Книга Хан с лицом странника - Вячеслав Софронов

— А ну, разнять драчунов! — и несколько дюжих мужиков из воеводской охраны с бердышами наперевес врезались в толпу и легко разбросали дерущихся.

Едигир поднялся на ноги с, перепачканными в земле и крови руками. Губы были разбиты, болело плечо, шея, а новый кафтан, разодранный в драке, болтался двумя лоскутьями. Его тут же подхватили под руки стражники и потащили к столу, за которым восседал Третьяк Федоров.

— Ты чего это в праздничный день драку затеял при всем народе? Или не признаешь праздника православного? — с пристрастием спросил тот. Но Едигир стоял молча, опустив глаза в землю, и не произнес ни слова. На выручку ему подбежал запыхавшийся Тимофей, утирая расквашенный нос.

— Да не виноват он, батюшка воевода. То Гераська, драчун известный, к Алениной дочке прилип, а этот заступился, вот ему зазря и досталось.

— Зазря и прыщ не вскочит. Ишь, заступничек нашелся. Как зовут его?

— Василий, крестное имя ему такое дали.

— А крестный отец, кто у него был? Никак ты, Тимофей?

— Вроде, как я, — замялся тот.

— Значит, сынок он твой крестный?

— Так выходит.

Тимофей кивнул, почесал в затылке и глянул снизу вверх на Едигира.

В глазах его промелькнула едва заметная усмешка, — но он все также молчал, словно происходящее вокруг его совсем не касалось.

— Приведите-ка второго драчуна, — приказал воевода охране. Приволокли и отчаянно упиравшегося Гераську, который никак не хотел идти и вырывался из рук стражников.

— Миритесь по-хорошему, — не повышая голоса проговорил Третьяк Федоров, — а то в моей власти и наказать вас обоих примерно.

Тимофей чего-то зашептал на ухо Едигиру, и он поднял глаза на обидчика, стоявшего уткнув руки в бока, всем видом показывающего, что не смирился с поражением.

— Ну, так как? — нажимал воевода. — Целуйтесь по-братски принародно, чтобы все видели.

Гераська было сделал шаг навстречу Едигиру, но, наткнувшись на враждебный взгляд, остановился и попятился назад.

— Не буду я с ним целоваться! Ишь, чего захотел! Он на меня волком глядит, а я целуй?! — взвился он. — Делайте со мной, чего хотите, но не стану. Сам целуйся, коль люб тебе. — Выкрикнул он со злостью в голосе.

— В цепи его и в башню до моего указу, — коротко бросил воевода, повернув голову к Ефиму Звягину. — А ты смотри получше за своим крестником, — сказал Тимофею. — Кажется мне, что не очень-то он к нам расположен. Тут в крепости народ всякий собрался, отчаянный. Поди, и сам знаешь. Как бы чего не случилось с ним.

Идите с глаз моих.

Тимофей, подхватив Едигира за руку, потащил к выходу с воеводского двора, провожаемый неодобрительными взглядами пирующих. Следом пошел Федор, поднялись и Алена с дочерью.

— Чего в драку ввязался? — спросила она Едигира, догнав уже на повороте за оградой воеводского двора. — Думаешь, сами бы не справились с Гераськой? Он, парень, ничего. За девкой моей давно уж увивается, и она его не сторонилась. Только как лишку выпьет, так голову и теряет. Побегал бы возле нее, повыламывался да на том и кончилось. А теперь жди беды. Дружков у него много. Могут и кровь тебе пустить, — сокрушалась Она.

— Да и я о том же думаю, — согласно кивнул Тимофей, — подрежут и все тут. Ты хоть парень ловкий, но супротив рожна не попрешь. Их вон сколько, а ты один чего можешь?

Едигир шел рядом и в разговор не вступал, понимая, в какую переделку встрял, но и не жалел о совершенном поступке. Он воин и к драке всегда готов. Смерти он не боялся, и она даже стала бы разрешением всех бед, неожиданно навалившихся на него. Но и умереть хотелось достойно, а не быть прирезанным из-за дурацкой ссоры. Он был готов драться честно один на один с любым оружием в руках. Да и особой вины в случившейся потасовке за собой не видел.

"Будь, что будет, — думал он, вышагивая рядом с остальными, но не вслушиваясь в их разговоры, — а умереть я мог и раньше. Удивительно, как до сих пор это не случилось".

— Может, на заимку его на время отправить, — размышлял вслух меж тем Тимофей.

— Ага, а там его не найдут, — возразила Алена, — тут хоть на глазах все, а там… И не узнаешь, что выйдет, случится.

Они дошли до избы, где домовали, и увидели опередивших их уже сидевших на бревнах парней, недавно участвующих в драке. Те, как бы нехотя, играли ножами, втыкая их в землю и вытаскивая, любуясь посверкивающей сталью.

— Что я говорила, — Алена всплеснула руками, — ждут ведь, ироды. Нет, точно говорю, добром не кончится. Нельзя ему в дом.

— Не к воеводе же на отсидку отправляться! — вспыхнул Тимофей. — Мол, прими, батюшка воевода, а то боюсь, зарежут. Не приведи Господи, сотворят чего со мной! А ты чего молчишь, слова не скажешь? — неожиданно в сердцах дернул за руку Федора. — Воды в рот что ль набрал? Расплескать боишься?

— А чего я скажу, — неуверенно ответил он, — сам вижу, худо дело складывается: и в нашу избу негоже идти ему, и на заимке не лучше будет. Может, в лес податься?

— Захотел бы он в лес давно сбежал. А то ведь, здесь живет. С нами. Чем же помочь тебе? — глянул он с сочувствием на Едигира.

— Не надо мне помощи. Ждать буду. Смотреть буду. — И он провел раскрытой ладонью по лбу, почувствовав вновь накатившую нестерпимую головную боль. Ему хотелось, чтобы все скорее оставили его, и хоть чуть-чуть побыть одному.

— Ишь ты как: ждать, смотреть. — Взвился Тимофей, словно его оса ужалила. — Они вот тоже глядят, а чем эти гляделки кончатся и без тебя знаем. Батюшка отпоет да в землю зароем.

— Вот что, — проявила решительность Алена, беря Едигира за руку, пойдем к нам на день, другой, а я тем временем с воеводой перетолкую и чего-нибудь придумаем. Коль ты из-за нас в переделку угодил, то нам тебя и выручать придется. Идем, говорю, — потянула она Едигира за рукав, — вон и одежку твою зашить, заштопать надо бы. Негоже такому богатырю в рваном кафтане ходить. Евдокия, скажи ему, что не кусаемся мы. Приглашай на постой.

Девушка смущенно подняла глаза от земли и обронила:

— Пойдем, Василий, коль мать говорит. Она лучше знает.

— Да, — подхватил Тимофей, — Алену слушаться надо. Она худа не пожелает. Иди, коль зовут.

— Точно, точно. Меня сам воевода слушается. Зовет к себе на совет, когда совсем дело плохо. Куды ж вы без баб денетесь? — Алена так дернула Едигира за руку, что он едва устоял на ногах и невольно сделал несколько шагов за ней, а потом и вовсе побрел послушно следом, не обернувшись на Тимофея с сыном.

Сзади шла Евдокия, грустно думая о чем-то своем, а вслед им с горечью смотрел Федор, который бы многое дал, чтобы оказаться на месте Едигира, войти в Аленин дом.

— А вы, варнаки, погодите у меня! Доберусь еще до вас! Узнаете Алену! Не поздоровится! — погрозила та уже издалека сидящим на бревнах парням, которые лишь расхохотались, услышав ее слова.