Книга Каменный век. Книга 3. Прайд Саблезуба - Сергей Щепетов

– У-мырл, – сказал кот. – «Пойдем поедим (в смысле – поохотимся). Я угощаю (в смысле – мне не жалко, но и намек, что, мол, объесть меня ты все равно не сможешь)».

Семен, озабоченный дозировкой иронии в своем ответе, не сразу сообразил, что последует за его согласием, а когда сообразил, то мысленно схватился за голову: «Что я творю?!» Но отыгрывать назад было поздно – бесшумно и плавно кот двинулся вперед, а Семен поплелся за ним – прочь от лагеря.

Через пару сотен метров зверь притормозил, чуть повернул голову и, глядя на Семена одним глазом, поинтересовался:

– «Почему шумишь?»

– «Хм, – чуть не растерялся Семен, но вовремя нашелся: – Мне незачем прятаться (в отличие от тебя!) – мой зуб далеко кусает».

– У-мырл, – ответил кот и двинулся дальше.

Под лапами у него почему-то ничего не хрустело, не ломалось и даже не шелестело. Сквозь заросли он не проламывался, а как бы струился, почти не касаясь боками веток. Семен, которого уже подташнивало от усталости и голода, поспевал за ним с трудом, но в общем-то без надрыва. Ему хотелось верить, что зверь ходит так всегда, а не притормаживает ради него. Причем оказалось, что идти за ним «след в след» значительно легче, чем просто так – кот умудрялся находить просветы между стволами и ветками, то и дело ныряя то вправо, то влево, но сохраняя общее направление. Впрочем, Семену вскоре стало не до наблюдений и комментариев – лишь бы не потерять из виду толстый короткий хвост ведущего. В итоге окончательно запарившийся в своей меховой рубахе, потерявший представление о пространстве и времени Семен чуть не налетел на него. Кот стоял в пол-оборота и смотрел на человека с нескрываемой иронией:

– «Пришли. Охоться».

– Счас начну, – прошептал Семен и двинулся вперед, стараясь (впрочем, безуспешно) шуметь поменьше.

Через пару десятков метров заросли кончились, и Семен обнаружил, что находится на склоне, в полусотне метров над плоским дном долины какого-то притока. И долина эта, в добрый километр-полтора шириной, представляет собой покрытую травой плоскотину, разгороженную небольшими перелесками. На этой плоскотине не так уж и далеко пасется стадо (голов двадцать) каких-то животных. Было еще довольно светло, и Семен смог разглядеть, что рога у самцов прямые, слабо изогнутые и направлены вперед. С такими он еще не сталкивался – это не бизоны, не зубры и не овцебыки. «Наверное, это те самые туры, которые у нас в лесостепной зоне дожили до Средних веков – известна даже точная дата, когда был убит последний. Или, может быть, это так называемые дикие быки, от которых пошел крупный домашний скот? В свое время я с этим так и не разобрался – в книжках, похоже, по-разному называют одного и того же зверя. Впрочем, проблема совсем не в этом…

Стадо не стоит на месте, а медленно движется слева направо относительно наблюдателя. В общем-то, скоро они подойдут, наверное, поближе, но пока этого дождешься, может стемнеть. Расстояние до крайних наискосок вниз по склону определить трудно, но оно явно меньше, чем убойная дальность арбалета, хотя и на пределе прицельной. Что делать?»

Семен достал из прорези в рубахе на животе крюк (обвязку он по-старинке надел на голое тело) и стал натягивать тетиву. Размокшие, скользкие от пота ремни резали бока, норовили соскользнуть с плеч, и осуществить это мероприятие удалось лишь с третьего раза. Семен утер пот со лба и, пригибаясь, как солдат под обстрелом, двинулся вперед и вниз. Впрочем, далеко он не ушел – метров через 30–40 животные исчезли из виду, и пришлось немного вернуться.

Ситуация была почти безнадежной: у него с собой четыре болта, из которых хорошо пристреляны только три. Сколько на это ушло сил – лучше не вспоминать. Стрелять с такого расстояния почти то же самое, что просто их выбрасывать. Промах – это стопроцентная потеря, можно и не искать. Если унесет подранок – это тоже потеря, потому что до темноты его не догнать. Конечно же, нужно подобраться поближе, но Семен давно не питал иллюзий по поводу своей способности к кому-то подкрадываться.

«И кто виноват? Опять я? Не надо было „кидать понты“ в разговоре с котом! А как же тогда с ним разговаривать?! Придется стрелять – ничего не поделаешь. Устал к тому же как собака… Впрочем, может, это и к лучшему: есть такой армейский прием – плохо отстрелявшее подразделение заставляют пробежаться километра 3–4 и – снова на огневую позицию. Говорят, очень способствует повышению меткости – ох-хо-хо-о…»

Семен вытянул из карманов и положил на траву перед собой все четыре болта и чуть не прослезился: «Прощайте, ребята, так уж получилось, я не хотел… Ч-черт, еще ведь надо придумать, что „сказать“ этому махайроду, если ни разу не попаду…»

Придумать он ничего не смог и стал располагаться для стрельбы «с колена» – как в тире, по всем правилам.

В качестве мишени он выбрал того, кто был ближе всех и располагался к нему боком. Кажется, это самец, но не самый крупный. Впрочем, выбирать-то особо было и не из чего…

Как всякий порядочный охотник, пристрелянным снарядам Семен присваивал имена собственные. Самый послушный и меткий болт он по традиции называл «Петей», средний – «Васей», третий по качеству баллистики звался «Федей». В лагере оставалось еще два «именных» болта, но с собой Семен взял один непристрелянный безымянный, на случай, если придется бить в упор с последующим разрушением снаряда.

«Прощай, друг!» – мысленно произнес Семен и вложил в желоб «Федю».

Для корректировки огня современного стрелкового оружия используют трассирующие пули – надо же иметь представление, в какую сторону и на сколько мажешь. Куда уходит стрела или болт на таком расстоянии, разглядеть, конечно, невозможно. Остается полагаться лишь на собственное чутье и интуицию, каковые сами собой не возникают, а вырабатываются и поддерживаются постоянными тренировками. По мишени же Семен не стрелял уже много дней. Оставалось надеяться, что глаз и руки еще не все забыли.

На первый выстрел бык отреагировал поднятием головы и недоуменным (надо полагать) поглядыванием по сторонам. Ничего особенного он, вероятно, не увидел и вновь принялся щипать траву. Семен же со стоном вернул тетиву на зацеп и положил в желоб «Васю».

На второй выстрел бык не отреагировал вообще.

Семен вновь натянул тетиву, простился с любимым «Петей» (сколько трудов, блин!), но стрелять сразу не стал, а довольно долго сидел, пытаясь успокоиться, расслабиться, мысленно смоделировать момент пуска и траекторию полета снаряда. В конце концов он поймал себя на том, что обращается к оперенной палке с кремневым наконечником, как к живой, и уговаривает ее исполнить все в точности. «Совсем крыша едет», – вздохнул он и стал целиться. Потом выдохнул, подождал еще немного и спихнул тетиву с зацепа.

Бык вдали, кажется, вздрогнул, задрал голову и… завалился сначала крупом, а потом и всей тушей на землю.

Семен смотрел, моргал и не верил своим глазам.

Шагов рядом он не услышал, зато получил четкое «послание»:

– «Хороший укус. Хороший».