Книга Игроки Господа - Дамиен Бродерик

— Мы думаем, они спрятались, — произнес Тоби бесцветным голосом. — Такие люди, как мы… мы приходим, мы уходим. Иногда участвуем в Состязании. Иногда залечиваем раны или утешаемся в каком-нибудь зачарованном уголке. Время от времени влюбляемся, — тут он лукаво взглянул на Лун; она в ответ опустила глаза. Я снова вздрогнул. Собрал в кучку осколки хрусталя и аккуратно водрузил их в красную лужицу. В моем сознании вспыхнула яркая, словно картинка из комиксов, мысль. Неожиданно, к собственному изумлению, я понял, что ухмыляюсь.

— Да-да. Я был у Мэйбиллин. Она оказалась поглощена каким-то большим овощем.

Лун расхохоталась. Тоби недоуменно нахмурился.

— Венерианкой? — задыхаясь от смеха, выдохнула Лун. — О да, отличный улов, эта Флогкаалик! Сейчас она, должно быть, уже беременна.

— И как, черт побери, может забеременеть трахнутый человеком овощ? — я потряс головой, снова потеряв нить. — И, кстати, какого черта кошки разговаривают?

— В той параллели венерианцы способны к партеногенезу, — объяснила Лун. — Однако, для начала митоза — или насиживания — им требуется сексуальный контакт.

Тоби перестал хмуриться и понимающе кивал.

— Значит, ты повстречался с Когтярой? — поинтересовался он.

— Нуда. Он употребил мои ноги в качестве столба для чесания. У котов слишком маленькая башка, туда не влезет достаточно мозга, чтобы выучить английский.

— Безусловно, — согласился Тоби. — А ты никогда не видел говорящего попугая?

— Так это обычное подражание! А я говорю о…

— Ты слышал об идиотах, которые считают, что мы используем свой мозг только на пять процентов?

— Слышал. Я им не верю. Сканирование мозга…

— Вот поэтому я и назвал их идиотами. Мозги появились для того, чтобы их использовали на полную катушку. С другой стороны, существует избыточность. И куча мусора в генетическом коде. А если его вычистить, можно засунуть в маленький череп все, что нужно для элегантной обработки данных.

Я резко выпрямился. Они заговаривали мне зубы, уводили все дальше от главной темы.

— Очаровательно, — сказал я, — но к делу не относится. Если мои родители живы, почему они бросили меня? За все это время — ни словечка. У нас всегда были отличные отношения, то есть, я имею в виду, речь не идет о трагически разбитой семье. Кроме того… — я попытался вернуть ясность, которую испытал всего несколько минут назад, стоя перед дверью в прохладных сумерках. — Меня опекали мамина старшая сестра Мириам с мужем. Мириам вписывается в ваш всемирный пантеон?

Они снова переглянулись. Тоби покачал головой, явно озадаченный.

— А внучатая тетушка Тэнзи? Какова ее роль в фамильной саге? Ей на днях стукнет восемьдесят. Только не говорите мне…

Лун прищурилась:

— Тэнзи — это хранительница резиденции, в которой расположен тот нексус?

— Где она тихо и мирно жила на протяжении долгих лет, — отрезал я, снова начиная злиться из-за своей тетушки, несмотря на то, что напротив меня сидела прекрасная Лун. — Пока вы, лунатики, не повадились сбрасывать трупы в ее ванну и не свели тетушку с ума! Какого черта вы это делали? Ведь они были роботами, по крайней мере, последний! — слова лились с моих губ без моего участия. — А потом вы вызвали другого робота, чтобы забрал этот хлам! Купа! Моего межгалактического приятеля, Джеймса К. Фенимора! Я возвращаюсь домой — а эта проклятая машина сидит там за кухонным столом вместе с Тэнзи и уплетает ее булочки! — я снова вскочил на ноги. — Я должен немедленно вернуться назад, к черту разговоры, кто знает, какая тварь набросится на тетушку из-за обоев в следующий раз?! — тут я осекся, словно меня хлестнули кнутом. — Или она — тоже часть всего этого? Игрок в вашей проклятой мультяшной схватке миров, где хорошие только и делают, что мочат плохих?!

— Это не так, и я в это не верю, — спокойно ответил Тоби. Он встал, обошел вокруг стола, положил руку мне на плечо: — Понимаю, ты расстроен. Слишком много перемен за слишком короткое время. Я хочу, чтобы ты отправился в гостиную вместе со своей обворожительной спутницей и посидел там, а я пока приготовлю кофе. У меня отличная музыкальная коллекция, почему бы вам не включить что-нибудь расслабляющее? Да и коньяк, полагаю, не повредит.

Я помедлил, перебирая в уме возможные варианты. Конечно, я мог немедленно распахнуть дверь в точку нексуса, более известную мне как ванная тетушки Тэнзи — но куда это меня приведет? Несомненно, домой, однако я не стану ни мудрее, ни опытней, чтобы защитить дорогую старушку. И себя. И, быть может, Лун, если уж на то пошло.

В итоге, я пожал плечами, кивнул и проследовал за своей очаровательной таинственной спутницей через дубовую дверь в гостиную, теплую, уютную и, несомненно, слишком большую, чтобы поместиться внутри коттеджа. Смущенный и неловкий, я не посмел присесть рядом с Лун на диван, а вместо этого пересек комнату, чтобы почти невидящим взглядом впериться в заставленные книгами стеллажи красного дерева за прозрачным стеклом. Не знаю, что я ожидал увидеть — наверное, охотничьи и рыбацкие рассказы, или собрание сочинений Диккенса и Теккерея, дорогущие коллекционные издания в кожаных переплетах с золотым тиснением. Вместо этого я обнаружил длинные ряды скучных тяжелых томов, посвященных предметам, которые ничего для меня не значили: модальному, объективному и категориальному, а полиптике и многозначной логике Джейна, «Principia Mathematica» Уайтхеда и Рассела, теории возможных миров Льюиса (Дэвида, не Кэрролла), Платонии Барбура[21], иерархиям Тегмарка — а также толстый том онтологической механики, написанный кем-то по имени Лун Ката Сарит Сагара… За всю свою жизнь я лишь раз встречал такое имя. Совпадение? Какой-то знаменитый пыльный академический профессор, в честь которого назвали Лун? Охваченный безумным подозрением, я открыл стеклянную дверцу, достал книгу, посмотрел на заднюю обложку. Там, на строгой черно-белой фотографии, двойник Лун с подобранными волосами сидел за столом, а за ее спиной возвышались тысячи книг и журналов. Поспешно пролистанные мной страницы испещряли жутковатые вычисления, причем большинство символов я вообще не понимал — не на латыни, и не на арабском, и не на иврите, и не на санскрите, какие-то кружочки с крестиками внутри, странные изогнутые закорючки и прочие штуковины, казалось, взятые прямо с мясницкого рынка Йог-Сотота[22]. Я отпрянул, в ужасе тряся головой. Книга вернулась обратно на полку, а я с пылающими щеками побрел дальше и остановился у другого скопления книг. Судя по всему, их все написал один человек. Святое дерьмо, да это были экземпляры одной и той же книги — и, что самое кошмарное, именно ее я обнаружил лежащей на кровати Тэнзи.