Книга Право на жизнь - Андрей Альтанов

Удрученный, я пнул ногой жестянки, и через щель из вскрытого цинка выпало несколько цветастых упаковок. Я отогнул крышку. Кофе, три в одном?.. Этот цинк был плотно утрамбован одноразовыми пакетиками порошка. Боец «Долга», чей рюкзак я подхватил на разгромленном аванпосте, явно был болен. Причем болезнь протекала ни где-нибудь, а прямо в его башке, бурно и с осложнениями. Неужели нет во всей Зоне вещей важнее, чем кофе и патроны?! И я тоже баран, схватил рюкзачину, что потяжелее с виду, даже не изучил, что там внутри.

Из всех трофеев я взял аптечки, бинты и две банки консервов. Распихав все это по карманам, еще раз осмотрелся. Вроде бы ничего подозрительного, но вот это как раз и настораживало.

Ох, что-то с этим местом нечисто! Нет живности, нет сталкеров, никого нет. Глаз зацепился разве что за несколько крупных аномальных образований. Корявые когтистые купола из скальной породы, деревьев и еще из черт знает чего, закрученные неведомой силой, возвышались над всем обозримым пространством.

Как их там Максик, земля ему пухом, называл? Кажется, «симбионты». Прямой угрозы вроде не видно.

Тяжко вздохнув, минуту помедлив, собираясь с силами, я сцепил зубы и побежал. Дальше.

Хочу домой.

Глава девятая

ТВАРЬ ДРОЖАЩАЯ ИЛИ?

Стоило мне приблизиться к сараю, и тут же отчаянно затрещал встроенный в детектор счетчик радиоактивности. На дисплее замигало вписанное в треугольник солнышко с тремя лучами и запрыгал цифровой ряд, увеличивая свое абсолютное значение. Эта деревянная хибара «светилась», как новогодняя елка. Радиация! Ну что ж это за непруха такая?!

Я пятился назад до тех пор, пока прибор не успокоился; лишь тогда остановился и обернулся. Возвращаться назад желания не было — там натуральный «Ирак». Одному топать дальше в неизвестном направлении — тоже невесело, но все же лучше, чем сдохнуть здесь и сейчас. Ничего, мы еще поборемся!

И я шмыгнул в заросли молодняка. Деревья и кустарник не росли здесь привычными, рукотворными рядами, а потому находить путь и пробираться сквозь эту «зеленку» было тяжело. Боль вроде окончательно утихла, но и левая рука уже практически не слушалась меня.

Ремень автомата, пристроившегося за спиной, постоянно сползал с плеча, и я перекинул его через шею. Сразу же проверил, насколько удобно и быстро у меня получится его достать из-за спины и пустить в ход, с учетом того, что я все это буду делать одной рукой. Оказалось, что доставать очень неудобно и медленно. И я даже не представлял, насколько точно можно стрелять из полноразмерного «калаша», висящего на ремне, удерживая его при этом одной рукой. То, что я подумал об этом заранее, было хорошим признаком. Все еще соображаю, а значит, шансы выжить у меня весьма велики.

Но пока автомат мешал не сильно, и выбрасывать его я не собирался. Тем более что в одном из накладных карманов штанов я тащил еще один полный «рожок» для него. Взгляд скользнул по этим карманам. Из правого торчала рукоять пистолета. Совсем забыл про него, хотя он и тяжелый, сволочь. Хорошо, что не потерял при падении. Я дернул клапан кармана, разомкнув одну из кнопок, и вытащил пистолет. С третьей попытки, зажав «кольт» между коленей, передернул затвор. Ну вот, пуля в стволе, курок взведен. Дальше все операции можно выполнять и одной рукой. Большим пальцем я поднял предохранитель вверх и вернул пистолет на место, в карман. Курок остался на боевом взводе. Как говорил Седой, «Cocked and locked». Поехали дальше.

