Книга Имею скафандр - готов путешествовать! - Роберт Хайнлайн

— А что с Мамми?

— С кем?

— С… — я не знал, как объяснить. — С существом, которое было в моем скафандре. Ты должен знать, ты же там был. Она жива? Она здесь?

Но ему уже надоело.

— Эти насекомые меня не интересуют, — отмахнулся он раздраженно, и больше я ничего не смог из него выжать.

Но Чибис была жива (гора с плеч). Она здесь! Хотя отсюда у нее было меньше шансов на спасение, чем даже из лунного плена, — я все равно был ужасно рад, услышав это.

Я начал изобретать способ переслать ей весточку.

На инсинуации Жирного, что она якобы снюхалась со Сколопендером, мне было наплевать. Конечно, Чибис была непредсказуема, доводила меня до белого каления, совершенно по-детски самонадеянная и высокомерная. Но она бы скорее шагнула в костер, чем стала предателем. У самой Жанны Д'Арк не было такой силы духа.

Наша троица поддерживала вынужденное перемирие. Я избегал разговоров, спал вполглаза, старался не засыпать раньше их, и всегда держал кинжал под рукой. С тех пор как они появились, я не мылся, чтобы не оказаться в невыгодном положении. Тощий меня не замечал, Жирный вел себя почти дружески. Он притворялся, что не боится моего игрушечного оружия, но думаю, все же боялся. Я сделал этот вывод, когда нас в первый раз кормили втроем. С потолка упали три банки; Тощий подобрал одну, Жирный другую, и пока я осторожно подбирался к третьей, Жирный схватил ее.

Я сказал:

— Отдай ее мне, пожалуйста.

Жирный ухмыльнулся.

— Почему ты думаешь, что это для тебя, сынок?

— Три банки, и нас трое.

— Ну и что? Я что-то немного оголодал. Думаю, ты обойдешься.

— Я тоже оголодал. Без шуток.

— Х-м-м, — он, казалось, размышлял. — Вот что. Я тебе ее продам.

Я колебался. В этом была некоторая логика. Не мог же Сколопендер сам закупать продукты на Лунной базе; видимо, их покупали Жирный или его партнер. Я был бы не против подписать долговое обязательство — на сотню долларов за порцию, тысячу, миллион долларов; деньги здесь не имели никакого значения. Почему бы не подшутить над ним?

Нет! Если я сдамся, если признаю, что вынужден торговаться с ним за мою пайку, он обнаглеет. Я буду зависеть от него, пресмыкаться перед ним, выпрашивать кусочек.

Я показал ему свой жестяной кинжал:

— Возьму силой.

Жирный взглянул на мою руку и широко ухмыльнулся:

— Шуток не понимаешь? — он бросил мне банку. Больше проблем из-за еды не было.

Мы жили этаким «Счастливым семейством», которое иногда показывают в бродячих зверинцах: лев в одной клетке с ягненком. Впечатляющее зрелище, вот только ягнята там часто меняются.

Жирный любил поговорить, и я смог многое узнать от него, когда удавалось отсеять правду от болтовни. Его звали — так он утверждал — Жак де Барре де Виньи («Называй меня Джок»), а второго — Тимоти Джонсон; но у меня было сильное подозрение, что настоящие их имена можно узнать только в архивах полиции. Хотя Джок и пыжился, что он все знает, я скоро понял, что он не имеет представления ни о происхождении, ни о планах и целях Сколопендера. Вообще не похоже, чтобы Сколопендер что-то обсуждал с «низшими животными»; он их просто использовал, как мы лошадей.

Одно Джок с готовностью признал:

— Ага, мы похитили эту соплячку. На Луне урана нет; это сказки, приманка для новичков. Мы зря теряли время, а ведь жрать всем хочется, разве не так?

Я не возражал; мне нужна была информация. Тим сказал:

— Заткнись!

— А-а, что в этом такого, Тим? Боишься ФБР? Думаешь, Большой Брат и здесь до тебя дотянется?

— Заткнись, я сказал.

— А может, мне потрепаться охота. Сам заткнись, — Джок продолжат. — Это ничего не стоило. Девчонка любопытнее семи кошек. Он знал, что она появится и когда, — Джок призадумался. — Он всегда знает, у него куча народу на подхвате, есть и большие шишки. Все, что от меня требовалось — это быть в Луна-Сити и познакомиться. Трепал языком я, не Тима же выдавать за доброго дяденьку. И вот я перед ней разливаюсь, покупаю ей кока-колу, рассказываю, как здорово мы тут ищем уран, и прочую лапшу вешаю. Потом я вздыхаю и говорю: как жаль, мол, что не могу показать шахту, где мы с приятелем работаем. Всего и делов. Когда их туристическая группа приехала на станцию Томбо, она смылась через шлюз — сама, без помощи. Хитрющая!.. А мы уж поджидали ее там, где я наплел. Даже не угрожали, пока она не озадачилась, что вездеход слишком долго едет до шахты, — Джок ухмыльнулся. — Хорошо дерется для своего калибра. Всего меня исцарапала.

Бедняжка Чибис! Жаль, что она его не колесовала и не четвертовала! История походила на правду, это вполне в ее духе — самоуверенной, отважной, неспособной устоять перед соблазном узнать что-то новое.

Джок продолжал:

— Ему-то нужна была не девчонка. Ему нужен ее папашка. Он однажды попытался заманить его на Луну, но не выгорело, — Джок обиженно скуксился. — Тогда нам досталось, как всегда, когда по его не выходит. Пришлось ловить на живца. Тим подсказал ему, что на такую приманку папашка клюнет.

Тим буркнул что-то, что я посчитал отрицанием. Джок вскинул брови:

— Ну что ты бубнишь… Никакого воспитания!

Мне бы помалкивать, а не философствовать, раз уж я решил добраться до сути. Но у меня тот же недостаток, что и у Чибис — когда я чего-то не понимаю, возникает зуд разобраться. Я не мог понять (да и теперь не понимаю), что двигало Джоком.

— Джок? Зачем ты это сделал?

— Чего?

— Слушай, ты же человек, — по крайней мере, выглядел он как человек. — И по твоим же словам нам, людям, надо держаться вместе. Как же ты мог похитить маленькую девочку — да еще отдать ее ему?

— Ты что, чокнулся, парень?

— Не думаю.

— А несешь, как чокнутый. Ты когда-нибудь пробовал не сделать чего-то, что он велел? Попробуй на досуге.

Я его понял. Отказать Сколопендеру — все равно, что кролику плюнуть в глаза удаву. Это я по себе знал. Джок продолжал:

— Пойми и нас тоже. Я всегда говорю, живи и давай жить другим. Он нас захватил, когда мы искали карнотит{34}, а потом нам уже ловить было нечего. Против лома не попрешь, сам понимаешь. Так что мы сторговались — мы выполняем его приказы, он платит нам ураном.

Слабая симпатия к ним исчезла. Появилось бешенство.

— И вам заплатили?

— Ну… можно сказать, что нас внесли в списки.

Я оглядел нашу камеру.

— Неудачную вы заключили сделку.

Джок скривился, как обиженный младенец.