Книга Крылья ветров - Лариса Петровичева

Кириленко помолчал, потом пошёл к кулеру и выхлебал пару стаканов воды. Лена сидела с опущенной головой, понимая, что втягивает её в странную и не слишком хорошую историю.

– Максим Петрович, я и сама вижу, что это не он. Стиль не его, лексика не его… я же не слепая.

Кириленко вынул из кармана смятый носовой платок и вытер лоб. Интересно, если бы можно было вернуть всё назад, он бы вернул? – ни с того ни с сего подумала Лена. Вернул бы, разумеется, наплевав на обещанные деньги, потому что скандал получался грандиозный. Читатели ждут обещанной книги, киношники рвут друг друга за право на экранизацию – а книги-то и нет! Но раз так, то почему Божанский заявил о том, что взорвёт литературу своим романом, и причём так скоро? Через два месяца… значит, у него всё уже на мази, всё готово, осталось только сделать вычитки и итоговые правки да нести в печать.

Тогда где роман?

– Не его… – проворчал Кириленко. – А где тогда его?

Лена успела бегло просмотреть полученные бумаги – ничего похожего на крупный роман там не было. Черновики, разрозненные обрывки, распечатки для вычиток, путевые заметки, но – неизвестного большого романа не имелось.

Пришедшее к ней решение было законченным и безрассудным, настоящим прыжком в тёмную воду. Лена точно знала, что надо делать.

– Мне нужны ключи от квартиры Божанского, – сказала она. – Наследников у него нет, правильно? А музей там издательство ещё делать не начало. Я покопаюсь в компьютере, просмотрю диски, какие есть… Если он говорил про такой короткий срок, значит, роман уже готов, и остаётся его найти.

Кириленко хмыкнул. Такой вариант ему понравился: даже если всё сложится плохо, он позволял во всех неудачах обвинить именно Лену: подпустили дурёху к наследию великого писателя, а она обошлась с ним недостойным образом: не заметила, потеряла… в любом случае это даёт издательству отсрочку, за время которой о романе смогут и позабыть.

– Ну давай, Княжичева, ищи, – сказал он и полез в сейф. – От твоих поисков зависит не только будущее литературы, но и личная карьера.

Лена это прекрасно понимала. Не стоило и добавлять.

* * *

За окном шёл снег. Эдуард бы никогда не подумал, что первый снег может быть таким: плотным, непроницаемым, тяжёлым, ложащимся сразу и навсегда.

Ив сидела в кресле и не смотрела в его сторону. На столе лежали письма – два от Ирэн, десять Эдуардовых, которые она ему вернула, расставаясь навсегда. Стопку украшала фотография Ирэн – единственная, которая была у Эдуарда и не самая хорошая: лицо молодой женщины на нём было хмурым и зловещим.

Действительно, зачем дарить ему хорошую фотографию? Чтобы она вместе с письмами вылетела из кармана, когда он снимал мундир? Чтобы она упала перед Ив, а та изумлённо подняла её и спросила: кто это?

– Ты всё ещё любишь её? – спросила Ив. Это были её первые слова за четверть часа, первое, что она сказала после Эдуардова монолога о том, что с ним случилось, как он любил эту женщину и как она ушла к другому.

Эдуарду было не по себе. Такой смеси досады, злости на себя и гнева он давно не испытывал. Ещё он чувствовал себя виноватым перед Ив – и вдобавок в душе поднимался какой-то детский протест: ну зачем она устраивает сцену после того, как он всё ей честно рассказал? В конце концов, она прекрасно знала, что он любил и был отвергнут, знала с первого их вечера в клубе, да и сама замужем была. Они же взрослые люди, зачем это долгое молчание, зачем вопросы…

– Ив, послушай…

– Я всё понимаю, – она пыталась говорить ровно, но её голос дрожал: Эдуард понял, что сейчас она заплачет. – Но я не знаю, как так… как можно… говорить о том, что любишь, и носить возле сердца письма к другой женщине.

– Это моё прошлое, – твёрдо сказал Эдуард. – Оно было, и я не собираюсь его как-то зачёркивать.

– Я думала, мы начнём с чистого листа.

Тут Эдуард вспыхнул.

– Да брось ты! – воскликнул он. – Ив, ты сама развелась не так давно. И развелась с любимым мужем. Хочешь сказать, что всё забыла? Прости, не поверю.

Ив болезненно усмехнулась.

– Вот только не надо переводить стрелки. Я не таскаю при себе его фотографию. И я поверила тебе.

Божанский жил в центре города, в бывшем доходном доме генерала Мосальского; особняк прошёл полную реконструкцию, и от созданного по указанию графа здания остались только стены: прочая начинка была ультрасовременной и очень качественной. Лена подумала, что пластиковые окна как-то не очень к лицу дому из позапрошлого века, но делать с этим, разумеется, было нечего.

За стойкой дремала консьержка. Лена махнула красным удостоверением члена Союза Писателей и стала подниматься на второй этаж. Думал ли генерал Мосальский, что в его доме будет бесшумно работать кондиционер и следить за входящими камеры видеонаблюдения…

Вот и квартира Божанского. Лена никогда здесь не была – не пошла на похороны и поминки. Ей было стыдно признаваться, но она до суеверной паники боялась мертвецов: с детства, когда в одночасье похоронила обоих родителей. Потом ей долго снились страшные сны о двух любимых людях, которые стояли на пороге её комнаты и звали тихими и отвратительно вкрадчивыми голосами: доченька… пойдём, доченька… – а в их глазницах извивалось и копошилось что-то белое, и спальню наполнял тошнотворно-сладкий запах гниющей плоти. Поэтому и от прощания с Божанским она сумела отбояриться.

Квартира встретила её горячим воздухом и тишиной. Лена закрыла дверь, некоторое время думала, разуваться или нет, а затем прошла в гостиную в туфлях. Здесь было чисто и аккуратно прибрано: ничто не говорило о том, что хозяин квартиры недавно умер: так, возможно, отлучился куда-нибудь в отпуск или командировку.

Лена осмотрелась: в гостиной явно искать было нечего – и толкнула одну из дверей.

И едва удержала вопль ужаса – потому что прямо на неё вывалился мёртвый Божанский в чёрном костюме.

Лена отшатнулась, вскинув руку с ключами в защитном жесте, будто ключи могли ей чем-то помочь против ожившего мертвеца – и поняла, что никто на неё не бросился: это всего лишь вывешенный из шкафа костюм: видимо, выбирали, во что обряжать покойного, а в шкаф не вернули. Но впечатлений хватило – или это от жары мерещиться стало?

– Уф, – выдохнула Лена, оглядывая спальню. – Так и с глузду съехать не долго. Артур Андреевич, надеюсь, вы не будете против.

Она быстро осмотрела шкаф – ничего, кроме одежды и обуви в коробках. Прикроватная тумбочка заключала в себе пачку презервативов, белую пуговицу неизвестной таблетки и пустой корпус дешёвой шариковой ручки. Под стулом лежала газета: Лена поворошила её носком туфли – ничего особенного. Вздохнув, Лена отправилась в кабинет.

Даже беглого обзора было достаточно для того, чтобы понять: из черновиков Божанского ей выдали долю малую. Шкаф и стол ломились от бумаг и тетрадей; решив, что посмотрит это богатство чуть позже, Лена включила ноутбук писателя, чтобы ещё раз скопировать текстовые файлы. Впрочем, компьютер не подарил ей ничего нового: Кириленко или его помощники взяли оттуда всё.