Несколько километров я прошагал по этому лесу, но пока самое опасное, что мне встречалось, — это зоны повышенной радиации. Не знал я, сколько отхватил рентген там, у сарая, как и не имел понятия, в каких случаях и сколько нужно принимать этого волшебного радиозащитного средства из аптечек. Ё-мое, хоть бы инструкцию по дозировке какую-никакую вложили!

Я вытащил из кармана и открыл оранжевую коробочку начатой аптечки. На глаза еще раз попалась раздражающая надпись: «Применять по указанию командира». Где же его взять, этого командира?! Открыв зубами колпачок одной из красных капсул средства, я высыпал таблетки в рот. А ну его! Содержимое второй капсулы отправилось туда же. Логика подсказывала, что в одной аптечке не может быть доза препарата, которой можно отравиться. Я снял с пояса флягу и сделал несколько больших глотков. «Колеса» бодро укатились по пищеводу в желудок.

Хотелось присосаться к сосуду с живительной влагой и выпить большую часть содержимого. А нельзя! Рану промыть нечем будет. Фляга вернулась на свое место, и я побрел дальше. В пути еще несколько раз тихо пикнул детектор, показывая символы, незнакомые мне. Радовало только одно — это была не повышенная радиация, которую нельзя увидеть. И, не ощутив никаких странных воздействий на свое тело, не разглядев вокруг ничего подозрительного, я шел дальше. В голове немного шумело, а в ушах летало эхо каких-то голосов, но думаю, что это было побочное действие обезболивающего средства или таблеток.

Через некоторое время молодой лес закончился. Дальше широко раскинулось открытое пространство с солидным комплексом зданий, а за ним уже красовался густой и взрослый сосновый лес. Я лег на землю и дополз до небольшого холмика, поросшего высокой травой. Первого же беглого взгляда хватило, чтобы понять: некогда все это скопление было животноводческой фермой. Возле длинного стойла, крыша которого практически обрушилась, было еще несколько кирпичных строений разных размеров, пребывающих в таком же плачевном состоянии.

Совсем рядом я заметил валявшийся на земле бетонный столбик с облупившимся дорожным знаком. На голубом прямоугольнике едва различалось изображение автобуса. В паре метров от него, над мелкими камнями бетонной крошки, размывая пространство, пульсировала крупная гравитационная аномалия. Когда-то здесь была остановка. Однако никаких признаков дороги я не заметил — сорвавшаяся с цепи природа уже полностью поглотила ее. Та же судьба ждет и эти частично обрушившиеся постройки.

Контрастные рыжие кирпичи зданий проявлялись на фоне осыпавшейся штукатурки. Кривые бетонные столбики обозначали некогда огражденное пространство фермы. Все мертво и заброшено. Ни единого движения в поле зрения.

Я достал «кольт», встал на ноги и быстро пересек пространство, отделяющее стойло от молодого леса. Вбежав внутрь длинного помещения, выпучив глаза и панически размахивая пистолетом из стороны в сторону, я лихорадочно осмотрелся по сторонам. Пустые ясли, прогнившие деревянные опоры и балки, навалы битого шифера. Пусто, никого. Интересно, что случилось со всеми этими животными, что были здесь брошены в тот злополучный день, когда рванул реактор?

Туман в голове мешал соображать, но я все же понял, что в таком помещении оставаться опасно. Слишком много здесь «дыр», из которых в любой момент может повылезать всякая нечисть, и укрыться от уродов просто негде будет. Нужно идти вон к тем кирпичным зданиям. Когда я перебегал сюда, на крыше одного из них приметил круглое чердачное окошко.

— Чердак! — слово непроизвольно сорвалось с моих губ.

Лучшего укрытия на данный момент не найти и не придумать. Сказано — сделано. Шустрой мышкой я прошмыгнул по развалинам, и по скрипучей ржавой лестнице поднялся в это укрытие. Пространство между потолком и крышей оказалось просторным, прямо целый ангар, а не чердак. Тут я и занялся своей раной. Срезал рукав кителя и водолазки, аккуратно промыл дыру, плотно перебинтовал все плечо и на всякий случай вколол еще одно обезболивающее.