Книга Дикая слива - Лора Бекитт

Дай-ан затаил дыхание.

— Господин! Этот юноша с самого начала показался мне странным. Кун ничего не рассказывал о своей семье, между тем он одинаково хорошо говорит на обоих языках, обучен грамоте и очень хорошо воспитан.

— Но если он сын Юйтана Янчу, почему скрывает это? Какой человек, будучи в здравом уме, откажется от титула, богатства и власти!

— Случается, люди теряют память. Например, после тяжелых ранений. Я был свидетелем таких случаев, — сказал Дай-ан.

Арвай задумался. Искушение было велико. Заручиться благосклонностью и поддержкой наместника Гуандуна — большое дело, однако он боялся ошибиться.

— Что ты предлагаешь?

— Напишите письмо князю Янчу, пусть приедет и посмотрит на этого юношу.

Арвай лязгнул зубами.

— Но я пытал его! Приказал обрезать ему волосы! По закону дворянина запрещено подвергать телесным наказаниям и позору! Зная характер Юйтана, я могу быть уверен, что вместо того, чтобы меня наградить, он захочет отомстить!

— Он должен поверить вашим объяснениям. Если позволите, я сам отвезу письмо и поговорю с князем.

— Сперва допросим парня.

Кун очнулся от того, что на него лили холодную воду. Он лежал на каменном полу и силился открыть глаза. Грудь разрывалась от боли, голова гудела, под спиной было мокро. Кровь. Кун помнил, что потерял много крови.

— Кровь — это сила, — говорил его князь, его отец.

Кажется, это было еще в прошлой жизни, потому что Кун точно знал, что есть и другая, та, в которой не было Юйтана, зато была Мэй.

Над ним склонились какие-то люди и о чем-то спрашивали. Их лица и голоса то возникали, то вновь пропадали в густом тумане, затянувшем его сознание. Кун долго не мог ничего понять, пока не услышал знакомый голос.

С ним разговаривал Дай-ан, его командир, который не желал ему зла. Однако рядом стоял другой, самый ненавистный на свете человек, князь Арвай.

— Ты можешь сказать нам, кто твой отец!

Что будет, если он признается в том, что приходится сыном самому Юйтану Янчу? Сможет ли это спасти жизнь не только его в первую очередь — Мэй? Как объяснив свое бегство и последующее нагромождение лжи?!

Мудрецы не лгут: истинный путь человека — это путь его сердца. Кун молчал, стиснув зубы. Они не добьются от него ни единого слова! Юноша думал, что его вновь станут бить, но ошибся: они ушли и оставили его одного.

Кун понимал, что смерть близка, но думал о ней без уныния и страха. Его появление на земле было не чудом, а трагической и досадной случайностью. Человеческий мир отвратителен, потому что большинство людей не в силах понять, что жизнь состоит не только из того, что можно увидеть потрогать руками. И если он умрет, то его душа сможет возродиться в лучшем месте, там, куда рано или поздно попадет и душа Мэй.

Туман лежал на горных вершинах меховыми шапками, а внизу зеленела трава. Казалось, весь мир, состоит из одних лишь долин и гор, однако запах влажной земли и соленого ветра выдавал близость большой воды.

Где-то на горизонте шумел океан, тусклый диск солнца клонился к западу. Стремясь достичь своей цели до темноты, всадник спешил изо всех сил, хотя и не знал, что ждет его там — гнев или милость, жизнь или смерть.

Дай-ан вглядывался в знаки облаков, изгибы холмов, узор курчавой поросли на каменных склонах, словно пытаясь определить по ним будущее. Перед поездкой он, как водится, побывал у гадателя. Тот сказал много странных вещей: будто грядут большие перемены, и вместе с тем в каком-то смысле дело вернется к исходной точке, что в чем-то сокрыта большая ложь, но как ни странно, именно она, в конечном счете, приведет к истине. С другой стороны, гадатели на то и существуют, чтобы запутывать мысли простых людей.

Вопреки обычаям, Дай-ан поехал один, во-первых, потому, что не хотел рисковать жизнью своих людей, во-вторых, оттого, что это было крайне секретное дело. Он взял на себя этот риск, поскольку ему было стыдно перед Куном, которому он не смог помочь.

Позади усадьбы Юйтана Янчу в небо упиралась темная горная гряда. Голые, однообразно унылые склоны, прямые, как стрелы линии — все указывало на веяние смерти. Дай-ан счел это недобрым знаком и все же ускорил движение.

При въезде в усадьбу его тщательно обыскали. Когда Дай-ан предъявил письмо князя Арвая, адресованное правителю Гуандуна, его провели к князю.

Юйтан Янчу оказался немолодым человеком с суровым лицом и мрачным взглядом. Выслушав посланника, он тяжело промолвил:

— Известно ли вам, сколько раз я разочаровывался?

Дай-ан понимал князя. Одна людская волна сменяет другую, и всякому человеку хочется оставить после себя нечто нетленное. Каждый страшится уйти из этого мира, не оставив себе памяти. А лучшая память — это не надпись на поминальной табличке, а сотни поколений, в которых течет твоя кровь.

Он вспомнил, как палач взял Куна за кончик перевязанной шелковой нитью косы, отхватил ее резким взмахом ножа и швырнул на пол. Глаза пленника расширились, ресницы дрогнули. Он слегка покачнулся, но не проронил ни звука. В тот миг Дай-ан подумал: для того, чтобы спасти этого юношу, он не пожалеет своей головы.

— Мой господин полагает, что этот человек может быть вашим сыном.

— У него есть доказательства?

— Нет. Никаких, кроме того, что у этого юноши тот же возраст, рост и такая же родинка на лице. Думаю, господин, вы должны посмотреть на него сами.

— Что толку смотреть, если этот человек не признает себя Кианом Янчу? Если он утверждает, что никогда не слышал моего имени?

— Это не так. Он отказывается отвечать на вопрос, кто его отец. Мне кажется, он просто ничего о себе не знает.

— Я не верю в такие вещи. Человек не может не помнить себя.

— Случается, люди теряют память. Возможно, ваш сын был ранен?

Юйтан прошелся по залу. По его движениям было видно, как сильно он нервничает. Когда он вновь посмотрел на Дай-ана, его взгляд был тяжел и холоден, как свинец.

— Почему твой господин не привез этого парня сюда? Почему он предлагает мне приехать к нему?

Это был законный вопрос. В Поднебесной было регламентировано все, до малейшего шага: нарушение иерархии было серьезным оскорблением. Дай-ан не знал, как ответить так, чтобы не лишиться головы, и рискнул сказать правду:

— Этот воин обнажил меч против того, кому поклялся служить, когда счел его приказ несправедливым. Князь Арвай был вынужден бросить его в тюрьму и отдать палачу.

Юйтан заскрежетал зубами. В его глазах полыхнуло пламя.

— Моего сына?! Презренный пес!

Дай-ан упал на колени. Он был закаленным воином, и все же от голоса князя у него заледенела душа.

— Господин не знал, он догадался только потом.