Книга Ненавижу? Хочу! или Кое-что о мачо - Маша Царева

Наверное, надо было предупредить тебя раньше. Но лучше поздно, чем никогда. Я просто понял, что больше не могу тут без тебя. Целую, скоро увидимся, Майкл Рикман».

ГЛАВА 7

Спокойствие, только спокойствие. Он прилетает завтра утром. Завтра! Утром! Если бы он предупредил меня хотя бы позавчера, я бы успела посидеть пару дней на диете. Конечно, несколько кефирных дней не помогут мне втиснуться в шелковую розовую юбку на три размера меньше, которую я приобрела в прошлом году за безумные деньги в надежде, что этот отчаянный шаг вдохновит меня на пересмотр режима питания (как вы понимаете, не вдохновил). Зато я могла бы добиться приятного эффекта втянутости щек. А теперь…

Теперь у меня осталось всего восемь часов, ровно восемь часов, до того как я предстану перед идеальным мужчиной во всем своем великолепии. Ну и что же можно сделать за такое ничтожное время с бледной, усталой, круглощекой особой, которая давно не выщипывала брови и второй день не вылезает из любимой пижамы?!

М-да, за это время мне не успеть отшлифовать свою красоту так, чтобы, увидев меня, Майкл Рикман немедленно предложил отправиться в ювелирный магазин за обручальным кольцом. Мне не успеть прочитать какой-нибудь многотомный философский трактат, чтобы поразить его гибкостью ума и смелостью суждений. Зато я успею наскоро прибраться в квартире и… допустим, сходить в солярий. Легкий загар придаст мне свежий вид. Румяные щечки и обнаженная полоска подтянутого (ну ладно, не очень подтянутого) живота – это гораздо важнее, чем умение поддержать разговор о какой-нибудь теории архетипов Юнга.

Решено – утром, перед тем как отправиться в Шереметьево, я загляну в студию загара – благо, что это заведение находится в трех кварталах от моего дома. Я часто туда хожу, даже летом. Наверное, я слишком ленива для того, чтобы часами лежать на солнце в надежде стать обладательницей шоколадного загара, к тому же все равно на солнце у меня первым делом сгорают плечи и краснеет нос. Вместо того чтобы мучиться на солнцепеке и в итоге приобрести цвет лица подвыпившего Дедушки Мороза, я предпочитаю пять минут понежиться под фиолетовыми лампами солярия.

В ту ночь я засыпала абсолютно счастливой.

Я чувствовала себя ребенком, которому преподнесли подарок просто так, ни за что. А это даже приятнее, чем день рождения и Новый год. Завтра, уже завтра я буду засыпать, уютно положив голову на плечо Майкла Рикмана.

Завтра будет особенный день, совершенно непохожий на другие. Встану пораньше, уложу волосы, сотру пыль с телевизора, схожу в солярий… А потом рвану в аэропорт. Только бы побыстрее наступило это проклятое завтра.

Ох, наверное, мне так и не удастся сомкнуть глаз. Зато я смогу выбраться из душного плена одеяла на самом рассвете и, может быть, даже немного позанимаюсь йогой – для успокоения разволновавшейся души.

Утро началось как всегда. Я не услышала интеллигентного попискивания будильника. Это меня не удивило – я ведь не слышу его никогда. Так что наличие будильника в моем доме – это, скорее, формальность.

Я носилась по квартире, умудряясь одновременно отхлебывать кофе, красить ресницы и гладить джинсы.

Наскоро сложила в сумку необходимые вещи для солярия (несмотря на то что, скорее всего, я опоздаю встретить Майкла Рикмана, от загара отказываться нельзя, уж лучше я не буду пылесосить, это сэкономит мне достаточное количество времени) – бикини (люблю, когда на золотом теле слабо проглядываются полоски от купальника), косынку (чтобы уберечь волосы от пересушивания), специальный защитный крем.

