Книга Новый порядок - Виктор Косенков

— Вам бы политруком работать в армии. — Антон Михайлович косо ухмыльнулся.

— Нет уж, увольте, — отмахнулся Орлов. — Политрук в случае чего первый получает пулю от своих же. Потому что, сволочь, сам не верит в то, что говорит. У меня другая задача. Хотя идеологией попахивает, вы правы совершенно.

— И все-таки я не совсем понимаю. Кланы, круговая порука. Зачем?

— Чтобы выбить клин, иногда нужен другой. — Константин сел рядом.

— Такой же? Зачем?

— Не такой же. Клинья бывают разные. Бывают гнилые, а бывают свежие, полезные, нужные и необходимые в строительстве. Это если говорить аллегориями. А если вдаваться в конкретику, то клан нужен, чтобы бороться с другими кланами. Понимаете?

— В смысле? — Лукин удивленно подмял брови, но в глазах что-то загорелось.

— В смысле другими кланами. Чеченскими, политическими, финансовыми, еврейскими наконец, хотя это уже антисемитизм и вообще с точки зрения общественной морали нехорошо. Согласитесь, когда у власти сидит семья, не обязательно та самая, и рука руку моет, выбить их из мягких кресел ой как сложно.

— Ну, положим…

— А значит, против этой силы нужна другая. Такая же. Но честная.

— Интересно, а кто им помешает, ну, допустим, орать деньги и молчать.

— Во-первых, строгий внутренний кодекс. По которому будут, кстати, экзамены. Во-вторых, отвращение к деньгам. Это вы к психологам сходите, они вам выдадут точную психоматрицу на каждого вашего подопечного. В-третьих, круговая порука не позволит. Клан будет сурово карать тех, кто отступил от того, что всех их объединяет. От Идей и Принципов.

— Откуда ж им взяться?

— От меня, — скромно ответил Константин. — Кстати, а почему у них такие изменения в распорядке?

— Вы имеете в виду рукопашку вместо стрельб?

— Да.

— Произошло событие, которое, так или иначе, затрагивает интересы нашей организации.

— В смысле? — Костя всем телом повернулся к Лукину. Что-то толкнулось изнутри, словно подавая знак.

— Есть подозрение о случае коррупции в очень серьезных структурах. Слышали о погроме?

— Нет.

— Иногда я вам завидую, — покачал головой Антон Михайлович. — Группа скинхедов напала на рынок, учинила совершеннейший разгром. Есть множество раненых, несколько убитых. Про материальный ущерб я даже не говорю. Охранника забили. В коме лежит. Хороший парень был, я с его родителями служил на Сахалине… В общем, постарались.

— Ну это, само по себе, не новость, — осторожно сказал Орлов. — Скины регулярно нападают на рынки. Обычно проблему решает ОМОН.

— Именно что обычно. — Антон Михайлович встал. — ОМОН прибыл на место тогда, когда все было уже сделано. И, что характерно, никак не подкопаться. Объективные причины.

Глава 20

Из статьи «Опасность сильной России»:

«У нас есть ядерные ракеты, неуравновешенные политики, тупые и на все готовые генералы, и мы плюем на законность и право, даже когда речь идет о собственных гражданах, чего уж там думать о чужих».

Жизнь в учебке была действительно безумной. Расписание, составленное с невероятной тщательностью, не оставляло даже надежды на свободное время. Жизнь, заполненная физическими упражнениями, выстрелами, ударами, юридическими казусами и уроками автомобильного вождения, казалась бесконечной. Иногда Сергей Иванов думал, что он, вероятно, умер. Скорее всего, когда выпил паленой водки. И попал в ад. Жизнь, уместившаяся в промежуток между отравлением и учебкой, воспринималась теперь как чистилище.

Гоняли розговцев жестко. Промежутков между занятиями хватало только на то, чтобы добежать до своей комнаты, бросить вещи, сменить одежду и выскочить за дверь. Нужно было отдать должное людям, составившим расписание. Студенты, если можно так назвать хмурых и битых жизнью дядек, никогда не попадали в ситуацию, когда усталость мешала бы им воспринимать лекции. Дни делились на «физические» и "научные». Единственное, что не вписывалось в общую картину, это идеологические лекции Орлова. Но они воспринимались скорее как отдых, неожиданная сиеста в середине жаркого трудового дня.

В учебке было трудно. Но Сергей ни о чем не сожалел. Впервые после долгого перерыва, после длинной черной полосы в его жизни появились цель и смысл. Он знал, что самое трудное начнется потом, но сейчас грядущие трудности не пугали.

Он носился по лестницам и коридорам, от одной аудитории к другой, из тира в тренировочный зал.

— В расписание засунули дополнительную рукопашку, — сказал Платон, когда Сергей ввалился к комнату с тяжелой сумкой, куда была уложена экипировка: легкая броня, щитки, налокотники и наколенники, шлем.

Платон растянул связки и теперь был освобожден от ряда физических занятий.

— Елки-метелки! — Сергей опустил руки. — На фига ж я волок это все сюда?

— Не знаю. — Платон покачал головой. — Рукопашка через пятнадцать минут.

Иванов плюхнулся на койку и посмотрел на персональный коммуникатор, пристегнутый к запястью.

— Может, не подключат? — с надеждой спросил Сергей. — Ведь только-только все кости пересчитали…

— И не надейся. Чего там было? — поинтересовался Платон.

— Китайчатина была какая-то. В основном броски. Учитесь, говорит, падать. Ну мы и учились. Голова гудит.

— Досада. — Платон потрогал забинтованную лодыжку. — Как же я теперь?

— Б смысле?

— В смысле, падать не умею…

Сергей посмотрел на товарища с некоторым удивлением.

— А ты попроси его с тобой дополнительные занятия провести. Этот китаец, как его, Ким кажется, садист натуральный.

— Кореец.

— А?

— Кореец, — повторил Платон. — Если Ким, то кореец. А вот если бы он был Лю…

— Бога ради, хоть камбоджиец. Но садюга отменный.

— Не люблю я всю эту восточную лабуду, — пожаловался Платон. — Это хорошо для узкоглазых. Они маленькие, им падать удобно. Невысоко. Опять же прыгучесть у маленьких обычно лучше… Мне бы бокс,

— Типун тебе на язык! — замахал руками Сергей. — Накличешь, подгонят нам какого-нибудь Тайсона или, того хуже, Кличко-старшего. Учитесь, скажет, держать удар. И вперед! Ты себе представляешь удар Тайсона?

— Нет. И вообще он больше уши откусывать любит. А вот Кличко может врезать… От всей славянской души.

— Уши откусывать — это тоже… вариант.

Музыкально запиликал коммуникатор. На небольшом табло высветились цифры. Код зала, в котором будет проходить следующее занятие.

— Не пронесло, — заметил Иванов, вскакивая с койки.

— Не понял, — удивился Платон, разглядывая свое запястье. Его коммуникатор высвечивал тот же номер — Е501. — Я ж освобожденный…