Книга История Энн Ширли. Книга третья - Люси Мод Монтгомери

Энн воспользовалась паузой и спросила моряка:

— А вы знаете, капитан Джим, кто такой мистер Форд? Догадайтесь-ка.

Старик покачал головой.

— Я плохой отгадчик, миссис Блайт. Но вот глаза его мне как будто знакомы — где-то я их видел.

— Вспомните сентябрьское утро много лёт тому назад, — тихо сказала Энн. — Вспомните корабль, подплывающий к пристани — корабль, который так долго ждали и почти отчаялись дождаться. Вспомните, как на палубе «Короля Вильгельма» вы в первый раз увидели невесту своего учителя.

Капитан Джим вскочил со стула.

— Это глаза Перси Селвин! — почти закричал он. — Но вы не можете быть ее сыном… значит, вы…

— Ее внук. Да, я сын Алисы Селвин.

Капитан Джим принялся заново трясти руку Оуэна Форда.

— Боже — сын Алисы Селвин! Как я рад вас видеть! Сколько раз я спрашивал себя: где же живут дети и внуки моего учителя? Я знал, что на острове нет ни одного. Алиса… Алиса… первый ребенок, который родился в этом доме. И сколько же она принесла радости! Я ее сотни раз держал на коленях! Учил ходить. До сих пор помню, с какой гордостью смотрела на нее мать. С тех пор прошло почти шестьдесят лет. А Перси жива?

— Нет, она умерла, когда я был еще мальчиком.

— Как это грустно — я жив, а ее уже нет, — вздохнул капитан Джим. — Но я очень рад вас видеть. На меня словно пахнуло молодостью. Вы пока еще не представляете себе, какое это счастье. Вот и в обществе миссис Блайт я всякий раз молодею.

Капитан Джим еще больше разволновался, когда узнал, что Оуэн Форд «настоящий писатель». Он смотрел на него с почтением, как на существо высшего порядка. Старик знал, что Энн писала для журналов рассказы, но не принимал это всерьез. Он прекрасно относился к женщинам, считал, что им надо дать право голоса на выборах и вообще все, чего они хотят, но был уверен, что «настоящего писателя» из женщины получиться не может.

— Мистер Форд хочет послушать ваши истории, капитан Джим, — сказала Энн. — Расскажите ему про сумасшедшего капитана, который вообразил себя Летучим Голландцем.

Это был самый интересный из рассказов капитана Джима. В нем ужас сочетался с юмором, и хотя Энн слышала его уже несколько раз, она и сейчас так же хохотала и так же ежилась от страха, как и Оуэн Форд. Потом капитан Джим, у которого давно не было столь благодарной аудитории, рассказал, как в его парусник врезался пароход, как на него напали малайские пираты, как на судне случился пожар, как он помог политическому заключенному бежать из южноафриканской тюрьмы, как он однажды осенью потерпел кораблекрушение в заливе Святого Лаврентия и был вынужден зимовать на маленьком островке, как тигр, которого они везли в Европу, вырвался из клетки и носился по палубе, как команда взбунтовалась и высадила его на необитаемом острове. Много-много историй, и страшных и смешных, поведал им в тот вечер капитан Джим. Оуэн Форд слушал, не отводя глаз от обветренного лица рассказчика и поглаживая мурлыкавшего у него на коленях Старпома.

— Может быть, вы покажете мистеру Форду вашу жизненную книгу? — спросила Энн, когда капитан Джим наконец заявил, что устал «молоть языком».

— Да зачем она ему? — возразил капитан Джим, которому в глубине души до смерти хотелось показать Оуэну эту книгу.

— Пожалуйста, покажите, капитан Бойд, — попросил Оуэн. — Если она хоть наполовину так хороша, как ваши истории, ее, конечно же, стоит почитать.

С притворной неохотой капитан Джим достал рукопись из старого сундука и подал Оуэну.

