Книга Фрир. На задворках миров - Sandi-Mandi

— Ф-френда за шкирку нас, да, Френди-душенька, она тогда… она там… а мы… Хрррр… Хрррр… Хрр… — и Фуркис захрапел, раскинув лапы и хвост на огромной кровати Степанидиуса. Видимо, он слишком многое пережил за последнее время. Рядом на подушке, вздрагивая и подергивая хвостиком, тоненько сопел Фирфир.

— Не возьму в толк, почему этим двум дуракам понадобилось бежать через Шкафрум, — сказал Степанидиус. — Тем более не пойму, почему они оба столько времени просидели в темнице, когда спокойно могли выйти оттуда. Или забыли, что они монстры и любые стены им не преграда?

Антивампир недоуменно пожал плечами.

Из шкафа раздавались злобное бульканье и скрип, что-то гудело и мумукало, то ухая как сова, то стеная, то отзываясь эхом далеких голосов. Степанидиус попытался открыть дверки, но они не поддавались, минуту-другую он прислушивался, потом многозначительно погрозил Молли кулаком и зачем-то подпер шкаф столом.

— Стоило мне уехать из Бигрина сюда, в спокойное и тихое место на отшибе, как ваша теплая компания перебралась вслед за мной. Теперь все комнаты заняты, мой дом разгромлен, на моей кровати спят обормоты и коты, а из моего шкафа слышны вопли разъяренных наволочек. И куда мне самому теперь деваться, скажите на милость?

Во дворе хрипло, будто тоже не выспавшись, кукарекнул петух. Светало, в окна сквозь ставни пробивался первый утренний свет. Прихватив раскладушку, Степанидиус отправился спать в курятник.

Глава 4 ТАЙНЫЕ ПУТИ

С утра Вурделло навестил его местный приятель, Свинелло. Постояльцы дома номер тринадцать проснулись от криков, запаха гари и воя пожарной сирены: горел курятник. Пожарные-свинохамы, сонные и неповоротливые, приехали, окатили курятник булькающей вонючей жижей, после чего огонь мгновенно потух, и уехали, своротив по дороге калитку. К счастью, курятник начинал гореть с угла (там, где Вурделло и Свинелло задумали приготовить утреннее барбекю), и курицы вместе со Степанидиусом отделались лишь легким испугом.

Вурделло, размахивая спасенным петухом, усиленно объяснял всем, что они со Свинелло ни в чем не виноваты, а курятник загорелся сам.

Разъяренный, мокрый и перемазанный сажей антивампир, судя по всему, уже был полностью согласен с отбытием в Бигрин всей компании в ее полном составе.

Собирались в дорогу в спешке. Пока второпях завтракали и пили кофе в столовой, антивампир успел надавать кучу ценных указаний. Самое ценное указание заключалось в том, чтобы, выйдя из дома, сразу «пойти куда подальше» и там «как следует спрятаться».

Попытка открыть шкаф, чтобы попасть в Бигрин через Шкафрум, сорвалась. Молли долго прислушивалась к шкафу, а затем покачала головой.

— Неделя еще пройдет, пока все успокоится, — мрачно сказала она. — Сейчас туда лучше не соваться, придется идти тропками Вурделло.

— Ну, Вурделло пусть идет куда хочет и, чем дальше, тем лучше. Фуркиса тоже назад не приводите. А шкаф свой я сам открою, без вас. Это он на тебя, Молли, наверное, так реагирует. Вам уже пора, опоздаете… — волновался антивампир.

Фуркис, к счастью, был занят: сидя во дворе, он с шипением выдирал из хвоста бисер. Фирфир был оставлен у Степанидиуса для прохождения курса реабилитации от «шкафрумского синдрома», а Куридан решил пожить пару деньков в Монстриловке, а как надоест — уехать к родственникам в Обормотские угодья.