Я ворвалась в студию загара ровно в половине одиннадцатого, как раз в это время лайнер с Майклом Рикманом на борту должен был приземлиться в аэропорту Шереметьево. Ничего страшного, эти самолеты всегда опаздывают. К тому же, наверняка у него с собой полно багажа. Может быть, какая-нибудь из его многочисленных сумок потеряется, и пройдет не один час, пока служащий аэропорта со скорбной улыбкой не объявит, что багаж улетел куда-нибудь в Новую Гвинею. А может случиться и так: служба безопасности заподозрит в Рикмане контрабандиста. Его отправят на прохождение личного досмотра, а я битый час буду нервно слоняться по аэропорту, ожидая, когда мой измученный допросами мужчина наконец-то появится в зале прилетов. Это я к тому, что все равно нет смысла приезжать в Шереметьево вовремя.

Я закрылась в кабинке вертикального солярия. Покопавшись в сумке, обнаружила, что оставила дома косынку для волос. Со мной это происходит всегда – когда я куда-нибудь тороплюсь, обязательно забываю что-то важное. Беда в том, что мои волосы довольно короткие и покладистыми их не назовешь. Такое впечатление, что они живут сами по себе, отдельно от меня и их главная стратегическая задача – как можно чаще портить мне настроение. Может быть, это месть за то, что в прошлом году меня угораздило побриться наголо? Вот, например, сегодня волосы упорно лезли на лицо. Короткие кудрявые прядки так и норовили закрыть от ультрафиолетовых лучей лоб и щеки.

Подумав, я нахлобучила на голову собственные трусы – все равно меня никто не увидит, зато все лицо загорит равномерно.

Все, теперь можно и расслабиться.

Расслабиться и подумать о предстоящем свидании с Майклом Рикманом. Мысль о нем и пугала меня, и завораживала.

У одной моей знакомой, журналистки Лизы из отдела новостей нашей газеты, был роман с испанцем. Она два раза летала в солнечную Малагу к своему Хуану. Или Хорхе? Не помню точно. Зато я прекрасно помню, с каким придыханием рассказывала она о своем южном возлюбленном. По ее словам выходило, что этому Хорхе-Хуану самое место на конкурсе «Мистер Мира». Мол, и красив он, как греческий бог, и сложен, как профессиональный атлет. И глаза-то у него зеленые, как утреннее море, и загар у него ровный и темный, как слегка разбавленный молоком кофе. Наслушавшись восторженных воспоминаний нашей Шехерезады, мы даже, помню, немного приуныли – вот какие, оказывается, есть на свете мужчины. Не сравнить с теми, кого мы каждый день видим в метро. И вот однажды Лизка объявила: внимание, внимание, красавец испанец приезжает в Москву! С каким нетерпением ждали мы, когда она представит нам этого волшебного мужчину. И чудо свершилось – однажды Лизка привела Хуана-Хорхе в нашу редакцию «на смотрины». Каково же было наше удивление, когда Аполлон-атлет на деле оказался тощеватым низкорослым брюнетом с маленькими глазками и плохими зубами. Потом Лизка призналась мне: «Знаешь, Кашеварова, я и сама была в шоке, когда увидела его в аэропорту. Я даже хотела потихонечку слинять, но потом решила, что это неудобно, он же ни в чем не виноват. Все, больше никаких курортных романов с продолжением. На пляже он выглядел как король мира. А здесь, в Москве, в куртке, с побледневшим загаром, стал обыкновенным мужиком».

И вот стояла я в теплой пещерке солярия и думала: а вдруг мой Майкл Рикман тоже покажется мне обыкновенным? Я так долго о нем думала, я так часто вспоминала нашу единственную ночь – целую сказку о нем сочинила. И в то же время я не могла внятно представить себе его лицо. Я отчетливо помнила глаза – ярко-голубые. А вот, например, какой у него нос – я бы точно сказать не могла. И вряд ли у меня получилось бы составить его фоторобот. Что же это значит? Я влюблена в мужчину, которого сама себе придумала? А на самом деле ко мне приедет чужой человек, которого я буду вынуждена терпеть… Кстати, я даже не спросила, на сколько он приезжает. Вдруг на целый месяц? И где он собирается остановиться – в гостинице или… или в моей квартире? Просто, когда он позвонил, я ополоумела от счастья. Я записала номер рейса – и все, а разные бытовые мелочи тогда вовсе не казались мне актуальными.