Книга Мельница желаний - Анна Гурова

Щедрая хозяйка!

Гостеприимный чертог!

Изобильные воды!

Закончилось пение, в воду посыпались ржаные бублики. Кетти села и снова взялась за весла. Но не успела она опустить лопасти в воду, как неподалеку раздался всплеск, что-то холодно блеснуло и пропало.

— Шишига! — вскрикнула Мурикки, ткнув под ребра ближайшую девицу.

Та пискнула неожиданно детским голоском.

— Так! — взметнулась красавица. — А эта тут откуда взялась?!

Рядом с Мурикки тихонько сидела девочка лет десяти. Большеглазая, нарядная, на голове жемчужная повязка.

— Ты кто? Что здесь делаешь?

— Плыву с вами гадать на суженого, — с достоинством ответила малышка.

Девицы покатились со смеху.

— Ну и откуда она здесь взялась?

— Я думала, что она с тобой!

— А я — что с тобой!

— Айникки! — обвиняюще заявила Кайса, — это ведь младшая сестренка твоего Ильмо увязалась?

Айникки пожала плечами. Она не узнала девочку, и, честно говоря, никакого дела до нее ей не было. На тот берег поскорее бы попасть…

— Придется взять ее с собой, — вздохнула Мурикки. — Не везти же обратно. Но смотри, малявка, начнешь ныть — просидишь в лодке одна до самого утра!

Лодка причалила к берегу. Травянистый склон полого поднимался вверх, к полям. Влажная от ночной росы трава, колосья ржи, гладкие камешки у дороги тускло поблескивали в лунном свете. Дальше за полями, между звездным небом и землей, чернела непроглядная полоса мрака — Тапиола.

Только Ильмо нигде не было.

Айникки нахмурилась. Может, она слишком рано пришла? Но нет — луна уже давно поднялась над лесом. Где же болтается этот бродяга? Да она бы на его месте сразу после заката прибежала к реке! Может, притаился, не хочет показываться при девицах?

— Что ты там топчешься? — окликнула ее Кайса. — Зеркало потеряла? Пошли скорее, не то комары заедят!

— Ремешок оборвался… Идите, я догоню! — крикнула Айникки подружкам и, дождавшись, когда они отойдут подальше, тихо позвала:

— Ильмо!

Никто ей не ответил. Недовольство девушки постепенно сменила тревога. Почему он не пришел? Может, Вяйно его задержал, или с ожогом всё обстоит хуже, чем казалось? Может, просто место перепутал? Ладно, делать нечего — остается только ждать. Айникки сжала кулаки и бросилась догонять подружек.

Девушки примолкли, гуськом поднимаясь по тропе. Страшновато стало не только Мурикки.

— А давайте вернемся к реке и переплывем обратно в деревню! — предложила девочка с жемчужной повязкой, но на нее тут же зашикали.

— Мы далеко-то не пойдем, — в утешение сказала Мурикки. — Вот поле, а сразу за ним дорога на Заельники. Ну что, сестрицы, — по обычаю, надо бы нам расплести косы и раздеться донага.

В темноте раздались смешки.

— Еще чего! — возмутилась Кетти. — Мы что, шишиги, голыми бегать при луне? А если кто мимо пойдет? Нет уж, сама раздевайся, а мы не будем! Кайса, ты что творишь?!

Кайса, хихикая, расплетала рыжую косу.

— Могу и раздеться, если обычай велит, — с вызовом сказала она. — Я ничего не бо…

С черного неба вдруг долетел слабый, далекий крик. Прокатился эхом над лесом и постепенно угас. Девицы застыли на месте, испуганно переглядываясь.

— Это что — птица? — дрожащим голосом спросила Кайса.

— Наверно…

— А мне почудилось, что голос человечий, — выпалила Мурикки, прикрывая рот, словно сама испугалась своих слов.

Подружки зашептали заговоры от нечисти, потянулись к оберегам.

— Это далеко, — неуверенно сказала Кайса. — Где-то на западе, за Кемми. Озерные хийси шалят…

— Давайте вернемся, пока не поздно! — настойчиво повторила белоголовая девочка.

— Боишься, так иди в лодку и сиди там, — огрызнулась Кайса со страху.

Девочка вздохнула совсем по-взрослому:

— Нет уж, останусь с вами, глупыми.

Шло время, но ничего страшного больше не происходило. Вокруг царила мертвая тишина, только ветер шелестел во ржи. На другом берегу, который казался далеким-далеким, залаяла собака.

— В самом деле, далеко, — сказала Мурикки, приходя в себя. — Пусть его кричит, нам не помешает.

Девицы понемногу осмелели, пошли дальше, на ходу расплетая косы. Снова зазучал смех.

— Ну вылитая шишига, — заявила Кайса, глядя на Кетти. — Тощая, бледная, костлявая, и белые космы до колен, словно только что из омута.

— А тебя, толстуху рыжую, и в шишиги не возьмут, — не осталась в долгу Кетти. — Разве что в кикиморы. Будешь лягушке сестра, пиявке невестка.

— А я знаю, кто мне явится в зеркале, — пропела Мурикки. — А вам не скажу, хоть режьте!

— Зачем сразу резать? Айникки, ты сильная — подержи ее за локти, а я буду ее щекотать.

— Да пусти ты ее, Кайса, а то раскричится на весь лес…

Неожиданно рожь расступилась и открылась проплешина перекрестка. Колючие колосья покачивались, чуть поблескивая в лунном свете и наполняя ночь едва слышным пугающим шепотом.

Распустив длинные волосы, девушки расстегнули пояса, положили их у обочины. Кайса бесстрашно сняла с шеи оберег. Айникки взяла в руки серебряное зеркало. Небо мерцало тысячами звезд, но этот свет земли не достигал — внизу царили мрак и тишина.

— Ну, кто первый?

— Иди, Айникки, — сказала Кетти. — Зеркало твое — тебе и начинать.

Айникки пожала плечами и, держа зеркало перед собой, вышла на перекресток.

Притаившиеся на обочине девушки сразу растворились во тьме. Айникки на мгновение показалось, что она совсем одна. Луна сияла так ярко, что Айникки видела на перекрестке свою тень. Она подняла перед собой зеркало и, глядя в него через плечо на луну, запела девичью гадательную песню:

— Если б милый появился,

ненаглядный показался —

расклубилась бы туманом,

дымом выбралась из дома,

искорками доскакала,

пламенем дополыхала…

Вдруг Айники подумалось, что вот она стоит с зеркалом в руках, освещенная волчьим солнышком, а вокруг, во ржи — хийси, шишиги, ворсы и васы и прочая лесная и полевая нечисть, рассевшись, как на торгу, ждут — что же девица учудит?

— Близко-близко подошла бы,

чтобы губ коснулись губы,

подала бы другу руку,

хоть гадюку принеси он,

и в уста бы целовала,

хоть вдохнуть пришлось бы гибель,

и повисла бы на шее,

хоть над ямою могильной,

с ним делила бы я ложе,