Свинелло, приятель Вурделло, толстый свинохам сомнительной чистоты, стоял у крыльца и удрученно хрюкал, косо поглядывая на суматоху и сборы. Он чувствовал себя виноватым, поэтому предложил не только проводить компанию до леса, но даже нести в заплечном мешке Фуркиса, поскольку тот был не в состоянии куда-либо идти.

Во дворе невесть откуда появились какие-то существа, которых приняли за вьючных толстых нелепоней и даже собрались их седлать и грузить мешками, но у Степанидиуса зародились нехорошие подозрения. При ближайшем рассмотрении нелепони оказались дальними родственниками Свинелло, пришедшими посмотреть на пожар. По причине вчерашнего бурного праздника в Хрюколужье родственнички не могли двух слов связать и передвигались на четвереньках.

Антивампир носился вокруг и заботливо кудахтал:

— Ну куда вас несет, ну куда??? В Бигрине уже, возможно, туманцы, а вас несет прямо на рожон! Сашенька так вообще только что оттуда и опять обратно, в лапы зюкам! Куда ты кладешь котлеты, негодяй, ты же помял бутерброды! Саша, у тебя есть карманы?

Оказалось, что плащ Френды был потерян еще в Шкафруме, и Степаниваныч отдал Саше свою куртку — на десять размеров больше, но зато с огромными карманам по бокам. Не обращая внимания на Сашины протесты, он принялся распихивать по карманам ее новой куртки котлеты в пакетиках и салфетках.

— Термос! Осторожней! — надрывался Степанидиус. — Бутыль не разбейте, там пиво самое лучшее, сам готовил… Фуркиса! Фуркиса с собой взять забыли!!! Уфф… ну наконец-то в моем доме будет тихо и спокойно…

Выставив за калитку всю компанию, Степанидиус рысью кинулся обратно в дом, пробежал прямо к шкафу и принялся дергать дверки. Шкаф завывал, ухал, но не открывался. Степанидиус постучал в него и даже произнес известный ему пароль, но безуспешно. В ярости пнув шкаф ногой, антивампир схватился за голову. Заветный конвертик со сбережениями, хранящийся в самом дальнем углу шкафа, был теперь недосягаем.

* * *

Взвалив за плечи дорожные мешки, команда двинулась в дорогу. Бодрой походкой они свернули с проселочной тропинки на широкую дорогу, в шутку называемую Монстриловским шоссе, и зашагали по ухабам и рытвинам — монстриловцы принципиально не следили за качеством дорог.

Пригревало осеннее тусклое солнышко, казалось, осень решила повернуть вспять и постепенно перейти обратно в лето. Стояло полное безветрие, где-то высоко в бледно-голубом небе зависла пара облачков, будто с любопытством наблюдая за путниками. По краям дороги густо разросся молодой ельник, кое-где попадались запоздалые цветы, и настроение у всех было самое радужное, если не считать приглушенной ругани Фуркиса из заплечного мешка Свинелло. Высунув нос наружу, котяра, фыркая и ругаясь, жаловался на то, что он плохо выспался, на противный шкафный садизм, на бисер в носу и на прыжки свинохама через ухабы.

— Смотрите, что это? — остановился Вурделло. Впереди на дороге поднималась пыль.

— Давайте-ка остановимся и подождем, — предложил Брю. — Мало ли что там может ехать.

Минут через пять в пыли показалось что-то похожее на обоз. На трех телегах были свалены мешки, на которых восседали непривычно хмурые свинохамы, обормотцы и шишиги, завернутые в одеяла. Обоз возглавлял зюкакай, ведущий под уздцы нелепоней. (Нелепони были на редкость толстыми, глупыми и неповоротливыми созданиями, застревали где только можно и издавали такие звуки, что использовать их как транспорт можно было только в самом крайнем случае.)

Когда с путешественниками поравнялся первый обоз, Вурделло, изо всех сил изображая доброжелательную улыбку, спросил у дремавшего с вожжами зюкакайя: