Книга Девочки - Сильви Тестю

— Как вы могли заметить, он не кролик и не бобер. В худшем случае задерет лапу.

Ком-дир поняла: я отъявленная грубиянка. А я просто не переношу, когда моего пса принимают за другого зверя.

Элизабет, пресс-атташе, смеется. Я забавна, когда злюсь.

— Извините, я перенервничала.

Ком-дир знает, «каково это». Она кивает со снисходительным видом. Проехали, она на меня не в обиде за резкость.

Приклеив к лицу улыбку, я вплываю в зал, следом за мной входит Элизабет. А народу-то много для утра субботы… Я ищу в публике своих. Вот мама — она теперь рыжая, и волосы прямые, — робко улыбается. Мандражит за меня. У Коринны розовеют щеки. Жоржетта, без намека на прежние округлости, смотрит, как в детстве, исподлобья. Не задаст ли мне кто-нибудь каверзный вопрос? К ним подбегает запыхавшаяся Анжела.

— Добрый день.

Ком-дир, она же ведущая встречи, поставила на стол два микрофона. Один тут же оказывается у меня в руке.

— Я думаю, микрофон не нужен… — пытаюсь отдать его обратно.

Зал не так велик, меня слышно и без микрофона. Но ком-дир настаивает. Она приготовила микрофоны, стало быть, знала, что делает. Она провела сотни встреч с людьми куда более известными, и все пользовались этим микрофоном. Она не видит абсолютно никаких причин отступать от этого правила и в отношении меня.

— Добрый день, — повторяю я в микрофон: ладно уж, доставлю ей удовольствие.

Дама улыбается. Все хорошо, встреча пройдет как запланировано. Она поворачивается лицом к публике, откликнувшейся на призыв ее мультимедийного магазина-гиганта.

— Прежде чем вам зададут вопросы, давайте вкратце представим публике ваш творческий путь, уже очень богатый на сегодня.

В дверном проеме, прямо напротив меня, за спинами двух сотен человек, слушающих вступительное слово ком-дир, стоит давешний мужчина и точно так же улыбается мне. Опять на самом проходе. Это мания какая-то!

Я машинально бросаю взгляд на Анжелу, тесно прижавшуюся к моей маме. Обе внимательно слушают мой куррикулум витэ, который уж они-то знают наизусть.

Начинаются вопросы.

— Здравствуйте, меня зовут Софи, я учусь в лицее Люмьер…

Удар! Удар кулаком в живот! Это улыбка с фотографии в книге Стендаля! Блондин! В дверном проеме стоит он! Тот самый «Он», которого я никогда не видела!

Вот чего так испугалась Анжела! Вот почему она допытывалась, не встретила ли я кого-нибудь! Я его не узнала! Столько лет прошло со времен той фотографии в книге Стендаля. Я чуть не падаю со стула.

Смотрю на маму — а ей и невдомек.

— Вас узнают на улице?

— Э…

Смотрю на сестер — им тоже невдомек!

Смотрю на него! «Он» здесь! Блондин, улыбавшийся в объектив, стоит передо мной!

«Обернитесь! Посмотрите назад! — хочется мне крикнуть всем. — „Он“ здесь!»

Ком-дир и публика запросто дадут ему уйти, а я не могу ничего ни сделать, ни сказать.

— Почему вы уехали из родного города? Вы думаете, что здесь для вас не было перспектив?

Я что-то отвечаю. Сама не знаю что.

— Какой совет вы дали бы начинающему?

— Совет…

Я не могу оторваться от мужчины в дверном проеме. Кошусь на сестер. Они ничего не замечают. Мама? И подавно. Тетя? Она ведь его видела там, на улице. Я впиваюсь в нее взглядом. Она улыбается мне. «Я тоже причастна», — написано у нее на лице. Моя семья гордится мной.

Голос ком-дир обнадеживает: скоро конец моей пытке.

— Я думаю, пора перейти к раздаче автографов.

Я опять смотрю на своих. Они машут мне.

— Встретимся в ресторане, — старательно выговаривает губами мама.

А мужчина исчез. Люди тянутся к выходу. Проходят друг за другом в дверной проем, где простоял всю встречу «Он».

— Можно сфотографировать?

— Конечно.

Я улыбаюсь в объектив.

— Кристиане и Франсуа.

Я расписываюсь на визитной карточке.

— Успех, — шепчет мне ком-дир.

— Да, да… успех.

* * *

Я выбегаю из магазина, как воровка. На ходу киваю пресс-атташе, которая протягивает мне поводок приплясывающего Тото. Упс! Чуть не забыла про ком-дир. Возвращаюсь.

— Все было прекрасно.

— Да, прекрасно.

Я верчу головой во все стороны. Бутылочно-зеленый свитер… Шерстяной… Бутылочно-зеленый…

У выхода припозднившиеся зрители в последний раз щелкают фотоаппаратами. Снимки наверняка получатся нечеткими, ведь я так верчусь… Нигде не видно бутылочно-зеленого свитера.

Мама? Сестры? Они уже уехали на день рождения.

— Ты узнала его?

В голосе Анжелы паника. Лицо такое же, как в тот давний день неудачной первоапрельской шутки.

Он не дождался меня.

— Ресторан далеко? — спрашиваю я, как только тетя включает зажигание.

Мне нельзя терять ни минуты. Я так запыхалась…

— Четверть часа езды.

— Могла бы мне раньше сказать…

— Я боялась, ты запаникуешь…

— Четверть часа?

Мне кажется, это не меньше полутора часов.

— На самом выезде из города.

Анжела думает, что пора бы мне успокоиться.

— Зачем он приходил?

— Понятия не имею.

— А ты его сразу узнала?

— Да. Ты могла бы мне сказать… «Он» ушел… Зачем «Он» вообще приходил? Почему «Он» не дождался меня?

Анжела не знает, куда деваться. Поглаживает мою нервно вздрагивающую коленку.

— Пристегнись, — тихонько говорит она.

И правда, я не пристегнута. А «мерседес» у нас законопослушный. Надо пристегнуться, и быстро. Он не перестанет звонить, пока я не буду накрепко прикручена к сиденью.

— Ох, эти машины!

Я проклинаю новые транспортные средства, которые давят на психику хуже полицейских. И так нервничаю, что мне никак не удается пристегнуть окаянный ремень и угомонить машину.

Все, заткнулась наконец. Анжела газует. Я смотрю на дорогу — она будто разматывается из-под колес. Мне хочется поскорее оказаться в ресторане. Коленка все вздрагивает, я не могу с ней совладать — она живет своей жизнью.

— Вон! Вон «Он»! — вдруг кричу я, когда машина наконец трогается с места, и показываю пальцем на мужчину в бутылочно-зеленом свитере.

«Он» идет по площади, а наша машина сворачивает в переулок.