подошел к кровати моей соседки Валерии. Несмотря на преклонный возраст, она быстренько задрала то немногое, что было на ней надето, и продемонстрировала свои страшные ноги, усевшись на стеганом покрывале в нескромной позе. Доктор осмотрел ее сожженные брови. Интересно, у меня просто разыгралось воображение, или Валерия действительно хотела его поцеловать, несмотря на наличие марлевой повязки? Доктор не стал рисковать, резко повернулся и направился ко мне, оставив Валерию с разинутым ртом.

Одного взгляда его темных глаз было достаточно, чтобы я поняла; никакой это не доктор. Это Сыщик, принявший очередное обличье.

— Как мы себя чувствуем? — спросил он, по очереди светя фонариком в оба мои глаза.

Нет, это горел не фонарик в руке врача-Сыщика, а яркая лампа над моей кроватью. Я заморгала, заметалась между сном и явью, не понимая, что мне снится, что происходит на самом деле, а что есть плод моего воображения.

Надо мной склонился Дарио Мормиле, но я не сразу его узнала, потому что на нем был надвинутый на глаза медный шлем. Чтобы увидеть то, что находилось перед ним, ему нужно было запрокидывать голову, выглядывая из под шлема. Он тут же заметил, что я растерялась.

— Все хорошо, Фреда. Это мы с медной тубой, — объяснил он. — Puzzone Сельмо д’Анджело нахлобучил ее мне на голову, когда в панике удирал из клуба. Семь часов я провел в хирургии, но ее так и не удалось снять. Вросла в череп. Пришлось отрезать лишнее, и играть на ней теперь нельзя. Говорят, мне так и придется жить с ней, но я хочу от нее избавиться. Поеду за границу, найду хорошего врача…

Я подумала, что все еще сплю, но оглядевшись по сторонам, убедилась, что давно проснулась. Ходячие пациенты ужинали мясом с луком за большим столом в центре палаты. Возле некоторых кроватей сидели посетители, по проходам ходили нянечки с подкладными суднами и бинтами. Мормиле продолжал болтать, хотя я его почти не слушала.

— Знаешь, Фреда, а я ведь разорен. Совсем. Клуб сгорел во время пожара. Полностью. Ничего не осталось. Годы работы превратились в дым. Страховщики говорят, что ничего не выплатят. Это все из-за полиции. Но я с ними разберусь. Я им устрою. Говорят, будет суд. Семь человек погибло. Знаешь, Фреда, я тебя не виню, но это все из-за тебя.