Книга Бурная ночь - Дебора Рэли

Поднявшись со скамьи, она двинулась к нему, прежде чем здравый смысл удержал ее от попытки утешить его.

– Значит, он любил ее, – тихо сказала она.

– Выходит, что так.

Порция нахмурилась, потому что его слова прозвучали с горечью.

– Почему вас это огорчает?

Наступило долгое молчание. Наконец он медленно покачал головой.

– Я всегда полагал, что отец не любит меня, потому что его раздражает мысль о том, что моя мать забеременела и наградила его незаконнорожденным отпрыском А теперь… теперь выходит, что он по крайней мере питал какие-то чувства к моей матери. В таком случае почему он не питал никаких чувств ко мне?

Боль пронзила сердце Порции, и она с полной уверенностью решила, что, если лорд Грейстон когда-нибудь переступит порог ее гостиницы, она угостит его хорошим ударом кнута. И пусть от этого пострадает его жалкая и никчемная шкура!

С усилием Порция погасила отчаянное желание наказать ничтожного родителя Фредерика и переключила внимание на человека, оцепенело стоявшего рядом с ней.

– Вы сказали, ваша мать умерла во время родов?

– Да.

– Может быть, вы были слишком тягостным напоминанием о том, что он потерял, – предположила Порция. – В конце концов, он отвернулся от семьи, чтобы быть с любимой женщиной, а в результате потерял ее столь трагическим образом. Вполне естественно, что ваше присутствие вызывало воспоминания о том, что он предпочел бы забыть.

Фредерик повернул голову и теперь смотрел на нее странным неуверенным взглядом.

– Ясно, что вы никогда не встречали лорда Грейстона.

– Возможно, что и встречала.

Его губы дернулись.

– Ну, вам виднее, если вы так говорите.

Снова у Порции возникло желание положить руку ему на плечо.

– Какова бы ни была причина того, что он держал вас на расстоянии, открытие, что ваш отец просто не любил вас, ничуть не лучше, чем точное знание, что он не любил вас, потому что вы оказались не того пола, какой он бы предпочел.

Как Порция и рассчитывала, Фредерик тотчас же откликнулся на ее слова и его напряжение слегка ослабло. Она поняла это, когда он повернулся и внимательно посмотрел на нее.

– Ваш отец хотел иметь сына?

– Конечно.

Впервые воспоминание о безвольном отце не вызвало в ней знакомого гнева. Вместо этого она чувствовала только близость поджарого тела Фредерика и его теплый мужской запах.

– Дочь не могла быть его спутницей на охоте, за игорным столом или в борделе. И более того, она смела читать ему нотации по поводу того, что он разбазаривает состояние.

Фредерик потянулся к ней и охватил ладонью ее щеку.

– Он был слабым и трусливым идиотом.

– Да, он был именно таким, – тотчас же согласилась она.

– Мы с вами два сапога – пара. Верно, малышка? – вздохнул Фредерик.

Она пожала плечами:

– Мне кажется, что мы отлично живем и без наших родных. По правде говоря, я сказала бы, что нам скорее повезло, что пришлось самим пробиваться в жизни. Скольких богатых дворян, которые стали всего лишь бесполезными ничтожествами, вы знаете.

Изящная бровь вопросительно поднялась.

– Значит, вы полагаете, мне стоит благодарить судьбу за то, что отец меня бросил?

– Думаю, вам стоит благодарить судьбу за то, что вы родились достаточно сильным, чтобы забыть о прошлом, и достаточно умным, чтобы создать собственное дело, обеспечивающее и вас самого, и ваших служащих. А могли бы жить в канаве, выпрашивая милостыню.

– Конечно, вы правы.

Серебристые глаза потемнели, их будто заволокло туманной дымкой, когда взгляд обратился к ее губам. Сердце Порции затрепетало, но она не попыталась отстраниться, когда его руки обвились вокруг ее талии.

– По правде говоря, сейчас мне не хочется думать о прошлом. Я предпочел бы жить настоящим.

Порция ощутила первые признаки паники. И не от того что он прикоснулся к ней.

От того что внизу живота она почувствовала странное томление.

Ей хотелось прижаться к этому жесткому поджарому телу, хотелось запустить пальцы в шелковистые волосы цвета меда, потянуть их вниз, так, чтобы губы слились в глубоком и жадном поцелуе.

– Ваш обед… – выдохнула она.

– Порция, позвольте мне еще мгновение подержать вас в объятиях, – попросил он, опуская голову и касаясь губами нежной кожи у нее на виске. – Мне просто необходимо почувствовать вас в своих объятиях.

– Кто-нибудь может нас увидеть.

– Я не собираюсь совращать вас прямо здесь, в саду. – Его пальцы скользили по ее спине. – Хоть я и был бы не против, но все-таки не совсем потерял рассудок. – Он вдохнул аромат ее локонов. – Господи! А как это хорошо – обнимать вас!

И ей казалось, что это хорошо. И правильно!

Порция позволила себе закрыть глаза, впитывая это сладостное ощущение, обволакивавшее ее. Как хорошо было находиться в объятиях Фредерика. О, пощады!

Желание оказалось более мучительным, чем она ожидала.

Стоя в холодном вечернем саду, она чувствовала себя в его объятиях согретой, защищенной… и лелеемой.

Она никогда не предполагала, что сможет почувствовать нечто подобное хоть с одним мужчиной. И эти чувства казались ей гораздо более опасными, чем собственное желание.

С бездумной легкостью она позволила себе окунуться в его жар, изгибаясь под его прикосновениями, когда Фредерик властным движением прикрыл ладонью ее затылок. Даже когда он осыпал нежными поцелуями ее щеку, она не сделала попытки отстраниться.

– Порция, – пробормотал он, прежде чем его губы пленили ее рот, и она ощутила пугающе отчаянный и яростный напор.

В горле Порции зародился слабый звук. В его поцелуе чувствовался вкус бренди, но еще больше – вкус мужского желания, а искусные ласки вызвали возбуждение во всем ее теле. Пальцы Порции вцепились в отвороты сюртука, рука Фредерика обхватила и прижала ее к себе так крепко, что Порция ощутила силу его желания и напряжение мускулов.

Бормоча невнятные слова, Фредерик заставил ее губы разомкнуться, и его язык вторгся в ее рот с жадностью, изучая и дразня ее чувства. Порция была застигнута врасплох. Сегодня вечером Фредерик не был нежным и внимательным любовником, как вчера. Он был требовательным и настойчивым, будто утратил власть над собой.

Порция должна была бы испугаться столь бесстыдно выраженного желания. Ведь она так старалась выглядеть достойной и уважаемой леди, несгибаемой деловой женщиной, способной успешно заниматься делом, не теряя присутствия духа и не испытывая смущения перед самыми строгими блюстителями морали.