Книга Анжелика. Мученик Нотр-Дама - Анн Голон

— Повесили бы его, и делу конец!

— Надо сказать, что наша любезная и не слишком расторопная полиция причисляет писак к неблагонадежным горожанам. Но им никогда не поймать малыша-поэта[34]с Нового моста, если не вмешаемся мы — я и моя собака.

— Так вмешайтесь же, умоляю вас! — Анжелика обеими руками вцепилась в манишку Дегре из грубого полотна. — Пусть Сорбонна притащит мне его, живого или мертвого!

— Тогда я лучше передам его в руки монсеньора Мазарини, ибо, поверьте, именно кардинал — его злейший враг.

— Почему так долго терпят выходки этого лгуна?

— Увы! Грозное оружие Клода Ле Пти — его исключительная правдивость, он редко ошибается.

Анжелика собралась было возразить, но воспоминание о маркизе де Барде заставило ее сдержаться, и она молчала, задыхаясь от ярости и стыда.

Глава 10
Дегре объявляет об открытии процесса. — Состав суда. — Главный пункт обвинения: колдовство

НЕЗАМЕТНО подкрался декабрь. Сначала — ледяные туманы, четыре недели ежевечерних молитв и служб в соседней церкви… А потом — Рождество.

Анжелика с испугом призналась себе, что год почти уже подошел к концу, а судьба Жоффрея де Пейрака все еще не решена. В Иль-де-Франсе смена времен года ощущалась острее, чем на юге страны, где солнце было постоянным спутником жителей. Здесь Рождество было мистерией света, пробивавшегося сквозь мглу дней и холод. А тот, кто не мог согреться теплотой Рождества в кругу семьи, еще острее ощущал свое одиночество.

За две недели до Рождества начал кружиться снег. Город принарядился к празднику. В церквях поставили рождественский вертеп, где, как положено, младенец Иисус лежал между коровой и ослом, и они согревали его своим дыханием.

По грязным от зимней слякоти улицам с песнопениями тянулись процессии несущих хоругви монахов, принадлежащих к разным орденам.

Августинцы из Отель-Дьё, верные своей рождественской традиции, принялись выпекать оладьи, поливали их лимонным соком, и дети, наполнив ими тазы, продавали их по всему Парижу. Оладьи августинцев было разрешено есть во время поста. Вырученные деньги шли на рождественские подарки неимущим больным.

Как раз в это время жизнь Анжелики неожиданно наполнилась бурными событиями. Затянутая в водоворот ужасного процесса, она едва замечала, что наступили благословенные часы Рождества и первые дни нового года.

Началось все с того, что однажды утром Дегре появился в Тампле, чтобы сообщить сведения о назначении судей, которые ему удалось раздобыть.

— Прежде чем определиться с выбором, каждую кандидатуру пристально рассматривали. Не нужно строить иллюзий: выбирали не тех, кто служит букве закона, а тех, кто лично предан королю. Кроме того, старательно были отведены те судьи, которые хотя и верны монарху, но имеют репутацию людей мужественных и в принципиальных случаях могут не поддаться давлению со стороны короля. Среди них — прежде всего один из самых знаменитых на сегодняшний день адвокатов мэтр Галлеман, положение которого весьма прочно, потому что во времена Фронды он открыто встал на сторону королевской власти, хотя вполне мог угодить за это в тюрьму. Но он из тех людей, которые не боятся никого, и его неожиданные выпады не раз заставляли содрогнуться Дворец правосудия. Я очень надеялся, что его включат в число судей, но, увы, выбраны только те, в ком абсолютно уверены.

— После всего, что я узнала за последнее время, иного не следовало ожидать, — мужественно сказала Анжелика. — Удалось ли вам выяснить имена кого-нибудь из уже назначенных судей?

— Прежде всего канцлер Сегье, он лично будет вести допрос для проформы и для того, чтобы придать процессу побольше огласки.

— Канцлер Сегье! Я даже не смела мечтать об этом!

— Не стоит тешить себя пустыми надеждами, — отвечал адвокат. — Канцлер Сегье расплачивается за свою престижную должность утратой независимости. Я также слышал, будто бы он навещал заключенного и встреча была бурной. Граф отказался приносить присягу на том основании, что специальный суд не правомочен судить члена парламента одной из провинций, и только верховная палата парижского парламента имеет такое право.

— Но не вы ли утверждали, что парламентский суд нежелателен по той причине, что его магистраты находятся на коротком поводке месье Фуке?

— Именно, мадам, и я пытался убедить в этом вашего супруга. Не знаю, то ли моя записка не была им получена, или же гордость помешала ему принять совет, но я сообщаю вам, каков был его ответ канцлеру.

— Что же теперь будет? — с тревогой спросила молодая женщина.

— Полагаю, король в свойственной ему манере пренебрежет законом и вашего мужа все равно будет судить королевский суд, а если потребуется — «как немого».

— Как это понимать?

Адвокат разъяснил, что так поступают, если обвиняемого судят как отсутствующего во время процесса, «из-за неявки в суд», и это ухудшит дело, потому что во Франции подсудимый априори рассматривается как виновный, тогда как, например, в Англии прокурор обязан в письменном виде привести доказательства вины подсудимого, в противном случае тот должен быть освобожден в течение двадцати четырех часов.

— Известно ли имя прокурора?

— Их двое. Один — главный королевский прокурор Дени Талон. А другой, как я предвидел, ваш зять Фалло де Сансе. Правда, сославшись на родственные узы, он сначала сделал вид, будто отказывается от назначения, но его уговорили — либо Талон, либо кто-то еще, во всяком случае, теперь в кулуарах Дворца правосудия говорят, что он поступил весьма предусмотрительно, пожертвовав своим семейным долгом ради верности королю, которому обязан всем.

Анжелика смолчала, хотя ее лицо исказилось гримасой ярости. Но она пересилила себя и попросила адвоката продолжить рассказ.

— Назначен также Массно, член тулузского парламента.

— Конечно, и он позаботится о том, чтобы выполнить любой приказ короля, а заодно и отомстить дерзкому дворянину…

— Не знаю, мадам, быть может, вы и правы, тем более что король лично его назначил. Мне рассказывали, недавно у него состоялась беседа с Великой Мадемуазель насчет вашего мужа, из которой следовало, что он отнюдь не держит зла на мессира де Пейрака и будто бы очень сожалеет о своем назначении.

Анжелика вдруг вспомнила.

— В самом деле, герцогиня де Монпансье говорила мне что-то в этом духе. Но по зрелому размышлению, такое благосклонное отношение кажется мне маловероятным, потому что — увы! — я сама слышала, как Массно оскорблял моего мужа, а он отвечал ему тем же.

— Вне всякого сомнения, именно поэтому король его и назначил. Кроме Массно, он лично назначил королевского прокурора Талона. Остальных выбирали Сегье или сам Талон.