Книга Звездочет поневоле - Оксана Бердочкина

– По какому такому плану? – осмотрелся Борода, дергая настороженно левым глазом. Шуга рассмеялся, напомнив ему Ключа, приложив к плечу руку, немного расслабил. – Ну, ты что, Борода, я это так…

– Ах, да, конечно-конечно! Я, знаете, даже впал в секундное недоразумение, так и впал!

– Проходите, нечего вам здесь задерживаться.

– Куда можно? – скромно поинтересовался Борода, сняв с головы сетчатую шляпу и пригладив рукой сальные, редкие волоски, снова надел ее на голову.

– В кухню, любезный, в кухню.

– Ну и как ваши отпускные, дружище? – неподдельно интересовался лукавый.

– Невиновен, как видите, я в Москве.

– Грустно. А я, знаете ли, на волгах уже побывал, красота! Волги, знаете ли, плывут, и я плыву тоже-с.

– Значит, плавать любите? – добавил Шуга, уже нарезая лимон к чаю.

– Люблю-с! Свободно мне в воде, яко купельная.

– И как же вы это не тонете, друг мой?

– Как не тону?! – вскрикнул испуганно Борода. – Позвольте! У меня ж это медаль есть, за отважное плаванье! У меня и свидетели найдутся. Я отлично владею процедурой пловца!

– Да что вы? Похвально, – не удивленно промолвил Шуга.

Небольшое молчанье озвучил кипящий чайник, Шуга вытер салфеткой стол, цитируя: «В доме неважно, жара, знаете ли. Завтра же приглашу в дом порядочную женщину».

– А откуда такой манящий запах лилий? – жадно задался Борода, глядя на бежащий кипяток.

– Не спрашивайте, а то ошпарю… Впрочем, ладно уж, признаюсь это запах моей любимой женщины.

– Что вы говорите. И где же она?

– Здесь, – Шуга указал на холодильник. – Да, я разрезал ее, и понемногу питаюсь. – Борода смутился, в секунду серьезно пропотев, подсмеялся над сказанным, глядя в дверцу холодильника. – Здесь не нужно смеяться, это не шутка. Вы, кажется, что-то забыли? – убежденно задался Сахарный, предопределяя разговор.

– Да, забыл! Это…

– Скажите, вы всегда так сильно потеете? – сердито перебил Шуга.

– Не знаю… Никогда об этом не задумывался.

– Вот-вот. В Москве столько воды, и далеко уезжать не надо. Ваш чай!

– Да-с, это я зашел ведь не так чтобы… Шуга. Я, понимаете, нас всех тревожит мысль. Лично я не спал уже сутки, впрочем, как с Волги вернулся… Так… Нет. Я пришел, вот что… Как вам думается, друг мой… куда мог исчезнуть Ключ? Ведь, подумайте это даже как-то странно, что посреди белого дня пропадают такие большие люди, скажите-с. – От раскаченных нервов Борода закинул руку в карман и, неудобно облокотившись на спинку стула, наглядно перевел дух.

– Чей Ключ? – Шуга устало замешкался в кармане брюк.

– Наш общий, Шуга! – обобщил жестами Борода, перепуганно вытаращил глаза. – Ключ помните?!

– Ах, да! Если честно, то я не знаю…

– Не знаете? Суровая, правда. Как же странно он пропал, никто не видел, никто не слышал. Нет, ну неужели нет никаких предположений?

– Почему, есть. Например, он мог уехать на Шри-Ланку.

– На Шри-Ланку? А зачем ему туда надо было ехать? – жадно вытаращился Борода, в ожидании грандиозного заключения.

– Не знаю, это же всего лишь предположение. Видите ли, Борода, в данный момент я нахожусь в состоянии отпуска, и мне абсолютно не интересно думать о своей работе. Тем более о Шри-Ланке, так как по всей вероятности в этом году я там не засвечусь. Понимаете?

– Ничего не понимаю, – вздохнула закрученная Борода.

– И не надо. Пейте чай.

Они оба замолчали под тихий звук вентилятора, прогнав неудобную паузу, Шуга подчеркнул, что питает мексиканского поставщика, указывая на временное отсутствие кондиционеров. Борода нервно давился горячим чаем, одновременно что-то пищал, выражая недовольство на счет здешней утомляющей его погоды, упоминая Лондон восемьдесят седьмого года, делал акцент на солнцепек Trafalgar Square. Выясняя общую схожесть, – бранился. Шуга запрыгнул на подоконник, осторожно распахнув окно, заигрывал перед гостем абстрактным движением рук.

– Борода, а ты не боишься высоты? – хитро спросил он у ропщущего.

– Я? Да. Впрочем, нет, то есть верно, – промолвив все это, Борода неловко застыл.

– А как вы думаете, Ключ боялся высоты? – Шуга заигрывал с гостем, слегка отклоняясь назад, изображал полет птицы.

– Отчего вы говорите в прошедшем времени? Почему боялся? – сомневаясь, поинтересовался Борода.

– Так вы сами говорили, что Ключ исчез. Если его и вправду нет среди нас, значит он в прошлом. Не так ли?

– Не знаю… – настороженно усмехнулся Борода, потирая пальцы. – Вдруг он найдется. Вдруг это все окажется временным испытанием… – уже с дрожью в голосе сомневался гость.

– Испытанием? Борода, что вы такое говорите? Вы хоть знаете, что такое испытание? Вот представьте себе бескрайность песков, над вами беспощадное солнце, все, что вы ощущаете в данный момент – это жалкая доля солнцепека. И вы посреди всей этой невозмутимости, должны преодолеть бессмысленность расстояния, при этом не оборачиваясь назад – это сердитый факт. Сможете? Сможете прожить время, у которого нет даты рождения, время, у которого нет даты смерти, и вы, впрочем, также не ведаете начала и не ведаете конца и при этом важно не обернуться. Горы песчинок, и вам остается лишь думать! У вас нет часов, оттого вы не в состоянии подсчитать мгновенья, есть только пространство, ибо там, где вы сейчас, нет таких значений, как – утро, день, ночь. Там, где вы, нет смыслов, кроме как ваши мысли – пущенные вам в голову. Исходя из предложенной позиции, сможете терпеть вечно?

– Я, право, не знаю… – затянул Борода, поправляя очки. – Не знаю, здесь возникает вопрос: ради чего?

– Ради всех! – загорелся Шуга. – Ради того, чтобы где-то, где вас нет и никогда не будет, вдруг зародится такое значенье, как утро, день, ночь. Разве это не прекрасно придумать жизнь? Поставить мир на часы. Спроектировать понятие смысла, сотворить этому смыслу разность, а вместе с тем спрятать его, сделав ответы доступными лишь для избранных.

– Интересно, но слишком тяжело, – уточнил Борода. – Хотя, кто ж знает, глядишь все возможно.

– Мне кажется, что вы бы не смогли. Конечно, не смогли бы… вы же, друг мой, – человек-амфибия, вам трудно без вод, а в этой позиции, их еще пока не подписали, вода только ждет своего часа. Хотя здесь возникает вопрос и весьма политический, а именно: кто пустил эти самые мысли к вам в голову, если там, где вы, нет ничего живого? Если там, где вы, нет толковых расстояний, впрочем, и у вас нет характерных начал и концов, а главное – кто запустил вас в этот таинственный отрез, не имеющий формы? Кто заставил вас терпеть? Подумайте! Подумайте, Борода, над тем, что если спрятать окружающие вас пески в глубокий карман, вслед туда же удалить всю прозрачность, имитирующую время, а вместе и все возможные атмосферы, а потом просто взять и уничтожить карман, то что же тогда останется?