Книга Шоколадная война - Роберт Кормир

Вскоре Джерри увидел, как Картер вынырнул из кучи игроков вслед за Гилметом, который уже ринулся к воротам. Картер мчался наперерез Гилмету на полной скорости, точно сошедший с рельсов товарняк, но он уже упустил момент. Джерри прыгнул ему под ноги, ориентируясь, по инструкции тренера, на самую уязвимую область — колени. Они с Картером столкнулись, как автомобиль с поездом. В глазах у Джерри вспыхнули разноцветные искры — Четвертое июля[9]в середине октября. Оба полетели наземь одним клубком, все руки и ноги вперемешку. Это было по-футбольному честное, бодрящее столкновение — может быть, не такое чудесное, как удавшийся пас или обманный финт, который выводит соперника из равновесия, но все равно замечательное и притом смелое, по-мужски достойное.

Свежий влажный аромат травы и земли хлынул Джерри в нос, и он позволил себе на мгновение расслабиться, насладиться прелестью момента, зная, что ему удалось выполнить свое задание — сбить Картера. Подняв глаза, он увидел, как Картер встает на ноги, удивленно покачивая головой. Вставая вслед за ним, Джерри ухмыльнулся. Вдруг его ударили сзади — это был жестокий, тошнотворной силы удар по почкам. Колени у него подогнулись, и он невольно присел. Когда он попытался обернуться, чтобы посмотреть, кто его атаковал, на него обрушился второй удар, тоже сзади, и он вновь полетел наземь. На глазах у Джерри выступили слезы, потом он почувствовал, как они текут по щекам. Обернувшись, он увидел, что игроки занимают позиции для следующего розыгрыша.

— Шевелись, Рено, — окликнул его тренер.

Он встал на одно колено, потом кое-как поднялся на ноги. По телу разливалась тупая, ноющая боль.

— Живей, живей, — раздраженно, как всегда, поторопил тренер.

Джерри осторожно побрел на свое место. Он встал в общий круг, соображая, какую комбинацию объявить следующей, но какая-то часть его мыслей была занята другим. Он поднял голову и обвел поле взглядом, как бы прикидывая, что делать дальше. Кто напал на него таким образом? Кто снес его исподтишка, вложив в это столько ненависти?

Не Картер — Картера он хорошо видел. Тогда кто же? Да кто угодно. Это мог быть любой игрок, даже из его собственной команды.

— Ты как, нормально? — спросил кто-то.

Джерри снова сунул в круг голову и плечи. Назвал вариант игры, в котором он должен был сам бежать вперед с мячом — по крайней мере, при этом он будет у всех на виду и не так уязвим для подлой атаки.

— Начали, — скомандовал он как можно энергичней, давая товарищам понять, что с ним все в полном порядке, что он собран и готов к действию. Однако он заметил, что ребра у него болят даже во время ходьбы.

Заняв позицию позади центра, Джерри снова поднял голову и оглядел игроков. Кто-то поставил себе задачу с ним разделаться.

Боже, дай мне глаза на затылке, взмолился он перед тем, как подать стартовый сигнал.

* * *

Телефон зазвонил, когда он вставил ключ в дверной замок. Быстро повернув ключ, он распахнул дверь и бросил учебники на стул в прихожей. Телефон звонил не умолкая — одинокий крик в пустой квартире.

Наконец он схватил трубку висящего на стене аппарата:

— Алло!

Тишина. Даже гудка нет. Потом откуда-то издалека — слабый звук, понемногу приближающийся, словно кто-то тихонько посмеивался над чем-то не очень приличным, известным ему одному.

— Алло, — снова произнес Джерри.

Теперь смешки стали громче. Какой-то ненормальный, сдвинутый на половой почве? Но разве они звонят не только девушкам? И снова смешки, еще более громкие и отчетливые, но по-прежнему со сквозящим в них тайным намеком: я знаю кое-что такое, чего ты не знаешь.

— Кто это? — спросил Джерри.

И тут — гудок, словно харкнули в ухо.

* * *

Тем же вечером, в одиннадцать, телефон зазвонил опять. Джерри подумал, что это отец — сегодня он работал в аптеке в позднюю смену.

Он поднял трубку и сказал «алло».

Нет ответа.

Вообще ни звука.

Он уже хотел повесить трубку, но что-то помешало ему отнять ее от уха, заставило ждать.

Снова тот же смешок.

Это было страшнее, чем в три часа дня. Темнота за окном, комната, исчерченная тенями от абажуров, — все это создавало более угрожающую атмосферу. Брось, сказал себе Джерри, ночью все кажется хуже.

— Алло, кто это? — спросил он, и звук собственного голоса вернул ему чувство реальности.

Ни слова в ответ — только кто-то продолжал посмеиваться со спокойной, почти зловещей издевкой.

— Ты что, псих? Больной на голову? Инвалид детства? — Разозлить его, вывести из себя.

В трубке насмешливо взвыли.

И опять гудок.

* * *

Он редко оставлял в своем шкафчике что-нибудь ценное. В школе всегда хватало любителей «занимать» вещи — они не то чтобы воровали, но подчищали все, что плохо лежит. Запирать шкафчик на замок смысла не было: его сорвали бы в первый же день. Такого понятия, как частная жизнь, в Тринити практически не существовало. Большинству ребят было плевать на чужие права, да и на свои тоже. Они лазили по партам, взламывали шкафчики, пролистывали учебники в нескончаемых поисках добычи — денег, травки, книг, часов, одежды и всего, что подвернется под руку.

Наутро после второго анонимного звонка Джерри открыл свой шкафчик и оторопел. Его плакатик был вымазан не то чернилами, не то синей краской. Надпись на нем почти исчезла. «Осмелюсь ли я потревожить вселенную?» превратилось в абсурдный набор не связанных между собой букв. Это был такой детский, бессмысленный вандализм, что Джерри не столько рассердился, сколько изумился. Кто способен на такую идиотскую выходку? Опустив глаза, он увидел, что его новые спортивные тапочки изрезаны в лапшу. Вчера он забыл унести их с собой, и это оказалось ошибкой.

Одно дело было погубить плакат — за этим стояла грубая, скотская агрессивность, а без скотов не обходилась ни одна школа, даже Тринити. Но уничтожение тапочек явно не было простым хулиганством — в нем читалось намеренное, серьезное предупреждение.

Телефонные звонки.

Нападение на футбольном поле.

А теперь — это.

Он быстро закрыл шкафчик, чтобы никто не увидел, что там творится. И непонятно отчего почувствовал стыд.

* * *

Ему снился пожар, огонь лизал неизвестные стены, и завыла сирена, а потом это оказалась не сирена, а телефон. Джерри соскочил с постели. В коридоре отец уже бросил трубку на рычаг:

— Ерунда какая-то.

Напольные часы пробили два.

Джерри не пришлось стряхивать с себя сон. Он очнулся разом и окончательно. По спине у него побежали мурашки, пол холодил ноги.