— Вряд ли у вас хватит терпения разбирать мои каракули. Я очень мало учился в школе. А это я все записал для своего племянника Джо. Он вечно требует от меня рассказов. А вчера пришел и, увидев, как я вынимаю из лодки здоровенную треску, говорит мне с этаким упреком: «Дядя Джим, а разве треска не бессловесное животное?» Вспомнил, как я ему говорил, что нельзя обижать бессловесных животных. Я прямо не знал, что и сказать. Выкрутился кое-как: дескать, треска, конечно, бессловесная тварь, но животным ее назвать нельзя. Но у Джо в глазах осталось сомнение, да и сам я не уверен, что прав. С этими детьми надо держать ухо востро. Скажешь что-нибудь, а потом они же тебя на этом и поймают.

Произнося эту речь, капитан Джим искоса наблюдал за Оуэном Фордом, который перелистывал страницы жизненной книги. Заметив, что гость увлекся чтением, капитан Джим заулыбался и принялся заваривать чай. Когда Оуэна Форда позвали пить чай, он оторвался от книги с таким же трудом, с каким скупец отрывается от созерцания сундука с золотом. Торопливо выпив чашку, он опять углубился в чтение рукописи.

— Да, если хотите, можете взять эту штуку домой. — небрежно бросил капитан Джим, словно «эта штука» не была его самым дорогим сокровищем. — Пойду-ка я вытащу шлюпку подальше на берег, а то ветер поднимается. Заметили, какое вечером было небо?

Оуэн с благодарностью ухватился за предложение капитана Джима. По дороге домой Энн рассказала ему историю пропавшей Маргарет.

— Какой замечательный старикан! — Оуэн был в восторге. — Ну и жизнь же он прожил! У большинства людей за век не бывает столько приключений, сколько с ним происходило за неделю. Как вы думаете, это все правда? — Я в этом абсолютно уверена. Капитан Джим просто неспособен на ложь. Кроме того, окрестные жители подтверждают его рассказы. Раньше в поселке жило много моряков, ходивших с ним в плавания. Он чуть ли не последний из вымершего племени местных капитанов.

Глава двадцать пятая ОУЭН ФОРД БЕРЕТСЯ ПИСАТЬ РОМАН

На следующее утро Оуэн Форд пришел к Энн в страшном волнении.

— Миссис Блайт, это потрясающая книга, просто потрясающая! Если бы капитан Джим разрешил использовать ее как исходный материал, мне кажется, что у меня получился бы превосходный роман. Как вы думаете, он разрешит?

— Разрешит? Да он будет в восторге! — воскликнула Энн. — Признаться, я за этим и повела вас вчера на маяк. Капитан Джим все время мечтал, чтобы его книгу обработал настоящий писатель.

— Пойдемте к нему сегодня вечером, миссис Блайт. Я сам попрошу у него разрешения. А вы, пожалуйста, признайтесь ему, что рассказали мне историю пропавшей Маргарет, и спросите, можно ли мне использовать ее как канву для романа, чтобы объединить все его истории в одно целое.

Когда Оуэн Форд поведал свой план капитану Джиму, тот действительно пришел в восторг. Наконец-то его мечты осуществятся, и его жизненная книга станет достоянием широкой читающей публики. А мысль объединить все эпизоды историей его любви к Маргарет старику очень понравилась.

— Тогда ее имя не будет забыто, — сказал он. — Конечно, расскажите о ней.

— Это будет наш совместный труд, — радовался Оуэн Форд. — Вы дадите ему душу, а я — тело. Это будет замечательная книга, капитан Джим. Я завтра же сяду за работу.

— Подумать только, что эту книгу напишет внук моего учителя! — воскликнул моряк. — Твой дед был моим дорогим другом, парень. Я уважал его больше всех на свете. Теперь понятно, почему мне пришлось так долго ждать. Эту книгу нельзя было доверить кому попало. Ты здесь дома, тебе сродни этот старый морской берег, кроме тебя никто и не смог бы написать эту книгу.