Книга Книготорговец - Роальд Даль

— Теперь у этого полицейского ничего нет на нас обоих, — сказал он.

— Вы гений! — вскричал я.

— Ни наших имен, ни адресов, ни номера машины — ничего, — сказал он.

— Здорово!

— Вам лучше поскорее съехать с дороги. Давайте разведем небольшой костер и сожжем эти книжки.

— Ну вы и молодец! — воскликнул я.

— Спасибо, шеф, — сказал он. — Приятно, когда тебя ценят.

НЕЧАЯННАЯ УДАЧА. КАК Я СТАЛ ПИСАТЕЛЕМ

Писателем называется человек, который выдумывает разные истории.

Но как устраиваются на такую работу? Как стать профессиональным прозаиком, который не делает никакой другой работы, а только сочиняет?

У Чарльза Диккенса все вышло очень легко. Когда ему исполнилось двадцать четыре года, он просто сел и написал „Записки Пиквикского клуба“, а эта книга сразу же стала бестселлером. Но Диккенс был гением, а гении — они ведь не такие, как мы, то есть все остальные.

В этом столетии (в прошлом веке не всегда так было) чуть ли не всякий писатель из тех, кому, в конце концов, удавалось добиться успеха в литературе, начинал с какой-нибудь другой работы — в школе детей учил, к примеру, или врачом был, или журналистом, или юристом. („Алису в Стране чудес“ написал математик Льюис Кэрролл, а „Ветер в ивах“ — государственный служащий Кеннет Грэм.) Значит, ради первых проб пера всегда приходится жертвовать досугом, и обычно начинающие сочинители пишут по ночам.

Почему оно так, понятно. Когда человек становится взрослым, ему надо зарабатывать себе на жизнь. Чтобы зарабатывать себе на жизнь, надо найти работу. Желательно, чтобы за работу платили как можно больше. Но как бы ты ни хотел сделать карьеру писателя, будет бессмысленно явиться к издателю и сказать ему: „Я хочу работать у вас писателем“. Тот, скорее всего, попросит не морочить ему голову и посоветует сначала что-нибудь написать. И даже если принести ему готовую книжку, и она придется ему более-менее по вкусу, и он ее напечатает, все равно трудоустраивать писателя он не станет. Самое большее, он предложит аванс, фунтов, скажем, пятьсот, которые он потом вернет себе, вычитая эти деньги из авторского вознаграждения. Его еще называют роялти — это деньги, которые издатель выплачивает писателю за каждый проданный экземпляр книги. В среднем это десять процентов от той цены, за которую можно купить книгу в книжном магазине. Если книга стоит четыре фунта, писатель получает сорок пенсов. А если книга продается за пятьдесят пенсов, потому что она не в переплете, а только в бумажной обложке, то писателю причитается пять пенсов.

Сплошь и рядом бывает так, что поверивший в себя писатель тратит все свое свободное время на сочинение, а когда, года через два, рукопись наконец готова, никто не хочет ее печатать. И писатель не получает за свои труды ничего. Кроме разочарования.

Если же ему так повезло, что какой-нибудь издатель согласился опубликовать его сочинение, то шансы таковы: раз эта книга — первый роман начинающего автора, то, в конце концов, продастся около трех тысяч экземпляров. Соответственно, писателю заплатят около тысячи фунтов. Быстрее, чем за год, как правило, роман написать не удается, а на тысячу фунтов в наше время целый год не проживешь. Теперь понятно, почему начинающему сочинителю приходится первым делом искать себе не литературную, а какую-то другую работу. Иначе он почти наверняка умрет с голоду.

Вот кое-какие из тех качеств, которые должны быть у вас или которыми вам стоит обзавестись, коль уж вы пожелали стать прозаиком:

1. Живое воображение.

2. Надо уметь писать. Я имею в виду способность придумать какой-нибудь случай и так описать его, что он как бы сам собой живо отобразится в мозгу читателя. Не всякому это под силу. Это — дар, и он или есть, или его нет.

3. Надо иметь терпение. Иными словами, коль уж вы взялись за писание, то нечего отлынивать. Дело непременно надо довести до конца, то есть писать, писать, писать, — час за часом, день за днем, неделю за неделей, из месяца в месяц.

4. Надо добиваться совершенства. Это значит, что никогда нельзя, почивать на лаврах, довольствуясь достигнутым. Все написанное должно переписываться по многу раз, снова и снова. Надо стараться выжать из себя все, на что способен.

5. Нужны самообладание, несгибаемая самодисциплина и сила воли. Вы работаете в одиночку. За безделье с работы не выгонят — некому. За нерадивость, тем более, никто попрекать не будет.

6. Очень не помешает чувство юмора. Если писать для взрослых, то еще как-то можно и без него, но детскому писателю без юмора никак нельзя.

7. Нужно иметь хоть немного скромности. Писатель, который пребывает в вечном восторге от своего творения, рискует нарваться на неприятности. Он почти обречен.

Вот послушайте, как мне самому удалось протыриться с черного хода и оказаться в литературной среде.

Когда мне исполнилось восемь лет, а было это в 1924 году, меня отослали в частную закрытую школу. Школа находилась в городке Уэстон-сьюпер-Мер, на юго-восточном побережье Англии. Жуткое время настало: дисциплина лютая, разговаривать в спальнях не положено, по коридорам бегать нельзя, и никак и ни в чем никаких поблажек, и только правила, и еще раз правила, которые надо соблюдать.

И над всеми нами постоянно висит ужас карающей трости — как страх смерти.

— Директор велел вам явиться к нему в кабинет.

Роковые слова. Мурашки пошли по спине, и в желудке свело. Но ты идешь, а лет тебе, наверное, девять. Идешь по длинным мрачным коридорам и доходишь до личных владений директора, где случается только гнусное и отвратительное, а воздух пропитан табачным дымом. Стоишь у страшной черной двери и не смеешь даже постучать. Глубоко вздыхаешь. Если бы здесь была мама, говоришь себе, уж она-то этого не допустила бы. Да нет ее здесь. Не на кого тебе надеяться. Ты один. Вытягиваешь руку и еле слышно стучишься, только один раз.

— Прошу! А, ну да, это Даль. Так вот, Даль, мне доложили, что вчера вечером вы болтали, готовя домашние задания.

— Но, сэр, простите, сэр, у меня сломалось перо, и я только спросил у Дженкинса, нет ли у него запасного.

— Я не потерплю болтовни за уроками. И вам об этом очень хорошо известно.

И вот уже этот дядька пересек комнату и оказался в углу, у высокого шкафа, на верху которого он держит свои трости.

— Мальчики, нарушающие правила, должны быть наказаны.

— Сэр… я… у меня перышко сломалось… я…

— Это не оправдание. Сейчас убедитесь, Даль, что за разговоры во время подготовки домашних заданий по головке не гладят.

Он достал трость. Это была палка примерно метр длиной, с небольшой закругленной рукояткой на одном конце. Тонкая, белая и очень гибкая.

— Нагнитесь и коснитесь пальцев на ногах. Встаньте там, у окна.

— Но сэр…